д.
Дама Летти заявила вчера репортерам: «Полагаю, что уголовный розыск не понимает всей серьезности дела. Лично я наняла частных сыщиков. Думается, что очень напрасно упразднено у нас публичное бичевание. Эту мерзкую тварь надо основательно проучить».
Чармиан Пайпер, супруга бывшего главы пивоваренной фирмы мистера Годфри Костона, 86 лет, которая тоже стала жертвой хулиганства, вчера сообщила: «Нас эти звонки нимало не тревожат. Звонит очень вежливый молодой человек».
Генри Мортимер отложил газету и взял чашку чаю, которую ему протягивала жена.
– Вот загадочная-то история, – сказала она.
– А то полиции просто-таки своих забот не хватает, – сказал он, – бедные ребята.
– Обязательно ведь поймают негодяя, неужели же нет?
– Соображаясь со всеми данными, – сказал он, – не очень-то ясно, как это его поймают.
– Ну, тебе, конечно, виднее.
– Так вот, соображаясь со всеми данными, – сказал он, – я полагаю, что звонит им Смерть собственной персоной.
Она почти не удивилась этим его словам. Она понимала его и прежде, когда он приноравливался к чужому разумению, и теперь, когда мысли его ни от кого не зависели; так что нечего ей было особенно удивляться. Дети перестали принимать его всерьез – для чужих его слово имело больше веса. Даже старшие внуки, как они его ни любят, никогда теперь не поймут, чего от него может быть нужно другим. Он это знал и ничуть об этом не волновался. Эммелина, однако же, никогда не смогла бы считать Генри эдаким старичком, пристрастившимся к философии – раз уж в отставке, по общему примеру нужно обзавестись каким-нибудь хобби. Она не слишком показывала детям, что она думает на самом деле: их надо было ублажать, в их глазах надо было казаться практичной и основательной. Но по-настоящему она доверяла только Генри, и на этом доверии все у нее строилось.
Она позволила ему немножечко поработать в саду, а потом отправила отдыхать. Еще неделя-другая, и он станет следить за почтой в ожидании обычного письма от старого друга с ежегодным приглашением на полмесяца в деревню – ловить рыбу. Это же настоящее чудо, что опять весна и что Генри скоро объявит: «Тут от Гарри, понимаешь ли, письмо. Майская муха кишмя кишит. Я, пожалуй, послезавтра поеду». И она пока поживет одна, или, может, кто из девочек наведается погостить после пасхи, и ребятишки будут взапуски кувыркаться на лужайке, если, конечно, будет сухо.
Она посеяла петрушку, предвидя и предвкушая, что нынче небезынтересная публика съедется разговаривать с Генри.
* * *
Добраться до Мортимеров в Кингстон-на-Темзе было вовсе несложно, особенно если следовать четким указаниям Генри. Однако же нынешние гости изрядно наплутались. Они запоздали на полчаса, их растрясло, они разнервничались: машина Годфри и два такси. В машине Годфри с ним ехали Чармиан, дама Летти и миссис Петтигру. В первом такси – Алек Уорнер и Гвен, горничная дамы Летти. Во втором такси прибыла Джанет Джопабоком – миссионерка, сестра Лизы Брук, – а с нею пожилая пара и старая дева, ни с кем не знакомые.
Миссис Петтигру, элегантная и подтянутая, вышла первой. Генри Мортимер поспешил навстречу пожать ей руку с лучезарной улыбкой. Затем вылез Годфри, и тут уж была в полном разгаре суматоха – расплачивались с таксистами.
Голос Чармиан из глубины машины сообщил:
– Ой, как мы замечательно проехались. Целый год ничего подобного не видела. Какая река изумительная.
– Минутку погоди, погоди минутку, Годфри, – сказала дама Летти, которую вытаскивали из такси. – Не тащи меня. – За зиму она потучнела и стала как-то хрупче. И видеть стала хуже – она с трудом нащупывала ногой тротуар. – Ну погоди же, Годфри.
– Опаздываем, – сказал Годфри. – Ты, Чармиан, сиди смирно, не торопись, пока мы высадим Летти.
Миссис Петтигру взяла даму Летти под руку, а Генри Мортимер придерживал дверцу. Летти выдернула руку из подхвата миссис Петтигру и обронила сумочку, содержимое которой рассыпалось по тротуару. Пассажиры такси кинулись спасать принадлежности Летти, а сама она плюхнулась обратно на заднее сиденье.
Юная Гвен, привезенная в качестве свидетельницы, стояла у калитки и хохотала во все горло.
Миссис Мортимер просеменила по тропочке и подергала Гвен.
– А ну-ка, сударыня, – сказала она, – помогите-ка старшим, нечего тут стоять да гоготать.
Гвен чрезвычайно удивилась, но с места не стронулась.
– Иди помоги своей тетке подобрать, что у нее выпало, – сказала миссис Мортимер.
Дама Летти, опасаясь потерять горничную, крикнула с заднего сиденья:
– Я не тетка ей, миссис Мортимер. Гвен, не волнуйтесь.
Миссис Мортимер, обычно женщина тихая, взяла Гвен за плечи и подтолкнула ее туда, где старики и старухи копошились над рассыпанной сумочкой.
– Пусть девочка подберет, – сказала она. Большей частью все уже было подобрано, только Алек Уорнер под руководством Генри Мортимера выуживал зонтиком из-под машины футляр от очков дамы Летти, и тут наконец Гвен слегка опомнилась и сказала миссис Мортимер:
– Чего это вы тут раскомандовались?
– Гвен, не волнуйтесь, все в порядке! – крикнула дама Летти из машины.
Тут уж миссис Мортимер сдержалась, хотя ей и было что сказать Гвен: К тому же ее озадачило это странное зрелище: столько немощных, разволнованных стариков, насилу-то они добрались до места. Где их дети? – думала она, или, там, племянницы, племянники? Почему они вот так брошены на произвол судьбы?
Она оттеснила Гвен и сунулась в машину – помочь даме Летти. У другой дверцы Генри Мортимер принимал Чармиан. Только бы он не перенапрягся, думала миссис Мортимер, поддерживая даму Летти, и сказала ей: «Вы нам привезли дивную весеннюю погоду». Когда наконец даму Летти установили на тротуар, миссис Мортимер подняла глаза и увидела, что Алек Уорнер пристально смотрит на нее. И подумала: нет, недаром этот человек так меня изучает.
Чармиан семенила по тропке, весело повиснув на руке Генри Мортимера. Он рассказывал ей, что вот как раз прочел заново ее роман «Врата Гранделлы», только что переизданный.
– А я, – сказала Чармиан, – лет пятьдесят с лишком его не перечитывала.
– Очень воспроизводит эпоху, – сказал Мортимер. – Все прямо как живое. Ради бога, перечтите.
Чармиан кокетливо покосилась на него – молодые репортеры считали, что это у нее выходит восхитительно, – и сказала:
– Ах, Генри, вы тогда еще были совсем молоды, ну где же вам помнить.
– Ничего подобного, – сказал он, – я тогда уже был констеблем. А у констеблей память знаете какая.
– Очаровательный у вас дом, – сказала Чармиан и заметила, что Годфри уже поджидает их в прихожей с самым кислым видом, какой у него бывал всегда, если на нее обращали особое внимание.
Собеседование пока не начиналось. Эммелина Мортимер тихонько осведомилась у приезжих дам, не хотят ли они пройти наверх, а если кому-нибудь трудно, то можно и внизу, через кухню направо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53
Дама Летти заявила вчера репортерам: «Полагаю, что уголовный розыск не понимает всей серьезности дела. Лично я наняла частных сыщиков. Думается, что очень напрасно упразднено у нас публичное бичевание. Эту мерзкую тварь надо основательно проучить».
Чармиан Пайпер, супруга бывшего главы пивоваренной фирмы мистера Годфри Костона, 86 лет, которая тоже стала жертвой хулиганства, вчера сообщила: «Нас эти звонки нимало не тревожат. Звонит очень вежливый молодой человек».
Генри Мортимер отложил газету и взял чашку чаю, которую ему протягивала жена.
– Вот загадочная-то история, – сказала она.
– А то полиции просто-таки своих забот не хватает, – сказал он, – бедные ребята.
– Обязательно ведь поймают негодяя, неужели же нет?
– Соображаясь со всеми данными, – сказал он, – не очень-то ясно, как это его поймают.
– Ну, тебе, конечно, виднее.
– Так вот, соображаясь со всеми данными, – сказал он, – я полагаю, что звонит им Смерть собственной персоной.
Она почти не удивилась этим его словам. Она понимала его и прежде, когда он приноравливался к чужому разумению, и теперь, когда мысли его ни от кого не зависели; так что нечего ей было особенно удивляться. Дети перестали принимать его всерьез – для чужих его слово имело больше веса. Даже старшие внуки, как они его ни любят, никогда теперь не поймут, чего от него может быть нужно другим. Он это знал и ничуть об этом не волновался. Эммелина, однако же, никогда не смогла бы считать Генри эдаким старичком, пристрастившимся к философии – раз уж в отставке, по общему примеру нужно обзавестись каким-нибудь хобби. Она не слишком показывала детям, что она думает на самом деле: их надо было ублажать, в их глазах надо было казаться практичной и основательной. Но по-настоящему она доверяла только Генри, и на этом доверии все у нее строилось.
Она позволила ему немножечко поработать в саду, а потом отправила отдыхать. Еще неделя-другая, и он станет следить за почтой в ожидании обычного письма от старого друга с ежегодным приглашением на полмесяца в деревню – ловить рыбу. Это же настоящее чудо, что опять весна и что Генри скоро объявит: «Тут от Гарри, понимаешь ли, письмо. Майская муха кишмя кишит. Я, пожалуй, послезавтра поеду». И она пока поживет одна, или, может, кто из девочек наведается погостить после пасхи, и ребятишки будут взапуски кувыркаться на лужайке, если, конечно, будет сухо.
Она посеяла петрушку, предвидя и предвкушая, что нынче небезынтересная публика съедется разговаривать с Генри.
* * *
Добраться до Мортимеров в Кингстон-на-Темзе было вовсе несложно, особенно если следовать четким указаниям Генри. Однако же нынешние гости изрядно наплутались. Они запоздали на полчаса, их растрясло, они разнервничались: машина Годфри и два такси. В машине Годфри с ним ехали Чармиан, дама Летти и миссис Петтигру. В первом такси – Алек Уорнер и Гвен, горничная дамы Летти. Во втором такси прибыла Джанет Джопабоком – миссионерка, сестра Лизы Брук, – а с нею пожилая пара и старая дева, ни с кем не знакомые.
Миссис Петтигру, элегантная и подтянутая, вышла первой. Генри Мортимер поспешил навстречу пожать ей руку с лучезарной улыбкой. Затем вылез Годфри, и тут уж была в полном разгаре суматоха – расплачивались с таксистами.
Голос Чармиан из глубины машины сообщил:
– Ой, как мы замечательно проехались. Целый год ничего подобного не видела. Какая река изумительная.
– Минутку погоди, погоди минутку, Годфри, – сказала дама Летти, которую вытаскивали из такси. – Не тащи меня. – За зиму она потучнела и стала как-то хрупче. И видеть стала хуже – она с трудом нащупывала ногой тротуар. – Ну погоди же, Годфри.
– Опаздываем, – сказал Годфри. – Ты, Чармиан, сиди смирно, не торопись, пока мы высадим Летти.
Миссис Петтигру взяла даму Летти под руку, а Генри Мортимер придерживал дверцу. Летти выдернула руку из подхвата миссис Петтигру и обронила сумочку, содержимое которой рассыпалось по тротуару. Пассажиры такси кинулись спасать принадлежности Летти, а сама она плюхнулась обратно на заднее сиденье.
Юная Гвен, привезенная в качестве свидетельницы, стояла у калитки и хохотала во все горло.
Миссис Мортимер просеменила по тропочке и подергала Гвен.
– А ну-ка, сударыня, – сказала она, – помогите-ка старшим, нечего тут стоять да гоготать.
Гвен чрезвычайно удивилась, но с места не стронулась.
– Иди помоги своей тетке подобрать, что у нее выпало, – сказала миссис Мортимер.
Дама Летти, опасаясь потерять горничную, крикнула с заднего сиденья:
– Я не тетка ей, миссис Мортимер. Гвен, не волнуйтесь.
Миссис Мортимер, обычно женщина тихая, взяла Гвен за плечи и подтолкнула ее туда, где старики и старухи копошились над рассыпанной сумочкой.
– Пусть девочка подберет, – сказала она. Большей частью все уже было подобрано, только Алек Уорнер под руководством Генри Мортимера выуживал зонтиком из-под машины футляр от очков дамы Летти, и тут наконец Гвен слегка опомнилась и сказала миссис Мортимер:
– Чего это вы тут раскомандовались?
– Гвен, не волнуйтесь, все в порядке! – крикнула дама Летти из машины.
Тут уж миссис Мортимер сдержалась, хотя ей и было что сказать Гвен: К тому же ее озадачило это странное зрелище: столько немощных, разволнованных стариков, насилу-то они добрались до места. Где их дети? – думала она, или, там, племянницы, племянники? Почему они вот так брошены на произвол судьбы?
Она оттеснила Гвен и сунулась в машину – помочь даме Летти. У другой дверцы Генри Мортимер принимал Чармиан. Только бы он не перенапрягся, думала миссис Мортимер, поддерживая даму Летти, и сказала ей: «Вы нам привезли дивную весеннюю погоду». Когда наконец даму Летти установили на тротуар, миссис Мортимер подняла глаза и увидела, что Алек Уорнер пристально смотрит на нее. И подумала: нет, недаром этот человек так меня изучает.
Чармиан семенила по тропке, весело повиснув на руке Генри Мортимера. Он рассказывал ей, что вот как раз прочел заново ее роман «Врата Гранделлы», только что переизданный.
– А я, – сказала Чармиан, – лет пятьдесят с лишком его не перечитывала.
– Очень воспроизводит эпоху, – сказал Мортимер. – Все прямо как живое. Ради бога, перечтите.
Чармиан кокетливо покосилась на него – молодые репортеры считали, что это у нее выходит восхитительно, – и сказала:
– Ах, Генри, вы тогда еще были совсем молоды, ну где же вам помнить.
– Ничего подобного, – сказал он, – я тогда уже был констеблем. А у констеблей память знаете какая.
– Очаровательный у вас дом, – сказала Чармиан и заметила, что Годфри уже поджидает их в прихожей с самым кислым видом, какой у него бывал всегда, если на нее обращали особое внимание.
Собеседование пока не начиналось. Эммелина Мортимер тихонько осведомилась у приезжих дам, не хотят ли они пройти наверх, а если кому-нибудь трудно, то можно и внизу, через кухню направо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53