Ее глаза были прикованы к мужчине, одетому в теплый черный пиджак и заправленные в высокие сапоги узкие брюки. На голове у него виднелся стетсон. Ее губы коснулись стекла, и она мысленно произнесла его имя:
— Пекос, Пекос.
Словно услышав призыв сквозь воющий ветер, он резко натянул поводья, повернулся в седле и посмотрел прямо на Анжи. На какое-то мгновение ей удалось разглядеть его красивое лицо сквозь завесу из мокрого снега. Потом он развернулся и уехал, а Анжи чувствовала, словно кто-то вырывает когтями ее внутренности. Каждая частичка ее тела кричала от боли. Она безрассудно решила выскочить на холод. Ей хотелось помчаться босиком по замерзшей земле, выкрикивая его имя до тех пор, пока он не повернется и не увидит ее. Она почти реально почувствовала, как его мощные руки подхватывают ее вверх с ледяной почвы, крепко прижимают к себе, убаюкивают у надежной груди, а она покрывает бесчисленными поцелуями его красивое улыбающееся лицо. Но видение это исчезло вместе с топотом копыт. Пекос уехал.
Анжи открыла глаза. Ноющая боль внизу живота, которую она почувствовала прошлой ночью, усилилась. Слезы потекли по ее щекам. Она поняла, откуда взялась эта боль: в чреве ее было так же пусто, как и в сердце.
Пекос отсутствовал уже почти три недели. Как ни глупо это было, но Анжи в глубине души надеялась, что носит его ребенка. Она понимала, что это было сумасшествием. Но она любила его, несмотря на ту боль, которую он причинил, и ночь за ночью лежала в своей пустой постели, прислушиваясь к себе и мысленно вопрошая, не живет ли в ней частичка его. Но с течением времени Анжи поняла, что все ее надежды были разбиты. Теперь она потеряла Пекоса навеки. Не будет ребенка, который мог бы стать венцом их любви, смуглого младенца, который уцепился бы за ее грудь и заполнил бы пустоту в сердце. Анжи в отчаянии зарылась в подушки, где когда-то лежала его голова, и зарыдала. Пекос уехал.
Пекос налил кофе из большого кофейника и поставил его обратно на плиту. Одиннадцать смуглых мужчин столпились в его тесной лачуге. Среди них были и молодой Джоз Родригес, сидевший на полу со скрещенными ногами, и Рено Санчес — последний, кто присоединился к их шахтерской артели. С сигаретой в зубах он прислонился к закрытой кухонной двери.
Пекос присел на краешек стола. Поставив на него чашку с дымящимся кофе, он сказал:
— Понимаю, что сейчас ночь и очень холодно, и вам хочется вернуться домой к своим семьям. Поэтому не буду ходить вокруг да около. Я разорен. Зарплата, которую вы получите в конце следующей недели, будет последней. — Вздох сожаления раздался среди шахтеров, и они понимающе закивали головами. — Я чертовски расстроен таким положением вещей, — его плечи поднялись, и Пекос покачал головой, — но с тех пор как госпожа Удача отвернулась от меня, у меня нет другого выбора, кроме как…
— Сеньор Пекос, мы знаем, что денег нет. — Невысокий седеющий мексиканец прервал его. Он отставил свою чашку с кофе и поднялся. — Мы все понимаем. — Пекос слушал, как шахтер, перейдя от волнения с плохого английского на испанский, объяснял, что все собравшиеся согласны продолжать работу безвозмездно еще какое-то время. Возможно, они найдут золотоносную жилу. Все они скопили немного деньжат с тех пор, как начали работать на Лост Мадр, и хотели бы одолжить ему эти деньги. Пекос с лихвой возместит их, когда найдет золото.
Молодой МакКлэйн решительно возражал против такого благородного самопожертвования, но они настаивали. Медленная улыбка приподняла, наконец, уголки его рта, и шахтеры поняли, что победили. Сидя на столе, Пекос поднял вверх руки.
— Хорошо, хорошо, амиго. — И тут же до него донеслись одобрительные восклицания. — Принимаю ваше предложение, но при одном условии. Эти деньги станут вашими паями в деле. — При этом заявлении одобрительные возгласы усилились. Пекос продолжал:
— Только на этом условии я соглашусь воспользоваться вашими деньгами. Принимаете мое предложение?
Темноволосые мексиканцы радостно закивали головами, и через полчаса Пекос подробно объяснил, что они получат за свои деньги. Не все шахтеры поняли его абсолютно точно, но они доверяли своему обаятельному молодому боссу и были уверены, что рано или поздно все наладится. Пожелав ему спокойной ночи, они разошлись по домам. Остались только Джоз, который стоял у двери, застегивая пальто, да Рено, наливающий себе кофе.
— Полагаю, когда-нибудь мы все-таки разбогатеем, Пекос, si? — Джоз улыбнулся.
— Надеюсь. — Пекос улыбнулся ему в ответ. — Если ты собираешься жениться на Розалинде, тебе нужно скопить денег.
— Да, это было бы неплохо, но она любит меня таким, какой я есть. — Его глаза блеснули, и он добавил: — Она считает, что я настоящий мужчина. — Он поиграл мускулами на плечах, гордясь своим развитым телом.
— Ты и есть настоящий мужчина, Джоз. — Пекос похлопал его по спине. — Догадываюсь, что ты собираешься сейчас к Розалинде, так? — Его густые брови вопросительно поднялись.
— Si, Пекос. Ее поцелуи согреют меня ночью.
Пекос усмехнулся, Рено тоже. При этом Рено проговорил отеческим тоном:
— Будь осторожен, Джоз. Ты ведь не захочешь…
— Не беспокойся, Рено, — весело перебил его Джоз. — С отцом, который спит в соседней комнате, она в такой же безопасности, как и сестры-монахини в монастыре Святой Троицы. — Его темные глаза сверкнули. — Но когда мы поженимся… — Он распахнул дверь и вышел на холод, счастливо смеясь.
Когда юноша ушел, Пекос зевнул и начал расстегивать рубашку.
— Черт, Рено, ну можешь ли ты постичь этих людей? Дьявол, мне остается только надеяться, что я не обману их ожиданий.
— Дружище, выбрось это из головы, мы найдем золото, — заверил его Рено. — Давай хотя бы на сегодня забудем об этой шахте, пойдем в деревню и выпьем, может, потанцуем…
Но Пекос вышел из кухни, вытаскивая рубашку из брюк.
— Иди сам. Я собираюсь спать.
Рено последовал за своим другом в соседнюю комнату.
— Дьявол тебя дери, Пекос, ты не можешь продолжать в таком же духе.
Тот резко развернулся. Его глаза смотрели жестко.
— Оставь, Рено, ты не мой ангел хранитель, и я говорю тебе…
— Нет, я твой друг, — прервал его Рено, уперев руки в бока. — Я знаю, что с тобой происходит. Ты любишь…
Крепкая рука схватила Рено за воротник с такой силой, что слова застряли у него в горле. Пекос угрожающе наклонился к другу:
— Никогда не упоминай ее имени, слышишь меня? Никогда. Я не люблю и никогда никого не любил. — Он отпустил Рено, и его руки устало опустились. Слабая улыбка появилась на губах, а серые глаза смягчились. — Это только вы, мексиканцы, постоянно находитесь в поисках любви.
Не поверив ему, Рено ответил:
— Вполне возможно, Пекос… Но если ты когда-нибудь любил, то понимаешь, почему мы ищем ее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109
— Пекос, Пекос.
Словно услышав призыв сквозь воющий ветер, он резко натянул поводья, повернулся в седле и посмотрел прямо на Анжи. На какое-то мгновение ей удалось разглядеть его красивое лицо сквозь завесу из мокрого снега. Потом он развернулся и уехал, а Анжи чувствовала, словно кто-то вырывает когтями ее внутренности. Каждая частичка ее тела кричала от боли. Она безрассудно решила выскочить на холод. Ей хотелось помчаться босиком по замерзшей земле, выкрикивая его имя до тех пор, пока он не повернется и не увидит ее. Она почти реально почувствовала, как его мощные руки подхватывают ее вверх с ледяной почвы, крепко прижимают к себе, убаюкивают у надежной груди, а она покрывает бесчисленными поцелуями его красивое улыбающееся лицо. Но видение это исчезло вместе с топотом копыт. Пекос уехал.
Анжи открыла глаза. Ноющая боль внизу живота, которую она почувствовала прошлой ночью, усилилась. Слезы потекли по ее щекам. Она поняла, откуда взялась эта боль: в чреве ее было так же пусто, как и в сердце.
Пекос отсутствовал уже почти три недели. Как ни глупо это было, но Анжи в глубине души надеялась, что носит его ребенка. Она понимала, что это было сумасшествием. Но она любила его, несмотря на ту боль, которую он причинил, и ночь за ночью лежала в своей пустой постели, прислушиваясь к себе и мысленно вопрошая, не живет ли в ней частичка его. Но с течением времени Анжи поняла, что все ее надежды были разбиты. Теперь она потеряла Пекоса навеки. Не будет ребенка, который мог бы стать венцом их любви, смуглого младенца, который уцепился бы за ее грудь и заполнил бы пустоту в сердце. Анжи в отчаянии зарылась в подушки, где когда-то лежала его голова, и зарыдала. Пекос уехал.
Пекос налил кофе из большого кофейника и поставил его обратно на плиту. Одиннадцать смуглых мужчин столпились в его тесной лачуге. Среди них были и молодой Джоз Родригес, сидевший на полу со скрещенными ногами, и Рено Санчес — последний, кто присоединился к их шахтерской артели. С сигаретой в зубах он прислонился к закрытой кухонной двери.
Пекос присел на краешек стола. Поставив на него чашку с дымящимся кофе, он сказал:
— Понимаю, что сейчас ночь и очень холодно, и вам хочется вернуться домой к своим семьям. Поэтому не буду ходить вокруг да около. Я разорен. Зарплата, которую вы получите в конце следующей недели, будет последней. — Вздох сожаления раздался среди шахтеров, и они понимающе закивали головами. — Я чертовски расстроен таким положением вещей, — его плечи поднялись, и Пекос покачал головой, — но с тех пор как госпожа Удача отвернулась от меня, у меня нет другого выбора, кроме как…
— Сеньор Пекос, мы знаем, что денег нет. — Невысокий седеющий мексиканец прервал его. Он отставил свою чашку с кофе и поднялся. — Мы все понимаем. — Пекос слушал, как шахтер, перейдя от волнения с плохого английского на испанский, объяснял, что все собравшиеся согласны продолжать работу безвозмездно еще какое-то время. Возможно, они найдут золотоносную жилу. Все они скопили немного деньжат с тех пор, как начали работать на Лост Мадр, и хотели бы одолжить ему эти деньги. Пекос с лихвой возместит их, когда найдет золото.
Молодой МакКлэйн решительно возражал против такого благородного самопожертвования, но они настаивали. Медленная улыбка приподняла, наконец, уголки его рта, и шахтеры поняли, что победили. Сидя на столе, Пекос поднял вверх руки.
— Хорошо, хорошо, амиго. — И тут же до него донеслись одобрительные восклицания. — Принимаю ваше предложение, но при одном условии. Эти деньги станут вашими паями в деле. — При этом заявлении одобрительные возгласы усилились. Пекос продолжал:
— Только на этом условии я соглашусь воспользоваться вашими деньгами. Принимаете мое предложение?
Темноволосые мексиканцы радостно закивали головами, и через полчаса Пекос подробно объяснил, что они получат за свои деньги. Не все шахтеры поняли его абсолютно точно, но они доверяли своему обаятельному молодому боссу и были уверены, что рано или поздно все наладится. Пожелав ему спокойной ночи, они разошлись по домам. Остались только Джоз, который стоял у двери, застегивая пальто, да Рено, наливающий себе кофе.
— Полагаю, когда-нибудь мы все-таки разбогатеем, Пекос, si? — Джоз улыбнулся.
— Надеюсь. — Пекос улыбнулся ему в ответ. — Если ты собираешься жениться на Розалинде, тебе нужно скопить денег.
— Да, это было бы неплохо, но она любит меня таким, какой я есть. — Его глаза блеснули, и он добавил: — Она считает, что я настоящий мужчина. — Он поиграл мускулами на плечах, гордясь своим развитым телом.
— Ты и есть настоящий мужчина, Джоз. — Пекос похлопал его по спине. — Догадываюсь, что ты собираешься сейчас к Розалинде, так? — Его густые брови вопросительно поднялись.
— Si, Пекос. Ее поцелуи согреют меня ночью.
Пекос усмехнулся, Рено тоже. При этом Рено проговорил отеческим тоном:
— Будь осторожен, Джоз. Ты ведь не захочешь…
— Не беспокойся, Рено, — весело перебил его Джоз. — С отцом, который спит в соседней комнате, она в такой же безопасности, как и сестры-монахини в монастыре Святой Троицы. — Его темные глаза сверкнули. — Но когда мы поженимся… — Он распахнул дверь и вышел на холод, счастливо смеясь.
Когда юноша ушел, Пекос зевнул и начал расстегивать рубашку.
— Черт, Рено, ну можешь ли ты постичь этих людей? Дьявол, мне остается только надеяться, что я не обману их ожиданий.
— Дружище, выбрось это из головы, мы найдем золото, — заверил его Рено. — Давай хотя бы на сегодня забудем об этой шахте, пойдем в деревню и выпьем, может, потанцуем…
Но Пекос вышел из кухни, вытаскивая рубашку из брюк.
— Иди сам. Я собираюсь спать.
Рено последовал за своим другом в соседнюю комнату.
— Дьявол тебя дери, Пекос, ты не можешь продолжать в таком же духе.
Тот резко развернулся. Его глаза смотрели жестко.
— Оставь, Рено, ты не мой ангел хранитель, и я говорю тебе…
— Нет, я твой друг, — прервал его Рено, уперев руки в бока. — Я знаю, что с тобой происходит. Ты любишь…
Крепкая рука схватила Рено за воротник с такой силой, что слова застряли у него в горле. Пекос угрожающе наклонился к другу:
— Никогда не упоминай ее имени, слышишь меня? Никогда. Я не люблю и никогда никого не любил. — Он отпустил Рено, и его руки устало опустились. Слабая улыбка появилась на губах, а серые глаза смягчились. — Это только вы, мексиканцы, постоянно находитесь в поисках любви.
Не поверив ему, Рено ответил:
— Вполне возможно, Пекос… Но если ты когда-нибудь любил, то понимаешь, почему мы ищем ее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109