- Я предлагаю сейчас немного подкрепиться и за едой обсудить, что может скрываться за всеми этими событиями. Мы, сами того не понимая, уже располагаем достаточной информацией, чтобы сообразить, кто эти злодеи.
6
РАССКАЗ ДЖЕЯ ХАРДЕНА
Холмс наклонился над чайным столиком и оперся подбородком на руки:
- А теперь, джентльмены, мы должны поразмыслить над мотивами похищения Джея. Почему и зачем банда, по-видимому, опытных и искусных в своем деле преступников так интересуется исследованиями полковника Хардена?
Полковник изумился:
- Вы так думаете? Вы считаете, что секрет заключен в моей стереоскопической камере?
- Я хочу начать расследование именно с этого, - ответил мой друг, - потому что не вижу другого отправного пункта. Для кого-то ваше присутствие здесь явно нежелательно. И единственное необычное обстоятельство, связанное с пребыванием в Англии богатой американской семьи, - это ваши эксперименты, поэтому я и предполагаю, что все дело в них.
Вид у полковника был обескураженный.
- Конкурент? - предположил я. - Некто опасающийся вашей работы по коммерческим причинам и решивший ее прервать?
Харден медленно покачал головой.
- Я этого не думаю, - ответил он. - Мне известно, что из-за конкуренции некоторые бизнесмены способны задать сопернику довольно серьезную трепку, но не до такой степени. Например, говорят, что Эдисон довольно жесток с конкурентами, но он больше не интересуется стереоскопией. Он, разумеется, использует ее, но утверждает, что будущее за живыми картинами.
- А кто-нибудь пытался перекупить у вас вашу идею? - спросил Холмс.
- Нет, а если бы и попытались, то я ответил бы отказом! Моя камера экспериментальная и далеко не готова, еще очень много тонкостей не учтено, и часто приходится действовать путем догадки, интуитивно. Камера требует большего усовершенствования. К тому же патент на нее сейчас не представляет значительной ценности. Да и основополагающий принцип был положен еще до изобретения фотографии, и мои исследования являются только продолжением развития и уточнения теоретических данных вашего Уитстоуна.
- Значит, вряд ли они руководствуются соображениями наживы, - заметил Холмс. - Иначе они преследовали бы вас еще в Америке. Сдается мне, что ваши недоброжелатели только хотят помешать вам продолжать исследования, а это позволяет предположить, что они почему-то считают, будто ваши новые открытия каким-то образом могут им навредить.
- Но я не могу понять, какой вред могут им причинить мои фотографии, - возразил Харден. - Пока они сидели сложа руки, я тратил большие деньги и время и расширил наши общие познания в области старинной архитектуры. Какой может быть от этого вред?
- Возможно, к этому причастен какой-нибудь сумасшедший археолог, - рискнул я высказать предположение, - какой-нибудь одержимый манией ученый, чьи теории могут быть опровергнуты с помощью ваших исследований?
Холмс коротко рассмеялся:
- Уверяю вас, что нет более опасных существ, нежели ученые, чьим драгоценным теориям угрожают новые открытия, но их оружие - чрезвычайно ядовитые, полные сарказма статьи и публичные выступления. Я был бы очень удивлен, если бы они обратились к помощи духовых ружей и захвату заложников. А кроме того, пока вы, полковник, не высказались публично о результатах своих исследований, они и понятия не имеют о ваших открытиях.
Стук в дверь возвестил о приходе управляющего, который сказал, что внизу ожидает посыльный с сообщением для полковника.
Лицо Хардена прояснилось.
- Пришлите его наверх, старина! Пришлите!
- Я не решился этого сделать, сэр, потому что это странный посыльный, подросток, сэр, довольно грязный деревенский парнишка. Ему было сказано, чтобы он передал с кем-нибудь свое сообщение и отправился восвояси, сэр, но он настаивает на том, чтобы увидеться с вами лично.
- Тогда приведите его, какой бы он грязный ни был, - приказал полковник, и управляющий поспешно ушел.
Харден снова повернулся к нам:
- Вы были правы, мистер Холмс. Они выждали некоторое время, а теперь напоминают о себе.
Через несколько минут управляющий вернулся, сопровождая юнца в невообразимо грязных вельветовых штанах. Вокруг воротника был повязан такой же грязный шейный платок, на ногах были забрызганные грязью гетры и рваные ботинки. Лицо, тоже сильно запачканное, было наполовину закрыто низко надвинутым огромным картузом.
Он остановился в двух шагах от стола, держа руки в карманах, и исподлобья посмотрел на нас:
- Вы - Шерлок 'Омс, - объявил он моему другу с типичным хемпширским акцентом, - а вы - доктор Ватсон.
Мы кивнули в подтверждение его слов, а управляющий очень разгневался.
- А ну-ка вынь руки из карманов, парень, и долой шапку! - прикрикнул он, стащив с него картуз.
Холмс громко расхохотался, а полковник Харден ошеломленно смотрел на густую волнистую шевелюру Джона Хардена Младшего. Спустя мгновение полковник со слезами на глазах обнимал сына, Холмс утешал смущенного управляющего звонкой монетой, а жена полковника и дочки, услышав радостные восклицания, вбежали в комнату.
Позвольте мне набросить покров молчания на чудесную сцену воссоединения семьи. Достаточно сказать, что через час Холмс, полковник и я сидели в обществе гораздо более чистого и до некоторой степени сытого Джея, приготовившись выслушать рассказ о его приключениях.
Он рассказал, как его заманили к театру двое мужчин, и описал их внешность:
- Мужчина, который заговорил со мной, был выше и толще другого. Я не очень обратил внимание на маленького, он был бледный и тощий, но у того, что повыше, было круглое розовое лицо и толстый нос. В нем было что-то от свиньи и говорил он как-то странно.
- А как он говорил? - спросил Холмс. - У вас хороший слух, молодой человек, вы легко усваиваете акценты, скажите, как он говорил?
Юноша сморщился от сосредоточенности и напряжения, а затем повторил то, что сказал ему толстый:
- «Добрый день, сынок. Вижу, ты интересуешься театром».
Холмс тщательно прислушался, потом вопросительно взглянул на меня.
- Болен хроническим ларингитом! - ответил я, удивляясь искусству, с которым юноша воспроизвел акцент.
- Весьма вероятно, - согласился мой друг и взмахнул рукой, словно дирижировал оркестром. - Повторите.
Юноша повторил фразу. Холмс закрыл глаза и откинул голову назад, потом быстро открыл глаза, словно стрельнув взглядом.
- Это Дрю, - сказал он. - Несомненно, голос его! - И повернулся к полковнику: - У вашего сына очень острый слух. Он воспроизводит звуки точнее и вернее, чем фонограф.
- Мне кажется, что именно этот голос мне угрожал, - взволнованно проговорил американец. - Но кто он, этот Дрю?
- Дрю - человек неблаговидной репутации, которого едва не посадили под замок четыре года назад.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43