Они проехали небольшое расстояние до дома Лупы. Спешившись, Пекос расседлал своего любимца и бросил седло на крыльцо Лупы. О маленькой музыкальной шкатулочке он забыл.
Глава 14
Лупа распахнула дверь маленькой, бедно обставленной хижины, которую она делила со своей сестрой Джорджиной. Взяла Пекоса за руку и повела его по узкому проходу мимо закрытой двери, из-за которой раздавался громкий храп, вырывающийся из открытого рта спящего Рено Санчеса.
— Иисус, надеюсь, он не обрушит дом на наши головы, — хрипло пробормотал Пекос.
Лупа хихикнула. Вцепившись в руку Пекоса, она провела его в свою маленькую спальню. Дверь скрипнула, когда она закрыла ее за ними, и Пекос, слегка покачнувшись, тоже засмеялся.
— Где эта чертова кровать, Лупа? Ты ее передвинула? Поднялась луна, и ее яркий свет проник через открытые окна в неприбранную спальню Лупы.
— Она на том же самом месте, глупый ты мужчина, — засмеялась Лупа и обвела его вокруг кресла, на котором лежал ворох измятой одежды. У кровати она прошептала:
— Садись, Пекос, — и подтолкнула его в широкую грудь. Он тяжело упал на постель, покрытую ярким покрывалом в желтые и зеленые цветочки, и повалился на спину. Кровать жалобно заскрипела под ним.
— Иди сюда, женщина, — хрипло пробормотал он и протянул руку к Лупе.
— О, si, любовь моя, — счастливо сказала она и не стала противиться, когда Пекос притянул ее к себе своими ногами и повалил к себе на грудь.
— Поцелуй меня, Лупа.
Вдавливая его все глубже в скрипящую кровать, Лупа положила обе руки на лицо Пекоса и жадно прижалась к нему губами. Порывисто вздохнув, она шире приоткрыла рот и страстно поцеловала его, а ее груди при этом тяжело прижались к нему. Наконец, глотнув воздуха, она подняла голову и бесстыдно пробормотала:
— Ты хочешь, чтобы Лупа занималась с тобой любовью, Пекос? — В ее темных глазах вспыхнул огонь, и она начала торопливо расстегивать пуговицы на его рубашке.
— Конечно, малышка, — ответил он. Его серые глаза немного потускнели, а голова кружилась от обильной выпивки.
— Это будет очень хорошо, Пекос, — уверенно заявила молодая женщина и распахнула края белой рубашки, чтобы можно было целовать его покрытую вьющимися волосками мускулистую грудь. Приподнявшись, Лупа раздвинула колени и села на него верхом, пробормотав:
— Ты так долго был вдали от Лупы, мой прекрасный возлюбленный. Я скучала о тебе. Ты останешься со мной на всю ночь, si?
— Конечно, Лупа… — Ее нетерпеливый рот остановил его, и она наклонилась, захватив ладонью горсть его иссиня-черных волос и прижав пылающий рот к его губам.
— Лупа знает, как сделать тебе приятно.
Она снова поцеловала его, игриво покусывая полную нижнюю губу Пекоса. Он же с досадой почувствовал, что ему приходится сознательно прилагать усилия, чтобы помочь страстной женщине возбудить его и доставить ему удовольствие. Он обхватил ее руками и жарко поцеловал. Восхищенная тем, что ее желание быстро возрастало и стало почти болезненным, Лупа была уверена, что и ее любовник чувствует то же самое.
После страстного поцелуя Лупа приподнялась, проворно расстегнула белую блузку и нетерпеливо распахнула ее. С трудом сосредоточившись, Пекос взглянул на смуглые качающиеся над ним груди и внезапно совершенно протрезвел. Спрашивая себя рассеянно, не сошел ли он с ума и не утратил ли мужественности, Пекос повернул голову, когда Лупа прильнула к нему. Целуя его в шею, она возбуждающе начала водить бедрами из стороны в сторону и пробормотала:
— Что случилось, Пекос? Ты не хочешь Лупу? Ты не хочешь даже посмотреть на меня?
Но Пекос, закрыв глаза, видел другую девушку. Прекрасную тоненькую девушку с золотистыми волосами и молочно-белой кожей. Девушку, которая еще сегодня ранним утром лежала полураздетой в его спальне. Это была Ангел. Он хотел, чтобы она сейчас сидела на нем; она, которой он страстно мечтал обладать; она, чьи совершенные белые, словно фарфоровые, груди он жаждал ласкать. Это была Ангел, с которой он хотел заниматься любовью этой лунной ночью.
— Лупа, малышка, — извинился он, — должно быть, я выпил слишком много виски. — Он открыл глаза и поцеловал ее в щеку, проведя рукой по спине. — Сердце мое, боюсь, ничего путного со мной этой ночью не выйдет. Прости.
— Это неправда! — Она подняла голову и посмотрела на него. — С тобой всегда все было в порядке. — Она снова настойчиво прильнула к нему губами. Но не получив ответа, ее губы, в конце концов, выпустили его рот. Она села чуть в стороне, и ее обнаженные груди затрепетали от быстрого дыхания, а темные глаза сузились. — Это другая женщина! — выпалила она ядовито.
— Черт, вовсе не…
— Это другая женщина! — повторила она, и ее голос стал пронзительным. — Никогда раньше ты не забирался в постель Лупы без того, чтобы не сделать ее счастливой! — Она легла рядом и посмотрела на его пах, печально покачав головой.
— Я сказал тебе, котенок, я выпил слишком много, чтобы…
— Вздор, — возражала она с сарказмом. — Ты бывал здесь даже слишком пьяный, чтобы говорить, и все же ты был в состоянии оставаться мужчиной! — Она посмотрела ему в глаза и положила руку на грудь, наматывая густые волоски на пальцы. Наклонившись ближе, прошептала:
— Почему бы тебе просто не лежать здесь, закрыть глаза и позволить Лупе посмотреть, может ли она… — Ее рука дразняще начала двигаться вниз по его плоскому животу.
Но Пекос поймал ее руку и сел. Поднеся ладошку к своим губам, он ласково поцеловал ее и покачал головой:
— Котик, ты самая сексуальная девушка в мире, но это бесполезно. Я устал, Лупа. Ты понимаешь?
Вырвав руку, она отвернулась и начала застегивать блузку, ругаясь по-испански. Пекос устало застегнул свою рубашку и прикусил губу, чтобы сдержать усмешку. Он говорил по-испански, и она знала это. Он понимал каждое слово из ее гневной тирады. Он уверял ее, что все, что она говорит, — неправда. Положив руку ей на шею, Пекос ласково притянул рассерженную женщину в свои объятия.
— Послушай меня, Лупа, — его щекотал ее теплый затылок, — дело не в другой женщине. Ты должна понять…
— Ложь! — настаивала она. — Лупа не тупица! Она видела, как ты смотрел на ту бледную девушку с золотистыми волосами. — Лупа спрыгнула с кровати и встала напротив него, уперев руки в бедра и наклонившись ближе к лицу Пекоса. — Ты просто истощил свои силы в ее кровати!
— Господи, Лупа, не говори глупостей. Эта девушка должна стать женой моего отца, я говорил тебе это. — Пекос вздохнул и провел рукой по своим взъерошенным волосам.
Покачав пальцем перед его носом, Лупа холодно сказала:
— Мне плевать, чьей женой она будет. Если ты не спишь с ней, то страстно этого хочешь; это все равно, что спать с ней. Я думаю, что…
Слишком близкие к правде слова Лупы вонзились в грудь Пекоса как острый нож.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109
Глава 14
Лупа распахнула дверь маленькой, бедно обставленной хижины, которую она делила со своей сестрой Джорджиной. Взяла Пекоса за руку и повела его по узкому проходу мимо закрытой двери, из-за которой раздавался громкий храп, вырывающийся из открытого рта спящего Рено Санчеса.
— Иисус, надеюсь, он не обрушит дом на наши головы, — хрипло пробормотал Пекос.
Лупа хихикнула. Вцепившись в руку Пекоса, она провела его в свою маленькую спальню. Дверь скрипнула, когда она закрыла ее за ними, и Пекос, слегка покачнувшись, тоже засмеялся.
— Где эта чертова кровать, Лупа? Ты ее передвинула? Поднялась луна, и ее яркий свет проник через открытые окна в неприбранную спальню Лупы.
— Она на том же самом месте, глупый ты мужчина, — засмеялась Лупа и обвела его вокруг кресла, на котором лежал ворох измятой одежды. У кровати она прошептала:
— Садись, Пекос, — и подтолкнула его в широкую грудь. Он тяжело упал на постель, покрытую ярким покрывалом в желтые и зеленые цветочки, и повалился на спину. Кровать жалобно заскрипела под ним.
— Иди сюда, женщина, — хрипло пробормотал он и протянул руку к Лупе.
— О, si, любовь моя, — счастливо сказала она и не стала противиться, когда Пекос притянул ее к себе своими ногами и повалил к себе на грудь.
— Поцелуй меня, Лупа.
Вдавливая его все глубже в скрипящую кровать, Лупа положила обе руки на лицо Пекоса и жадно прижалась к нему губами. Порывисто вздохнув, она шире приоткрыла рот и страстно поцеловала его, а ее груди при этом тяжело прижались к нему. Наконец, глотнув воздуха, она подняла голову и бесстыдно пробормотала:
— Ты хочешь, чтобы Лупа занималась с тобой любовью, Пекос? — В ее темных глазах вспыхнул огонь, и она начала торопливо расстегивать пуговицы на его рубашке.
— Конечно, малышка, — ответил он. Его серые глаза немного потускнели, а голова кружилась от обильной выпивки.
— Это будет очень хорошо, Пекос, — уверенно заявила молодая женщина и распахнула края белой рубашки, чтобы можно было целовать его покрытую вьющимися волосками мускулистую грудь. Приподнявшись, Лупа раздвинула колени и села на него верхом, пробормотав:
— Ты так долго был вдали от Лупы, мой прекрасный возлюбленный. Я скучала о тебе. Ты останешься со мной на всю ночь, si?
— Конечно, Лупа… — Ее нетерпеливый рот остановил его, и она наклонилась, захватив ладонью горсть его иссиня-черных волос и прижав пылающий рот к его губам.
— Лупа знает, как сделать тебе приятно.
Она снова поцеловала его, игриво покусывая полную нижнюю губу Пекоса. Он же с досадой почувствовал, что ему приходится сознательно прилагать усилия, чтобы помочь страстной женщине возбудить его и доставить ему удовольствие. Он обхватил ее руками и жарко поцеловал. Восхищенная тем, что ее желание быстро возрастало и стало почти болезненным, Лупа была уверена, что и ее любовник чувствует то же самое.
После страстного поцелуя Лупа приподнялась, проворно расстегнула белую блузку и нетерпеливо распахнула ее. С трудом сосредоточившись, Пекос взглянул на смуглые качающиеся над ним груди и внезапно совершенно протрезвел. Спрашивая себя рассеянно, не сошел ли он с ума и не утратил ли мужественности, Пекос повернул голову, когда Лупа прильнула к нему. Целуя его в шею, она возбуждающе начала водить бедрами из стороны в сторону и пробормотала:
— Что случилось, Пекос? Ты не хочешь Лупу? Ты не хочешь даже посмотреть на меня?
Но Пекос, закрыв глаза, видел другую девушку. Прекрасную тоненькую девушку с золотистыми волосами и молочно-белой кожей. Девушку, которая еще сегодня ранним утром лежала полураздетой в его спальне. Это была Ангел. Он хотел, чтобы она сейчас сидела на нем; она, которой он страстно мечтал обладать; она, чьи совершенные белые, словно фарфоровые, груди он жаждал ласкать. Это была Ангел, с которой он хотел заниматься любовью этой лунной ночью.
— Лупа, малышка, — извинился он, — должно быть, я выпил слишком много виски. — Он открыл глаза и поцеловал ее в щеку, проведя рукой по спине. — Сердце мое, боюсь, ничего путного со мной этой ночью не выйдет. Прости.
— Это неправда! — Она подняла голову и посмотрела на него. — С тобой всегда все было в порядке. — Она снова настойчиво прильнула к нему губами. Но не получив ответа, ее губы, в конце концов, выпустили его рот. Она села чуть в стороне, и ее обнаженные груди затрепетали от быстрого дыхания, а темные глаза сузились. — Это другая женщина! — выпалила она ядовито.
— Черт, вовсе не…
— Это другая женщина! — повторила она, и ее голос стал пронзительным. — Никогда раньше ты не забирался в постель Лупы без того, чтобы не сделать ее счастливой! — Она легла рядом и посмотрела на его пах, печально покачав головой.
— Я сказал тебе, котенок, я выпил слишком много, чтобы…
— Вздор, — возражала она с сарказмом. — Ты бывал здесь даже слишком пьяный, чтобы говорить, и все же ты был в состоянии оставаться мужчиной! — Она посмотрела ему в глаза и положила руку на грудь, наматывая густые волоски на пальцы. Наклонившись ближе, прошептала:
— Почему бы тебе просто не лежать здесь, закрыть глаза и позволить Лупе посмотреть, может ли она… — Ее рука дразняще начала двигаться вниз по его плоскому животу.
Но Пекос поймал ее руку и сел. Поднеся ладошку к своим губам, он ласково поцеловал ее и покачал головой:
— Котик, ты самая сексуальная девушка в мире, но это бесполезно. Я устал, Лупа. Ты понимаешь?
Вырвав руку, она отвернулась и начала застегивать блузку, ругаясь по-испански. Пекос устало застегнул свою рубашку и прикусил губу, чтобы сдержать усмешку. Он говорил по-испански, и она знала это. Он понимал каждое слово из ее гневной тирады. Он уверял ее, что все, что она говорит, — неправда. Положив руку ей на шею, Пекос ласково притянул рассерженную женщину в свои объятия.
— Послушай меня, Лупа, — его щекотал ее теплый затылок, — дело не в другой женщине. Ты должна понять…
— Ложь! — настаивала она. — Лупа не тупица! Она видела, как ты смотрел на ту бледную девушку с золотистыми волосами. — Лупа спрыгнула с кровати и встала напротив него, уперев руки в бедра и наклонившись ближе к лицу Пекоса. — Ты просто истощил свои силы в ее кровати!
— Господи, Лупа, не говори глупостей. Эта девушка должна стать женой моего отца, я говорил тебе это. — Пекос вздохнул и провел рукой по своим взъерошенным волосам.
Покачав пальцем перед его носом, Лупа холодно сказала:
— Мне плевать, чьей женой она будет. Если ты не спишь с ней, то страстно этого хочешь; это все равно, что спать с ней. Я думаю, что…
Слишком близкие к правде слова Лупы вонзились в грудь Пекоса как острый нож.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109