Так они преодолели этот подъем, а потом и многие другие, с каждым разом набираясь опыта и сноровки.
Примерно на десятый день пути они достигли места, дальше которого Хша не знал дороги. Но объеденные коридоры указывали путь надежнее любого проводника. Так они поднимались еще дней двадцать, а потом ходы с сухими полами кончились. Повсюду была слизь.
– Неведомая земля, – бормотал Хша, ощупывая липкие стены. – Выходит, в давние времена каракиты не объедали начисто стен и полов. Они спешили вниз, в глубину, подальше от адских призраков. Теперь нам будет труднее искать дорогу.
Их продвижение сильно замедлилось. Им приходилось теперь обследовать все ответвления в поисках каких-либо следов каракитов. Если, пройдя десять тысяч шагов, они не находили ни одного чистого участка, то поворачивали назад и шли другим коридором. Потом им стали попадаться человеческие кости.
– Увы, – прошептал Хша. – Каракиты бежали так быстро, что не успевали хоронить мертвых.
Здесь, в верхних коридорах, было намного холоднее, чем внизу, и голые Аш и Хша начали замерзать. Тогда Энки и Аги состряпали для них подобие одежды из опустевших мешков. Но Хша наотрез отказался облачаться в крысиную кожу.
– Лучше умереть, – сказал он, – чем превратиться в крысу.
Все возражения были напрасны. Элгар произнес:
– Не стоит его переубеждать. Мне понятен ход его мысли. Так примерно рассуждали люди до пришествия Улле.
– Глупость, – сказал Энки.
– Вовсе нет. Просто те, кто мыслит по закону Улле, смотрят на вещи прямо и воспринимают все таким, как видят, не больше и не меньше. Это разумно для нынешнего призрачного мира. Или кажется разумным. Раньше же мир был строг и насквозь осмыслен. И люди могли по малой видимой части восстановить целое. Поэтому они старались все обобщать, смотреть немного со стороны. Они полагали все подобное единым и близкое – родственным. И они ошибались куда реже, чем вы сейчас. Теперь это кажется глупым. Правда, только кажется. Но вам, боюсь, этого не понять.
– Где уж нам, – сказал Энки.
Впрочем, Аш не стал отказываться от одежды и в крысу не превратился. Легкая накидка сначала страшно ему досаждала и натирала во всех местах, но постепенно мальчик освоился со своей «новой кожей».
Путники приближались к поверхности. Человеческие скелеты попадались все чаще. На некоторых сохранились остатки истлевших оленьих плащей. А слизь на стенах и полу была не тронута.
– Они умирали от голода, – сказал Энки. – Они еще не научились есть слизь.
Энки умолчал о других, только ему понятных страшных свидетельствах голодных мук каракитов. О том, что означают расколотые черепа и разбитые вдоль мозговые кости.
Старый Хша быстро терял силы. Каждый новый переход давался ему все с большим трудом.
– Я чую близость высшего коридора, – говорил он. – Запах ада отнял у меня силы. Недолго осталось старому Хша охотиться на крыс.
Дальше скелеты лежали почти на каждом шагу. У многих были переломаны руки и ноги. Это были останки выродков, покалечившихся при падении в шахту. И вот однажды Аш, шедший впереди, вдруг помчался во всю прыть по узкому боковому коридору.
– Я чувствую свет! Я вижу запах выхода! – закричал он тонко и пронзительно. – Вот щель, через которую каракиты вошли в благословенную землю! – Аш впервые в жизни говорил в полный голос, поэтому неудивительно, что он то и дело срывался то на писк, то на хрип.
Энки торопливо погасил светильник. Путники столпились вокруг Аша, припавшего к крошечной щели в стене пещеры. Сквозь щель пробивался лучик сумрачного света, и едва заметно тянуло холодом.
– Я уже не верил, – со слезами на глазах прошептал Бату. – Я уже не верил!
Они бросились все разом к отверстию и стали раскапывать его голыми руками, пыхтя и толкаясь, забыв обо всем на свете. Хша сгорбился поодаль и отвернулся, прикрывая ладонью нос.
Проход был завален рыхлой глиной и песком. Они быстро расширили его до нужного размера. Свет залил осклизлое подземелье. Холодный ветер ударил им в лица, зашевелил волосы. И тут старый Хша со стоном упал на покрытый слизью пол. Он прижался лицом к благословенному дару земли и прошептал чуть слышно:
– Я люблю тебя, добрая Земля. Я не войду живым в царство смерти. Останусь с тобой. Помни, Земля, старый Хша умер, чтобы ты могла жить. Прощай…
Он всосал свой последний глоток слизи и умер беззвучно, как будто заснул.
Его закопали здесь же, в подземном проходе, по обычаю каракитов. Аш плакал, лежа на могиле. Остальные хмуро стояли вокруг, то и дело поглядывая на дыру в стене. Свет, лившийся из нее, померк – в высшем коридоре наступила ночь. Они слышали волчий вой и уханье белой совы. Их усы и бороды покрылись инеем.
Утром они вылезли в заброшенную шахту. Ее дно было завалено человеческими костями. До поверхности оставалось сажен тридцать. Они легко преодолели этот подъем, вспомнив, чему их научили каракиты. И вот они наверху.
Вокруг них простиралась голая, пустынная тундра. Их ноги тонули во мху. Дул ветер. Далеко на юге виднелись какие-то низкие постройки. На севере и на востоке могучими обледенелыми уступами громоздились Предельные горы. Сползающий с гор ледник широкими языками выливался на равнину. Милях в трех на юго-восток паслись мамонты.
Выбравшись на поверхность, Аш повертел головой и тут же бросился на землю лицом вниз.
– Ш-ш-ш! – шипел он отчаянно. – Ш-ш-ш! – И больше не мог сказать ничего. А потом он немного пришел в себя и поднял голову. – Ш-ш-ш! Где мои глаза… Я ничего не вижу. Я ничего не слышу. Что это? Где я? Я не знаю этих запахов! Я не знаю этих звуков! О горе мне, зачем я пришел сюда, в это царство смерти!
Потом его взгляд упал на горы.
– Стена… – неуверенно прошептал он. А затем, запрокинув голову и увидев небо, произнес: – Потолок…
И наконец, увидев мамонтов, Аш стремительно вскочил на ноги и метнул свой легкий аркан в сторону косматых гигантов. Раз, другой.
– Что ты делаешь?
– Крысы! – взвизгнул Аш. – Вы что, не видите? Крысы в пяти шагах!
Глава 11
ТЕНИ
– Что будем делать с выродками? – повторил Кулу, хмуро оглядывая свое обожравшееся, заспанное племя.
– Чего мудрить? – сказал Рах Длиннорукий. – Вспороть животы, кишки к дереву привязать, и пусть ходят вокруг. Так веселее всего.
– Каждый раз ты предлагаешь, Рах, одно и то же, видно, больше одной мысли в твою башку не помещается. Мне твое мотание кишок уже вот где сидит. Намотались. Кто еще скажет?
– Ну, пусть сами друг друга сожрут, – предложил Слэк. – Это и забавно, и шевелиться не надо.
– Не станут. – Кулу покачал головой и смачно плюнул. – Это ж выродки. Их поди заставь. Ну, а ты, Барг?
– Не знаю я, – проворчал Барг. – И так обожрался. А тут думай еще. Пропади они пропадом. Сами пусть думают. Надоело.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86