До замужества Джесси-Энн часто посещала этот уютный итальянский ресторанчик, находившийся рядом со старым Центральным парком, прямо за углом того дома, где она жила раньше. Ей показалось весьма необычным то, что она вместе с Харрисоном, вопреки заведенной традиции посещать роскошные, респектабельные рестораны, пришла именно сюда. Унылым взглядом она смотрела на тарелки со свежеприготовленным густым красным соусом.
– И все же здесь намного лучше, чем на вечере у Рашель, – утешительным тоном сказал Харрисон, и они оба засмеялись.
Они уплетали сдобные лепешки, запивая их деревенским вином, и Джесси-Энн призналась, что она никогда так здорово не отмечала свой день рождения и не чувствовала себя такой счастливой.
За рулем «ролл-ройса» ждал шофер, который довез их до дому. Уже в лифте Харрисон, смахивая с лица Джесси-Энн пряди длинных белых волос, внимательно смотрел на нее, пронзая взглядом черных и очень выразительных глаз, которые так сильно поразили ее с самого первого дня их знакомства.
– Я люблю тебя, Джесси-Энн Ройл, – прошептал он, как только остановился лифт, открыв двери прямо в их квартиру.
Обнявшись, они прошли через просторные, оббитые шелком коридоры; войдя в комнату и нетерпеливо срывая с себя одежду, охваченные страстным порывом, они отдались друг другу на своей новой зелено-белой постели, которая лишь отдаленно напоминала ее старую комнату в Монтане.
– Я люблю тебя, Харрисон, – прошептала она некоторое время спустя. – Мое счастье – это ты и Джон.
– Ну зачем же тогда тебе этот дом моделей, если нам и без него так хорошо? – спросил Харрисон весьма озадаченным голосом.
Но Джесси-Энн и сама не знала ответа на этот вопрос, поэтому промолчала.
ГЛАВА 8
Вздрогнув во сне, Каролина внезапно проснулась среди ночи. Задумчиво глядя на разрисованный проглядывающими сквозь многочисленные облака небесными светилами и звездами потолок, она только через несколько минут вспомнила, что лишь вчера въехала в эту преобразованную в жилое помещение и расположенную в самом отдаленном уголке восточной части Нью-Йорка квартиру своего друга-художника. Она согласилась пожить в квартире Тиммо, пока тот путешествовал по Италии в поисках сюжетов, которые могли бы вдохновить его на картины для открывающейся в мае новой манхэттенской выставки. Счастливчик Тиммо! Ей и самой хотелось получить хоть капельку вдохновения! Она была так уверена, что именно Нью-Йорк откроет ей путь в новую и большую жизнь. – Но пока она не наблюдала каких бы то ни было ощутимых перемен.
Бродвей оказался еще более крепким орешком по сравнению с Шафтсбери-авеню, и несмотря на ее диплом об окончании курсов машинописи, никто не проявлял ни малейшего интереса к ее персоне. Казалось, ни одному режиссеру не нужен был ассистент. Тогда Каролина стала работать помощницей продавца в расположенном на Парк-авеню респектабельном и маленьком магазинчике. Но после работы в «Моди» она сочла это слишком скучным занятием. Богатые клиенты, невзирая на свой маленький рост и тучную фигуру, хотели выглядеть точно так же, как манекенщицы на картинках последнего журнала мод «Вог». Уставшая превращать образцы модной одежды в какую-то униформу, Каролина нашла себе работу в службе приема гостей в небольшой, расположенной в восточной части Нью-Йорка галерее, где она и познакомилась с Тиммо.
Небольшого роста и хрупкого телосложения, Тиммо был наполовину японец. С подстриженными под «Битлз» блестящими черными волосами и спрятанными под толстой оправой близорукими черными глазами, он в отличие от других людей видел мир совершенно по-другому. Его манера написания неровных, многогранных перспективных объемов и плоскостей, выполненных с использованием довольно необычных художественных приемов в черно-белой цветовой гамме, снискала ему популярность не только дома, но и за рубежом. Хотя Каролина подружилась с Тиммо и другими выставлявшимися в галерее художниками, она все равно никак не могла угомониться. Ухватившись за обещание предоставить ей работу в одном из художественных отделов филиала Сотби в Манхэттене, она бросила прежнюю работу в галерее. Но когда эта затея провалилась, она с радостью приняла предложение Тиммо бесплатно поселиться у него в квартире, поддерживая взамен безупречный порядок. Теперь, когда ее финансовое положение опять весьма пошатнулось, это предложение можно было считать как нельзя кстати. Она имела крышу над головой и, экономя деньги на квартплате, можно было обеспечить себе пропитание до тех пор, пока опять что-нибудь не подвернется под руку.
Каролина смотрела на нарисованные Тиммо звезды, думая, что рука судьбы указующим перстом направляет ее на путь истинный, коим она считала работу в галерее Макконелл, которая во что бы то ни стало должна изменить ее участь. Всю жизнь она верила в судьбу, не считая тех двух исключительных случаев, связанных с появлением в ее жизни Перикла Джейго. Она была твердо уверена в том, что поймать удачу – значит появиться в нужном месте и в нужное время.
Обернув свое хрупкое тело доставшейся ей от Перикла шелковой яркой пижамой, она, трясясь мелкой дрожью, включила свет, внимательно уставившись на ряд подвешенных на выступающую часть стены латунных подвесок, беспокойно думая о своем будущем. Она все еще никак не могла расстаться с этой навязчивой идеей – получить работу в театре. Она была готова начать с самых черновых обязанностей: готовить чай, бегать за бутербродами, даже мыть полы, делать все, чтобы только как-нибудь переступить порог театра. Только бы найти верный путь, чтобы добиться поставленной перед собой цели.
Бродя по комнате, она с любопытством рассматривала работы Тиммо. Эти массивные, цвета серого антрацита и белые полотна еще больше подчеркивали ее одиночество, снова возвращая ее память к тем дням, когда она была с Периклом. Ощущая холод, будто исходивший от этих грустных полотен, и не менее веселых мыслей, она взглянула в окно. С неба падали тяжелые снежные хлопья, и этот мрачный пейзаж был созвучен с обозреваемым ею видом Нью-Йорка, ветхие здания и крыши которого громоздились над грязными, серо-коричневыми водами реки Гудзон. Ведь еще прошлой ночью эти окна казались ей вратами в сказочное королевство, открывавшее панораму многочисленных извилистых манхэттенских мостов, залитых морем светящихся огней, обещавших бездну радости и наслаждений.
«Хватит хандрить, – приказала себе Каролина. – Это Нью-Йорк, который только и ждет появления именно таких людей, как я». Включив радио и настроив его, она энергично двигалась по комнате в такт исполняемой хором песни Фрэнка Синатры «Мой путь», стараясь поднять себе настроение музыкой и чашкой кофе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127