Я шел в том же направлении, что и другие: рыцари в штанах и туниках; пажи со шлемами и оружием господ; придворные в цветастых платьях и накидках, с перьями на шапочках; жалобщики как благородного, так и низкого происхождения. Я шел, оглядываясь по сторонам, в надежде увидеть Софи.
Видя меня, встречные улыбались, и я в ответ подмигивал, приседал или подпрыгивал. Пока маскировка срабатывала. Человек в пестрой юбке и чулках в обтяжку, с разноцветными шариками в руках... кто поверит, что от такого может исходить опасность?
Следуя на шум голосов, я подошел к большому залу. Две высокие дубовые двери, украшенные панелями с изображением четырех времен года, были широко открыты, но охранялись солдатами с алебардами.
Сердце глухо застучало. Я здесь. Болдуин на противоположной от входа стороне. Оставалось только проникнуть в зал.
Процедурой рассмотрения дел распоряжался герольд со щитом, на котором был изображен лев, герб герцога. Одних просили посидеть и подождать; другим, едва не лопающимся от важности, позволяли пройти.
Дождавшись своей очереди, я переступил порог и громогласно объявил:
– Хью из Боре, кузен Палимпоста-Фигляра. Мне сказали, что его можно найти здесь. – И в ответ на удивленный взгляд герольда шепотом добавил: – Семейное предприятие.
Герольд покачал головой и, не обнаружив ничего подозрительного, пожал плечами.
– Дрыхнет где-нибудь с собаками. Только держись подальше и не попадайся никому на глаза.
Самое удивительное, что меня впустили.
Я очутился в большом зале высотой примерно в три этажа и в форме вытянутого прямоугольника. Почти все помещение было заполнено людьми, явившимися к герцогу за справедливостью. Одни из них стояли в очереди, другие сидели за длинными столами.
Над гулом десятков приглушенных голосов гремел один. Пробившись через спорящих о чем-то торговцев и ростовщиков, я смог наконец рассмотреть этого человека.
Болдуин!
Он сидел, лениво откинувшись на высокую спинку установленного на возвышении резного дубового кресла. На лице герцога застыло выражение безучастности, отстраненности и скуки, как будто все происходящее здесь отвлекало его от куда более важного и интересного занятия вроде соколиной охоты.
Перед ним, преклонив колено, стоял простолюдин.
Болдуин! При виде этого человека холодок пробежал у меня по спине. Вот уже несколько недель я думал только о том, как вогнать ему в горло лезвие кинжала. Иссиня-черные волосы падали на плечи, а острый подбородок с короткой черной бородкой клинышком выдавался вперед. На нем были свободная рубаха и трико, на плечах – пурпурная с белым мантия.
На ступеньке, чуть ниже Болдуина, примостился и мой новый соперник, Палимпост, костюм которого походил на мой. Придворный шут развлекался тем, что бросал кости.
Разбиравший жалобу бейлиф указал на коленопреклоненного серва и сказал:
– Проситель хочет опровергнуть право первородства, господин.
– Право первородства? – Болдуин повернулся к советнику. – Разве такое право не лежит в основе всего имущественного законодательства?
– Да, мой господин, – ответил советник.
– Для благородных, для богачей – да, – сказал истец, – но мы всего лишь бедные крестьяне. Это стадо овец – все, что у нас есть. Мой старший брат – пьяница. Уже несколько лет он ничего не делает по хозяйству. Мы с женой... у нас нет ничего, кроме фермы. Только так мы платим вам подати.
– А ты сам разве не пьешь?
Болдуин уставился на серва.
– Ну, по праздникам... – Крестьянин заколебался, не зная, что сказать.
– Так, похоже, мне придется решать, как разделить овец между двумя пьяницами, – усмехнулся Болдуин.
По залу эхом прокатилась волна смеха.
– Но, мой господин... – Проситель поднялся. – Как же...
– Молчи, – предупредил его герцог. – Закону следует повиноваться. И следовательно, стадо должно быть передано старшему из братьев. – Разве это не правильно? Однако ж нужно принять во внимание и то, что если овцы пропадут, нам от этого не будет никакого проку. Мне представляется, что есть только один вариант. – Он развел руками. – Я – старший и по праву первородства...
– Вы, мой господин? – ахнул крестьянин.
– Да. – Болдуин широко улыбнулся. – Первый из всех первородных. Разве не так, управляющий?
– Так, сеньор.
Управляющий поклонился.
– Следовательно, закон будет соблюден во всех отношениях, если стадо перейдет ко мне, – объявил Болдуин.
Ошарашенный крестьянин растерянно огляделся, надеясь найти поддержку.
– По праву первородства беру овец себе, – вынес решение герцог.
– Но, мой господин, овцы единственное, что у нас есть.
Я едва не задохнулся от злости. Прыгнуть на Болдуина, вонзить ему в горло нож. Этот человек, отнявший у меня все, теперь с такой же легкостью и безразличием обирал несчастного бедняка. Но приходилось сдерживаться. Я пришел сюда ради Софи, а не ради мести.
Подошедший оруженосец наклонился к герцогу.
– Ваши соколы ждут, мой господин.
– Хорошо. Что у нас еще сегодня? Никаких дел? – вопросил Болдуин, тоном давая понять, что ответ может быть только «нет».
Я нервно сглотнул. Вот он, мой шанс. Разве не за тем я пришел?
– У меня есть дело, мой господин.
Глава 43
– Дело касается ваших западных земель, – перекрывая гул возбужденных голосов, прокричал я.
– Кто это говорит? – спросил Болдуин, явно недовольный таким вмешательством.
– Рыцарь, ваша светлость, – ответил я, пробиваясь вперед. – Я с отрядом совершил вылазку и разграбил и сжег все деревни ваших врагов на западе.
Болдуин поднялся и повернулся к сенешалю.
– Но у нас нет никаких врагов на западе...
Я выступил из толпы.
– Простите, мой господин, но теперь они есть.
По огромному залу медленно, нерешительно прокатился смех. Он стал громче, когда шутку поняли.
– Это шут, – услышал я чей-то голос. – Представление.
Болдуин недовольно поморщился и шагнул ко мне. От его пронзительного ледяного взгляда у меня похолодело в груди.
– Кто ты, шут? Кто позволил тебе говорить?
– Меня зовут Хью. Из Боре. – Я поклонился. – Учился у Норберта, знаменитого в тамошних местах шута. Мне стало известно, что при вашем дворе давно не слышно смеха.
– Смеха? При моем дворе? – Болдуин прищурился, не понимая, что происходит. – Ты, видно, дурак от рождения, этого у тебя не отнять. Значит, ты проделал столь долгий путь из большого города для того только, чтобы развлечь нас?
– Именно так, ваша светлость.
Я снова поклонился. Наступил решающий момент.
– Что ж, в таком случае... зря старался. У нас уже есть шут. Не так ли, Палимпост?
Палимпост вскочил – старик со всклокоченными седыми волосами, кривой ногой и толстыми, как будто вывернутыми губами. Вид у него был такой, словно его только что разбудили.
– При всем уважении, – сказал я, выходя на середину зала и обращаясь уже ко всему двору, – ходят слухи, что Палимпост и пьяницу не рассмешит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86