– Иди, погляди, все ли на месте, – приказал я.
Араб ушел. Вернувшись минут через пятнадцать, сказал, глядя в землю, что старшая его жена, Гюльчехра, сбежала в неизвестном направлении. Прихватив с собой пистолеты, отобранные у Баклажана и Полковника.
– Сумасшедший дом, – удрученно покачал головой Веретенников. – Подземной гражданской войны нам только не хватало. И это вместо того, чтобы попытаться всем вместе как-то вырваться.
– Ты прав насчет сумасшедшего дома, – согласился я, усаживаясь на корточки. – Надо фонари потушить, чтобы не светиться. Интересно, на кой черт они сбежали?
– Понимаешь, у Баклажана одно на уме: алмаз с мухой добыть поскорее, добыть и бежать вместе с ним к своей бомбе, – ответил Валерий, потушив свой фонарь и сев со мною рядом. – И ты увидишь, он своего добьется, он придумает, как отсюда выбраться. Это не человек, это скала!
– Знаю, что он придумает. Отловит нас по одному, кандалы наденет и скалу заставит долбить...
– Скалу долбить? – удивилась Синичкина, продолжая стоять с зажженным фонарем.
– Конечно! Такие люди, как он, знают, что против лома нет приема. Давайте хохмы ради посчитаем, сколько у нас уйдет времени на долбежку... Толщина пластины, которая выход нам перекрыла, метров десять. Состоит она из значительно метаморфизованных и окварцованных сланцев, где-то XVIII категории крепости. А сколько нас здесь работников? Нас пятеро, да жен Али-Бабайевских шесть...
– Всего тринадцать... – забегал глазами Кучкин, сосчитав на пальцах подземное народонаселение. – Чертова дюжина... Не к добру это...
– Да ну тебя в задницу, – поморщился я, вспомнив несколько печальных случаев, связанных с числом 13. Вытряся воспоминания из головы, продолжил свои расчеты:
– Так значит, нас тринадцать... Баклажан с Полковником, конечно, работать не будут – надо ведь кому-то и надсмотрщиками быть. Наверняка некоторые жены Али-Бабая так хрупки и обаятельны, что кувалды не подымут. Значит, человек семь всего наберется. Если всемером работать посменно – кувалды и зубила здесь найдутся – то за сутки сантиметра на два можно к выходу продвинуться. Это значит, что примерно через пятьсот дней мы продолбим пластину насквозь, сквозь рыхлятину, которая за ней лежит, еще пару месяцев пробиваться придется... Короче, года через два выберемся. Мы с вами – изможденные, кожа да кости, а Баклажан с мешком бриллиантов и пистолетом в руке. С пистолетом, чтобы там, наверху поставить наши кожи с костями к стенке. Вот, братцы мои, что нам грозит, если мы проиграем войну с Баклажаном...
– Войну? – испугался Кучкин.
– Да войну. И если мы хотим ее выиграть, выиграть, чтобы пробиться к выходу добровольно, а не под дулом пистолетов Баклажана и Полковника, мы должны прямо сейчас пойти и взять под свой контроль склады продовольствия и снаряжения.
– Может быть, сначала посмотрим на алмазы, – предложила Синичкина не вполне уверенно.
Я согласился – мне самому не терпелось взглянуть на алмазоносную кимберлитовую трубку. Оставив Али-Бабая у выхода из рассечки, мы пошли в ее глубину. Рассечка была пройдена по кварцитам и неплохо помыта и поэтому мне не потребовалось много времени, чтобы убедиться в том, что никакой кимберлитовой трубки взрыва в ней нет. И не только трубки, но вообще ничего, ничего, кроме голимых кварцитов.
– Похоже, алмазы Сому привиделись... – пробормотал я, раздумывая, расстраиваться мне или нет.
– Может быть, трубка взрыва сидит где-нибудь в другом месте? – заволновалась Синичкина. – Ну, подумай!
– Все остальные рассечки этого штрека я знаю, как свои пять пальцев, многие из них сам документировал.
– А в другом штреке?
– Да ты что так волнуешься? – изумился я настойчивости девушки. – Зачем тебе алмазы перед смертью?
– А я умирать не собираюсь, – огрызнулась Синичкина. – В том числе и в твоих объятиях.
– Да женщина она, Черный, понимаешь, женщина! – усмехнулся Кучкин, довольный, что мне надавали по ушам. – А у женщин к побрякушкам особое отношение, оно, понимаешь, к жизни и смерти безотносительно. Давай, пошевели мозгами, и вспомни, где они могут быть...
– Ну, разве что в первом штреке, он первый слева от устья, – пожал я плечами. – Там мы одну рассечку из предпоследней пары удлиняли, и Сом ее документировал. Но туда идти опасно, во-первых, подстрелить могут, а во вторых, штрек этот обвалился весь – его в весьма неустойчивых породах проходили.
– Никто тебя не подстрелит, я танк тебе сделаю! – сказал Кучкин, явно стараясь потрафить Анастасии. – Пошлите за мной!
И, весь деловой, пошел к выходу из рассечки. За ним, на секунду задержав взгляд на моем лице, пошла Синичкина.
"Танком" Кучкин назвал 0,8-ми кубовую вагонетку, забытую проходчиками в конце третьего штрека. Помимо вагонетки проходчики при ликвидации штольни "забыли" также снять рельсы от самого забоя штрека до устья штольни. Выкатив вагонетку в ствол (грохот был будь здоров!), мы потушили свои фонари и по одному (за исключением Али-Бабая, оставшегося в засаде) перебежали под ее защиту. Так получилось, что рядом с вагонеткой расположился я, и мне пришлось тащить ее за собой.
– А ты чего дурью маешься? – спросил меня Кучкин через несколько метров. – Оставь ее. Она ведь и так нас прикрывает.
Я хотел что-то ответить, но в это время в вагонетку, – бах, бах, бах, – ударили три прилетевшие из глубины ствола пули. Одна из них, выпущенная видимо, из "Гюрзы", пробила обе стенки и упала, обжигая, мне за шиворот.
Мы разом бросились на землю и под аккомпанемент ответных выстрелов Али-Бабая побежали, кто, пригнувшись, а кто и на четвереньках, к устью первого штрека. И, не заметив его в темноте, пробежали мимо и бежали до тех пор, пока лидировавший Веретенников не влетел в озеро, набравшееся перед устьевым завалом.
Посчитав, что пули Баклажана нас уже не достанут, я включил фонарь и стал смотреть, как Валерий, стоя по щиколотки в воде, смывает с коленей грязь.
– Давай посмотрим, как быстро вода прибывает, – отдышавшись, предложила Синичкина. И подняв палочку, воткнула ее в самый краешек водной глади.
– Смотри, не смотри – все ясно. Вон сколько за полтора часа набралось! – сказал Кучкин, тем не менее внимательно наблюдая за самодельным футштоком.
Минут через десять стало ясно, что уровень воды поднимается крайне медленно, то есть скорость фильтрации рудничных вод сквозь завал примерно равна скорости их поступления в озеро. Я поздравил друзей с заменой смертной казни через утопление полугодичной отсидкой в насыщенной углекислым газом атмосфере и предложил Синичкиной возглавить экскурсию к предполагаемому месту локализации трубки взрыва. К этому времени Али-Бабай уже присоединился к нам, и мы оставили его на часах на устье штрека.
В давным-давно заброшенной выработке и бывалый проходчик чувствует себя неуютно:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102