Йен, впрочем, и сам наслаждался жизнью и частенько отправлялся в ночные прогулки по городу, и бывали случаи, когда Крис, войдя поутру в ванную комнату, заставал там совершенно незнакомых ему женщин.
Успех Йена у слабого пола нисколько не удивлял Криса — он прославился своими победами ещё в колледже. Его удивляло другое — каким образом Йену удавалось заманить к себе в постель рассудочных американок, хотя было общеизвестно, что в Америке все безумно боятся СПИДа. Должно быть, решил Крис, этому в немалой степени способствовали английский акцент и аристократические манеры Йена, а также его уверения, что СПИДом куда чаще заражаются в результате гомосексуальных связей.
Алекс переживал трудные времена. Его мать болела лейкемией, и когда её состояние из стабильного перешло в разряд стабильно тяжёлого, ему приходилось проводить с ней всё больше и больше времени. Госпиталь, в котором лежала его мать, находился в Нью-Брансуике, и он ездил туда каждый уик-энд, а иногда и после рабочего дня. Алекс пропускал занятия и несколько раз обращался в секретариат курсов с просьбой предоставить ему свободный день, что Калхауну, естественно, не понравилось, и он стал угрожать ему отчислением.
Отец Алекса умер несколько лет назад, а его брат отправился странствовать по миру, добрался в своих странствиях до Австралии, где и занимался теперь торговлей парусными лодками и яхтами. На просьбы Алекса вернуться в Штаты и помочь ему ухаживать за матерью брат ответил категорическим отказом, что до глубины души возмутило и оскорбило Алекса. Короче говоря, обстоятельства сложились таким образом, что Алекс остался единственным человеком в семье, который нёс на себе бремя забот по уходу за больной женщиной, что, несомненно, наложило свой отпечаток на его душевное состояние. Он видел страдания матери, которую из-за непереносимых болей пичкали наркотиками, наблюдал её товарищей по несчастью, находившихся в последней стадии заболевания, и с каждым днём становился всё более угрюмым и замкнутым. Пару раз Ленка изъявляла желание его сопровождать, что несколько его подбодрило. Частые отлучки, однако, не могли не сказаться на его учёбе, и Алекс скатывался в разрядном списке всё ниже и ниже и скоро занял место Дункана, находившееся за очерченной Калхауном красной чертой.
Тамара побывала в Америке ещё раз, но не в мае, как обещала, а в начале июля. На этот раз, правда, она вылетела не в Нью-Йорк, а в Вашингтон, и Крису, чтобы её встретить, пришлось добираться до столицы на поезде. Они отлично провели уик-энд. Был День независимости Америки, и они видели салют над Капитолием, ходили на симфонический концерт и посетили несколько известных столичных ресторанов. В Вашингтоне Крис чувствовал себя более раскованно: здесь Тамара могла сколько душе угодно издеваться над американцами, не обижая при этом его новых друзей.
Счастье Дункана долго не продлилось. Оно закончилось душной августовской ночью за две недели до окончания курсов. Крис, завернувшись в простыню, спал у себя в комнате, как вдруг его разбудил звук захлопнувшейся двери. Часы показывали час пятнадцать ночи. Крис услышал, как в коридоре кто-то громко чертыхнулся, и понял, что вернулся Дункан. «Странно, — подумал Крис. — На уик-энд Дункан обычно остаётся у Ленки».
Послышались грохот опрокидываемого стула, громкая ругань Дункана, а потом протяжный болезненный стон. Крис понял, что дело плохо. Он выскользнул из постели, накинул на себя халат, открыл дверь спальни и выглянул в коридор. В коридоре, покачиваясь, стоял Дункан. В ярком свете горевшей под потолком лампочки его лицо казалось белым, как извёстка.
— Что с тобой, Дункан?
Дункан прищурился, стараясь сфокусировать взгляд на приятеле.
— Я сегодня основательно выпил, — произнёс он, тщательно выговаривая каждое слово. — Поэтому чувствую себя неважно и сейчас же иду спать.
Вид у приятеля был ужасный. Казалось, его снедала какая-то тяжёлая болезнь или тяготило страшное горе.
— Давай-ка сначала сходим в ванную, — сказал Крис, подхватывая Дункана за руку.
— Нет. В постель, — пробормотал Дункан, но, когда Крис повёл его в ванную, сопротивляться не стал. Стоило ему только увидеть унитаз, как он упал рядом с ним на колени и его стошнило. Всё время пока у Дункана продолжалась рвота, Крис заботливо его поддерживал.
В дверном проёме за спиной у Криса возник Йен.
— Вот болван-то, а? — сказал он, увидев, в каком состоянии находится Дункан. — Надеюсь, он после себя уберёт?
— Вряд ли это ему сейчас по силам, — сказал Крис.
— Я, во всяком случае, прибирать за ним не намерен, — произнёс Йен, вернулся к себе в спальню и с силой захлопнул за собой дверь.
Убираться в ванной пришлось Крису. Покончив с этим делом, он помог Дункану раздеться и уложил его в постель. Шотландец уснул почти мгновенно.
На следующее утро Крис заглянул в его комнату. Дункан лежал в постели на спине и разглядывал потолок у себя над головой. В комнате сильно пахло перегаром.
— Как ты себя чувствуешь? — спросил Крис.
— Ужасно, — произнёс Дункан надтреснутым голосом. — Принеси мне воды, Крис, ладно?
Крис принёс Дункану большой стакан с водой, которую тот с жадностью выпил.
— У меня сердце болит, Крис, — пробормотал шотландец.
— Я тебя таким пьяным ещё не видел, — сказал Крис.
Дункан сокрушённо покачал головой:
— Я даже не помню, как сюда дошёл. Это ты помог мне лечь в постель?
Крис кивнул.
— Спасибо тебе, — сказал Дункан и провёл языком по сухим, шершавым губам. — Кажется, меня вчера рвало, это верно?
— Ещё как! Так что же всё-таки случилось?
— Мы поругались.
— С Ленкой?
— Да.
Крис ждал. Знал, что Дункан сам все ему расскажет.
Дункан вздохнул и болезненно поморщился:
— Голова чертовски болит… Да, хочу поставить тебя в известность, что у нас с Ленкой всё кончено.
— Не может быть! Ты это точно знаешь?
— Я? Точнее не бывает.
— Но почему? Что у вас случилось?
Помолчав, Дункан сказал:
— Это моя вина. Я её достал.
— Это чем же?
Шотландец вздохнул:
— Я предложил ей жить вместе. Программа заканчивается через две недели, и мысль о том, что я уеду в Лондон, а она останется здесь, сводила меня с ума. Я понял, что Ленка — это лучший подарок, который преподносила мне судьба. Карьера моя в «Блумфилд Вайсе» загублена, это очевидно. Ну, я сообщил ей, что собираюсь уволиться из лондонского отделения банка и буду жить с ней здесь, в Нью-Йорке. Сказал, что подыскать себе какую-нибудь работёнку на Уолл-стрит мне не составит труда. А ещё я сказал, что если ей не хочется жить в Нью-Йорке, мы можем перебраться в Лондон или даже в Чехословакию. Мне наплевать, где жить, главное — быть с ней.
— И что же она на это сказала?
— Поначалу ничего. Надолго замолчала — вроде как стала обдумывать моё предложение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97