– Вик, – снова прошептала она, – Даная…
– Я обещаю тебе, мы обязательно ее разыщем, – пообещал Маркус. – Не беспокойся по этому поводу, дорогая, просто лежи и отдыхай.
– Маркус, не уходи, – тихо попросила Гала. В этот момент выражение ее лица было таким безмятежным, будто она освободилась от тяжкой ноши. – Я люблю… тебя.
Каролина на цыпочках вышла из комнаты, оставив наедине молодых людей, которые, скрестив ладони на белой простыне, сидели, встречая рассвет нового дня, озарившего комнату золотыми лучами. Возвратившись в гостиницу, Каролина принялась срочно звонить в Нью-Йорк: сначала Джесси-Энн, которая, как на иголках, ждала известий о состоянии здоровья Галы, а затем в телевизионную службу новостей, чтобы узнать, где находится Вик Ломбарди.
Через трескотню и гул международной линии Вику все-таки удалось поговорить по телефону с Каролиной. После этого разговора он направился в аэропорт Дели, по дороге забежав в телеграфное агентство, где телеграфировал, что о дальнейших своих планах сообщит сразу, как только ему удастся сесть на первый отлетающий в Лондон самолет, который транзитом доставит его в Нью-Йорк.
Без конца прокручивая в голове историю случившегося несчастья, он с горечью думал, насколько велика доля его личной вины во всем этом деле. Не он ли спровоцировал Данаю, чтобы она продемонстрировала свой талант всему миру? Стараясь сделать это, она решила превзойти себя. «Даная, милая Даная, – говорил он сам себе, – я же совершенно не то имел в виду… Все, что мне было нужно, это расширить горизонты твоих возможностей, открыть тебе глаза на свои потенциальные возможности, освободить тебя от того тесного мирка, в котором ты пребывала до сих пор…»
С того самого дня, как между ними произошла ссора в Вашингтоне, он несколько раз звонил Данае, но ни разу не застал ее дома; поэтому он клал телефонную трубку, не оставляя для нее никаких сообщений. Какой толк оставлять на автоответчике сообщение, если он в это время находится на расстоянии шесть тысяч миль? Может ли этот звонок как-то примирить их? Единственным выходом из создавшегося положения мог стать разговор с глазу на глаз. Начнутся упреки, вроде «но ты же мне сказал… нет, ты сказал…», затем новые выяснения отношений, которые, возможно, закончатся слезами. И вот тогда он успокоит ее, обняв и прижав к своей груди, потому что Даная Лоренс, сама того не зная, стала частицей его жизни. Если бы он не уехал тогда для выполнения срочного задания в Индию на следующий же день после этой вашингтонской стычки, вряд ли дело приняло такой серьезный оборот. Он полагал, что будет отсутствовать лишь неделю, а затем, вернувшись в Нью-Йорк, во всем разберется. Но ему следовало быть более предусмотрительным, потому что его дела иногда решались за сутки, иногда – за шесть недель, а другой раз на это уходили целые месяцы. Вот такая была у него работа.
Но на этот раз ничто, даже его работа, не помешает ему выполнить задуманное. Каролина предупредила, что Даная в беде, даже в отчаянии… Она уверена в том, что именно она погубила Галу, и только одному Богу известно, где она сейчас и что делает.
Вик одиноко сидел за столиком с кружкой пива в руке во время пересадки в лондонском аэропорту Хитроу, когда его внезапно осенило, где он может найти Данаю… Нигде он ее не найдет, только дома.
Даная дремала, удобно устроившись в своем черном кожаном кресле перед мерцающим, тихо звучащим в ночи телевизором, когда тишину комнаты нарушил пронзительный телефонный звонок. Услышав его, Даная резко выпрямилась: ну что она скажет в ответ на ужасную весть о том, что Галы больше нет в живых? Она не сомневалась в том, что звонить ей могли лишь по этой причине. Когда телефон внезапно прекратил свои непрерывные сигналы, комната вновь погрузилась в тишину, в которой слышно было лишь дыхание Данаи.
Выключив телевизор, она босиком подошла к окну и раздвинула шторы, как бы приветствуя начало нового дня. Перед ней расстилалась панорама Нью-Йорка. Громоздящиеся башни небоскребов из стекла и стали походили на зубчатые стены крепости, которые хотел преодолеть каждый приезжающий в город новый житель. «Что же случилось, – думала Даная, – с той ясноглазой девочкой, прибывшей сюда из Калифорнии с фотокамерой в руке, одержимой высокими стремлениями и радужными надеждами? Где теперь эта милая, вечно смеющаяся рыжеволосая девочка? „Была, да вся вышла", – отчаянно прошептала она сама себе. – Я теперь лишь очередной кандидат, имя которого пополнит нью-йоркский статистический список жертв несчастных случаев и самоубийств… Мне, как и остальным, вскружил голову успех, и, не устояв перед ним, я собственными руками погубила себя…»
Она прошла в ванную комнату, где, включив свет над зеркалом, уставилась на свое отражение. Отросшие рыжие волосы беспорядочно падали ей на лицо, а глаза припухли от бесконечных рыданий. Потрогав пальцем потрескавшиеся губы, она включила кран и, набрав пригоршню холодной воды, ополоснула лицо. Вид у нее был ужасный. Но какое это имело значение? Кому до нее было дело? Существует ли на свете человек, который захотел бы теперь с ней общаться?
Раздался неожиданный звонок в дверь, и Даная осторожно выглянула из ванной, будто оттуда можно было увидеть того, кто в эту минуту находился снаружи. Никто не знал о ее местонахождении. Она не отвечала на звонки и не показывалась на улице со дня своего приезда домой. Еду ей доставляли на дом. Может быть, это звонит разносчик продуктов, который принес молоко и сок из маленького магазинчика напротив? В голове царила невообразимая путаница дат и дней недели.
Снова послышался звонок в дверь, который на этот раз трезвонил без остановки, так, как будто кто-то просто забыл оторвать свои пальцы от кнопки звонка. Пройдя на цыпочках по комнате, она стала подглядывать в замочную скважину входной двери. Обомлев, она отпрянула. Этого не может быть! Чтобы удостовериться, она снова припала к замочной скважине. Да, это был Вик! Нет, нет! Только не сейчас!.. У нее такой ужасный вид… она такая растрепанная… ей вообще не нужно с ним встречаться… Все равно он будет презирать ее так же, как и другие…
– Даная, открой дверь! – приказал Вик.
С минуту поколебавшись, она подчинилась ему, медленно отворив дверь, опустив при этом голову, словно преступник, ожидающий приговора.
– Милая моя Даная! – воскликнул он, потрясенный ее видом. – Что ты с собою делаешь? Господи Боже, Даная, зачем ты подвергаешь себя таким мучениям?
Он протянул руку, чтобы обнять ее, но она быстро отстранилась.
– Ты не захочешь со мной остаться, узнав о том, что случилось, поэтому уж лучше мне рассказать тебе все сейчас.
– Не стоит, – ответил он, покачав головой. – Мне все известно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127