Закончив переодевание, Жюлиан принялся отрабатывать перед зеркалом любимые позы-своего деда. Архитектор восхищенно наблюдал за графом. В самом деле, из Жюлиана мог бы выйти незаурядный актер.
«Никто не обнаружит подмены, – думал архитектор. – Это просто гениально! Глазам своим не могу поверить!»
Очевидно, примерно те же чувства испытывал и сам Жюлиан, потому что, закончив репетицию, он послал своему отражению в зеркале воздушный поцелуй. Кстати, этот жест тоже был вполне в духе полковника.
Архитектору было и смешно, и страшно одновременно. Ведь этот человек, который так беззаботно кривляется перед зеркалом, совсем недавно совершил убийство!
Внезапно граф снова заговорил, и Винсент, сразу узнал голос старика:
– Здравствуйте, мои ненаглядные! Ваш добрый Отец все еще жив! Эй, Тулонец, тебя, кажется, это удивляет? Доктор, мне ведь всего сто пять лет. Кстати, когда вы наконец вылечите мой насморк? Он мешает мне покорять дам. Ах, птенчики мои дорогие, когда меня больше не будет с вами, вам будет меня недоставать...
– Проблемы могут возникнуть только с Фаншеттой, – добавил Жюлиан уже своим собственным голосом. – Она действительно любила старика, а тех, кто любит, нелегко обмануть.
XXX
ПОРА В КРОВАТКУ!
Солнце уже окрасило крыши домов в розовый цвет, а актер-самоучка, недавно прикончивший своего деда, все еще продолжал репетировать. Он не собирался прямо сейчас приступать к поискам сокровищ. Как уже известно читателю, у него был совсем другой план.
Жюлиан не торопился. Он был у себя дома, он стал полковником Боццо-Корона. Разумеется, хозяин вправе делать со своим особняком все, что захочет: может провести ремонт или, напротив, разрушить дом до основания. На этот счет граф мог не беспокоиться. Как бы хорошо ни были припрятаны сокровища, рано или поздно он их найдет.
Жюлиан никогда не совершал необдуманных поступков. Вот и сейчас, прежде чем решиться на убийство, он разработал целый план, над которым долго размышлял.
Каждый раз, возвращаясь после долгих прогулок вокруг особняка Боццо в свою маленькую квартирку на улице Пикпюс, находившуюся в противоположном конце города – кстати, эта квартира сообщалась с монастырем Святого Креста, – Жюлиан садился перед зеркалом и начинал репетировать. Он потратил много времени и сил, чтобы научиться перевоплощаться в своего деда. Теперь граф знал свою роль назубок.
Спальня в скромном жилище Жюлиана выглядела именно так, как должна была выглядеть спальня набожной женщины – матери Марии Благодатной. Все, что не вписывалось в интерьер, находилось в особом шкафу. Как раз в этом шкафу хранилась копия с картины из галереи Биффи.
Мать Мария Благодатная могла часами смотреть на эту картину – так притягивало достойную монахиню то, что было изображено на полотне: старик, молодой человек и сокровища.
Больше всего мать Марию интересовал тот фон, на котором разыгралась запечатленная Разбойником трагедия: груды золота и драгоценностей, накопленные Хозяином Обители Спасения.
Когда римская монахиня переодевалась в мужской костюм, она становилась удивительно похожей на молодого человека, тоже изображенного на таинственной картине.
А проведя полчаса перед зеркалом с кисточкой в руке, мать Мария Благодатная превращалась в старика.
Разумеется, читатель уже давно догадался, что под маской монахини скрывался граф Жюлиан Боццо.
Жюлиан знал, что его противник обладает почти сверхъестественным могуществом, потому и решил прибегнуть к этому маскараду.
К тому же, играя роль монахини, граф убивал сразу двух зайцев: в случае опасности ему надо было только перешагнуть порог монастыря Святого Креста: в стенах аббатства Жюлиану уже ничто не угрожало. В святой обители граф был надежно защищен от возможных посягательств полковника на его жизнь. Во всяком случае, так считал сам Жюлиан. Однако мы знаем, что старик мог обхитрить кого угодно и умел добиваться своей цели. Скорее всего, рано или поздно графа постигла бы участь его старшего брата маркиза Кориолана, но этому помешал Винсент Карпантье со своим безумным планом.
На некоторое время полковник сосредоточил все свое внимание на архитекторе и жестоко поплатился за это.
Впрочем, Жюлиан обещал стать достойным преемником этого седого хищника, помеси тигра и лисицы.
Граф не ограничивался слежкой за полковником Боццо-Корона; Жюлиан не забывал и о других претендентах на сокровища Обители Спасения. Он знал всех, кто входил в главный совет Черных Мантий. Ему были известны все тайны этих людей. На следующий день после того, как «Охотники за Сокровищами» впервые собрались у графини де Клар, чтобы заключить соглашение, граф послал старику анонимное письмо, сообщавшее об этом событии. С другой стороны, Жюлиан следил за Винсентом Карпантье, единственным человеком, разгадавшим секрет полковника. Граф знал о каждом шаге архитектора.
Не раз Жюлиану приходило в голову попытаться втереться к Винсенту в доверие, вытянуть у него тайну, а затем убить Карпантье.
С этой целью Жюлиан сблизился с Ирен: он надеялся, что с ее помощью дела у него пойдут лучше.
Однако граф был еще слишком молод для того, чтобы руководствоваться в жизни одним лишь разумом. В его груди билось горячее сердце. Сам того не ожидая, Жюлиан, этот развращенный; жестокий человек, был очарован юной прелестной девушкой, еще совсем ребенком.
Скоро он понял, что совратить Ирен ему не удастся. На первый взгляд, девушка казалась беззащитной: ее отец был далеко, а ее чувство к жениху еще не переросло в любовь и само по себе не могло послужить надежной броней, которую не сумел бы пробить опытный обольститель. И все же в самой Ирен было что-то такое, что надежно охраняло ее чистоту от всего низменного и мерзкого.
Мать Мария Благодатная не боялась ни отца, ни жениха, но в самой девушке чувствовалась порой такая сила, что становилось ясно: здесь можно идти только обходными путями.
У итальянцев есть одна интересная особенность: при желании они становятся поэтами. Наш герой прекрасно знал, как действует поэзия на возвышенные души. В нем проснулся талант рассказчика. И граф поведал Ирен о прекрасном несчастном молодом человеке, наследнике некогда славного, но, увы, обедневшего ныне рода. Разумеется, речь шла о графе Жюлиане, о юном, благородном, великодушном и гонимом брате матери Марии Благодатной.
Жюлиан понимал, что сказать «прекрасный» недостаточно. Нужно добавить «гонимый», и, это сочетание способно стать ключом к сердцу нежной и трепетной девушки.
На Ирен эти рассказы производили глубокое впечатление. Она всей душой сочувствовала несчастному наследнику, наделенному столькими достоинствами.
Граф Жюлиан, этот романтический герой, все более занимал ее воображение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138