их либо отравили, либо уничтожили каким-то изощренным способом. Они ушли, ничего не сказав, и уже не могли ни в чем обвинять принца. А обвинять, судя по всему, было в чем.
…Принц Мин-Ра поправлялся. Играл с Вероникой. Его рана затягивалась быстро, а когда швы снимали, он даже не почувствовал. Через неделю его уже вывезли на кровати погреться на солнышке. «Пусть пообщается со своим истинным Отцом», – сказал тогда Домбоно в присутствии Холодова, и Алексей понял, что должен, просто обязан забыть исповедь царицы.
И вот здесь, в одном из самых красивых садиков Мерое, где росли огромные цветы, напившиеся дождевой влаги, мальчик рассказал Холодову, как он будет править своим маленьким сказочным государством. Он пригласит в страну чужеземных ученых, все здесь будет совсем по-другому, не так, как сейчас. Мерое должна вернуться в мир.
– Я бы не стал так делать, Мин-Ра, – задумчиво произнес Холодов. – Твой народ, твоя страна будут тогда уничтожены нашим миром, а город превратится в туристический аттракцион по типу чертового Диснейленда. Ты, по счастью, не знаешь, что такое Диснейленд, да и не нужно тебе знать этого. Пойми одно: нет ничего более ужасного и отвратительного, чем люди!
– И это говоришь ты, ты, ежедневно спасающий людей от смерти? – в ясных голубых глазенках мальчика плескалось недоумение. – Тогда почему ты стал врачом?
– Слишком каверзный вопрос, мой мальчик. Почему? Да потому, что это здорово – помогать больным и беспомощным. Но когда беспомощные вновь становятся достаточно сильными, они продолжают пакостить, уничтожать, разрушать. Лишь очень немногие понимают, что болезнь – это испытание души. О благодарности же помнят вообще только единицы. Я все это пережил. Мой мальчик… – Холодов сделался серьезен. – Оставь Мерое такой, какая уж она есть. Измени только один обычай: жертвоприношение. Поверь, нет таких богов, которым нравятся человеческие жертвы. С богами таким образом не торгуются и не общаются! Прекрати же эти бессмысленные подачки богам… и тогда ты будешь править счастливейшим народом на земле.
Принц Мин-Ра молчал. Ему еще предстояло понять и прочувствовать, что сказал Холодов.
…Когда я проснулся незадолго до восхода солнца, мне показалось, что мою кровь заменили формалином. Я безумно замерз сегодня, каждая косточка болела.
Я осторожно вышел из храма и двинулся за город. Меня тянуло в поля-террасы, тянуло неудержимо. Мне казалось, что сегодня непременно случится нечто небывалое, из ряда вон выходящее. Я был весь как наэлектризован с головы до пят. Внезапный шум заставил меня замереть на месте. Кто-то бил камнем о камень, упрямо и монотонно. Я слышал только суховатое крак-крак-крак, потом на короткий промежуток времени вновь воцарялась тишина, а затем снова крак-крак-крак. Что делать? Вдруг там враг, чужеземец, проникший в Мерое с недобрыми намерениями?
Я осторожно раздвинул ветки какого-то страшно колючего кустарника. И тут же мир взорвался шумом. В небо поднялась возмущенная стая полусонных птиц. В лицо мне брызнула земля, ветки, листья, перья. Сердце обмерло от ужаса.
Осторожно обогнул скалу, чтобы посмотреть, кто же там долбает камнем о камень – и увидел у небольшого горного ручья молоденькую девушку! Стоя на коленях, она старательно выстукивала что-то в камне. Я замер. Но она все равно заметила, почувствовала меня. Наши взгляды встретились. И она потянулась за камнем. Сквозь завесу густой гривы черных волос на меня зло поглядывали две черные жемчужины, дикие, прекрасные, безумно знакомые. Девушка оскалила зубы и испустила угрожающий свист. И бросилась ко мне.
Я перехватил ее руку, она отчаянно сопротивлялась. А потом отступила и начала тихо плакать. Я устало присел на камень.
– Как тебя зовут? – негромко поинтересовался Савельев. И протянул руку, чтобы откинуть с лица мероитки волосы. – Как тебя зовут?
Через секунду он понял, что спрашивать не стоило. На него глядела девушка, как две капли воды похожая на Саньку…
Известие о том, что принц Раненсет арестован по приказу царицы-богини, с быстротой молнии облетело всю древнюю Мерое. Полная ненависти толпа, давно уже имевшая зуб на ужасного человека, устремилась к таинственному дворцу.
Ожидание показалось мероитам вечностью, и вот, наконец, ворота распахнулись и из них вышел отряд «чешуйчатых» солдат. Толпа чуть подалась в стороны. Показался скованный по рукам и ногам Раненсет. Рядом с братом царицы шел Домбоно. При виде того, кого все так долго боялись, со всех сторон раздались крики ярости и негодования. Раненсет вскинул голову и затуманенным взором окинул людей Мерое. Толпа была похожа на штормовое море. Затем принц гордо выпрямился и с презрительным видом продолжил свой путь.
– Убийца! Убийца! – рычали люди, и в арестованного тут же полетели камни, грязь и даже ножи.
Раненсет был в ужасе. Шатаясь, как пьяный, снова низко опустив голову, он едва нашел в себе силы переступить порог великого храма Мерое.
Домбоно ввел арестованного в нижний зал. С золоченого трона поднялась Сикиника, как всегда укрытая, словно маской, золотистым сиянием:
– Твои неслыханные преступления, о Раненсет, заслуживают только одного – наказания, – торжественно произнесла она. – Ты отверг добро, завет царей и убивал невинных. Ты дважды покушался на сына Солнца, на твоей совести смерть моего царственного супруга. Вы с Таабом убили чужеземного генерала, и еще неизвестно, чем его смерть обернется для нас. Все эти злодейства заслуживают смерти, к которой Мерое и присуждает тебя. Когда ты умрешь, погибнут и тело твое, и душа, так как бальзамирование не сохранит твоих останков. Твое блуждающее Ка, не находя земного убежища, будет пожрано демонами Аменти.
Бледный, с широко открытыми глазами, выслушал Раненсет ужасный приговор. А потом с хриплым рычанием он зашатался и безжизненно упал на каменные плиты храма.
– Унесите его! – презрительно сморщилась богиня-царица.
Проследив взглядом за солдатами, уносившими Раненсета, верховный жрец осторожно дотронулся до руки Сикиники.
– Неужели ты действительно предашь казни собственного брата? – спросил он.
Сикиника резко обернулась к жрецу. По щекам, покрытым золотой пудрой, стекали прозрачные слезы.
– Да, предам! Раненсет заслужил смерть и получит ее, народ Мерое имеет право на такое удовлетворение. Он осмелился лишать меня всего самого дорогого. Чужеземцы жизнью своей защищали моего сына. А я по желанию братца принесла одного из них в жертву. Ты подумал о том, что даже у оживших богинь может быть чувство стыда и благодарности? Завтра ночью Раненсет будет казнен. Только я не хочу, чтобы смертная казнь была совершена публично. А что касается дворца, я хочу, чтобы его сровняли с землей, а на его месте был выстроен новый храм.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58
…Принц Мин-Ра поправлялся. Играл с Вероникой. Его рана затягивалась быстро, а когда швы снимали, он даже не почувствовал. Через неделю его уже вывезли на кровати погреться на солнышке. «Пусть пообщается со своим истинным Отцом», – сказал тогда Домбоно в присутствии Холодова, и Алексей понял, что должен, просто обязан забыть исповедь царицы.
И вот здесь, в одном из самых красивых садиков Мерое, где росли огромные цветы, напившиеся дождевой влаги, мальчик рассказал Холодову, как он будет править своим маленьким сказочным государством. Он пригласит в страну чужеземных ученых, все здесь будет совсем по-другому, не так, как сейчас. Мерое должна вернуться в мир.
– Я бы не стал так делать, Мин-Ра, – задумчиво произнес Холодов. – Твой народ, твоя страна будут тогда уничтожены нашим миром, а город превратится в туристический аттракцион по типу чертового Диснейленда. Ты, по счастью, не знаешь, что такое Диснейленд, да и не нужно тебе знать этого. Пойми одно: нет ничего более ужасного и отвратительного, чем люди!
– И это говоришь ты, ты, ежедневно спасающий людей от смерти? – в ясных голубых глазенках мальчика плескалось недоумение. – Тогда почему ты стал врачом?
– Слишком каверзный вопрос, мой мальчик. Почему? Да потому, что это здорово – помогать больным и беспомощным. Но когда беспомощные вновь становятся достаточно сильными, они продолжают пакостить, уничтожать, разрушать. Лишь очень немногие понимают, что болезнь – это испытание души. О благодарности же помнят вообще только единицы. Я все это пережил. Мой мальчик… – Холодов сделался серьезен. – Оставь Мерое такой, какая уж она есть. Измени только один обычай: жертвоприношение. Поверь, нет таких богов, которым нравятся человеческие жертвы. С богами таким образом не торгуются и не общаются! Прекрати же эти бессмысленные подачки богам… и тогда ты будешь править счастливейшим народом на земле.
Принц Мин-Ра молчал. Ему еще предстояло понять и прочувствовать, что сказал Холодов.
…Когда я проснулся незадолго до восхода солнца, мне показалось, что мою кровь заменили формалином. Я безумно замерз сегодня, каждая косточка болела.
Я осторожно вышел из храма и двинулся за город. Меня тянуло в поля-террасы, тянуло неудержимо. Мне казалось, что сегодня непременно случится нечто небывалое, из ряда вон выходящее. Я был весь как наэлектризован с головы до пят. Внезапный шум заставил меня замереть на месте. Кто-то бил камнем о камень, упрямо и монотонно. Я слышал только суховатое крак-крак-крак, потом на короткий промежуток времени вновь воцарялась тишина, а затем снова крак-крак-крак. Что делать? Вдруг там враг, чужеземец, проникший в Мерое с недобрыми намерениями?
Я осторожно раздвинул ветки какого-то страшно колючего кустарника. И тут же мир взорвался шумом. В небо поднялась возмущенная стая полусонных птиц. В лицо мне брызнула земля, ветки, листья, перья. Сердце обмерло от ужаса.
Осторожно обогнул скалу, чтобы посмотреть, кто же там долбает камнем о камень – и увидел у небольшого горного ручья молоденькую девушку! Стоя на коленях, она старательно выстукивала что-то в камне. Я замер. Но она все равно заметила, почувствовала меня. Наши взгляды встретились. И она потянулась за камнем. Сквозь завесу густой гривы черных волос на меня зло поглядывали две черные жемчужины, дикие, прекрасные, безумно знакомые. Девушка оскалила зубы и испустила угрожающий свист. И бросилась ко мне.
Я перехватил ее руку, она отчаянно сопротивлялась. А потом отступила и начала тихо плакать. Я устало присел на камень.
– Как тебя зовут? – негромко поинтересовался Савельев. И протянул руку, чтобы откинуть с лица мероитки волосы. – Как тебя зовут?
Через секунду он понял, что спрашивать не стоило. На него глядела девушка, как две капли воды похожая на Саньку…
Известие о том, что принц Раненсет арестован по приказу царицы-богини, с быстротой молнии облетело всю древнюю Мерое. Полная ненависти толпа, давно уже имевшая зуб на ужасного человека, устремилась к таинственному дворцу.
Ожидание показалось мероитам вечностью, и вот, наконец, ворота распахнулись и из них вышел отряд «чешуйчатых» солдат. Толпа чуть подалась в стороны. Показался скованный по рукам и ногам Раненсет. Рядом с братом царицы шел Домбоно. При виде того, кого все так долго боялись, со всех сторон раздались крики ярости и негодования. Раненсет вскинул голову и затуманенным взором окинул людей Мерое. Толпа была похожа на штормовое море. Затем принц гордо выпрямился и с презрительным видом продолжил свой путь.
– Убийца! Убийца! – рычали люди, и в арестованного тут же полетели камни, грязь и даже ножи.
Раненсет был в ужасе. Шатаясь, как пьяный, снова низко опустив голову, он едва нашел в себе силы переступить порог великого храма Мерое.
Домбоно ввел арестованного в нижний зал. С золоченого трона поднялась Сикиника, как всегда укрытая, словно маской, золотистым сиянием:
– Твои неслыханные преступления, о Раненсет, заслуживают только одного – наказания, – торжественно произнесла она. – Ты отверг добро, завет царей и убивал невинных. Ты дважды покушался на сына Солнца, на твоей совести смерть моего царственного супруга. Вы с Таабом убили чужеземного генерала, и еще неизвестно, чем его смерть обернется для нас. Все эти злодейства заслуживают смерти, к которой Мерое и присуждает тебя. Когда ты умрешь, погибнут и тело твое, и душа, так как бальзамирование не сохранит твоих останков. Твое блуждающее Ка, не находя земного убежища, будет пожрано демонами Аменти.
Бледный, с широко открытыми глазами, выслушал Раненсет ужасный приговор. А потом с хриплым рычанием он зашатался и безжизненно упал на каменные плиты храма.
– Унесите его! – презрительно сморщилась богиня-царица.
Проследив взглядом за солдатами, уносившими Раненсета, верховный жрец осторожно дотронулся до руки Сикиники.
– Неужели ты действительно предашь казни собственного брата? – спросил он.
Сикиника резко обернулась к жрецу. По щекам, покрытым золотой пудрой, стекали прозрачные слезы.
– Да, предам! Раненсет заслужил смерть и получит ее, народ Мерое имеет право на такое удовлетворение. Он осмелился лишать меня всего самого дорогого. Чужеземцы жизнью своей защищали моего сына. А я по желанию братца принесла одного из них в жертву. Ты подумал о том, что даже у оживших богинь может быть чувство стыда и благодарности? Завтра ночью Раненсет будет казнен. Только я не хочу, чтобы смертная казнь была совершена публично. А что касается дворца, я хочу, чтобы его сровняли с землей, а на его месте был выстроен новый храм.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58