За день до вступления армии в Дриссу доверенное лицо государя министр полиции Балашов привез отказ Наполеона на сделанное ему предложение отойти за Неман. Дипломаты сказали свое последнее слово, теперь все решало оружие.
Со свойственной ему способностью владеть собой Александр придал моложавому лицу выражение решимости и даже самоотверженности. При общем молчании он заговорил:
– Итак, господа, двух мнений быть не может. До сих пор благодаря Всевышнему наши армии в совершенной целости. Но тем мудренее и деликатнее становятся все наши шаги. Одно фальшивое движение может испортить все дело против неприятеля, силами нас превосходнее, можно сказать смело, на всех пунктах…
Государь говорил тоном уверенным и твердым, однако смысл высказываемого им был довольно туманен. Окончательное слово, а вместе с ним и ответственность он предоставлял Барклаю.
– Решиться на генеральное сражение, – продолжал он, – столь же щекотливо, как и от оного отказаться. В том и другом случае можно легко открыть дорогу на Петербург. Но проиграв сражение, трудно будет исправиться для продолжения кампании. На негоциации же нам надеяться нельзя, потому что Наполеон ищет нашей гибели и ожидать от него доброго – пустая мечта. – Александр опустил голову, как бы борясь с разнородными мыслями, потом вскинул ее и с пафосом воскликнул: – Я решился покинуть войска, господа, ибо более всего нужен сейчас там, в России! Я готовлю манифест о создании большого народного ополчения и буду вести борьбу с Наполеоном, хотя бы пришлось мне сражаться на берегах Волги…
При последних словах послышались приглушенные рыдания – это заплакал от умиления Аракчеев, хлюпая своим красным носом.
Но государь тут же, как бы страшась испортить впечатление излишней эффектностью, сухо и деловито заговорил о том, что надлежит сделать в войсках, хотя так и не объединил руководство армиями, возложив ответственность на двух главнокомандующих, Барклая и Багратиона, с неясными пределами власти.
– Почитаю нужным, – добавил император, – произвесть и некоторые перемещения. Вместо Николая Ивановича Лаврова и временно заменяющего его маркиза Паулуччи назначаю на должность начальника главного штаба его превосходительство генерал-майора Ермолова…
Очередное предсказание старца сбылось. Так на семнадцатый день великой войны Ермолов сделался вторым по значению лицом в Западной русской армии. В случае болезни или смерти главнокомандующего он обязан был вступить во временное командование ею.
5
Наполеон с жадностью искал решающего сражения.
Несмотря на то что его войска превосходили русских, несмотря на то что они заняли уже территорию, равную Пруссии, наконец, несмотря на то что взятием Вильно французскому императору удалось воспрепятствовать соединению обеих русских армий и даже удалить их друг от друга, главная цель так и не была достигнута. Не только ни один корпус, но даже ни один отряд не был уничтожен. Русские отступали, иногда с потерями, но организованно.
Сразу после того, как Наполеон перешел Неман, им овладело беспокойство и удивление. Войдя в Ковно, император поразился отсутствию арьергардных частей противника вблизи города. Направляясь 15 июня к Вильно, он надеялся, что русская армия примет сражение под его стенами. Глазам своим не верил Наполеон, когда увидел, что дефилеи покинуты русскими, и его авангард прошел их беспрепятственно. Это довело императора до бешенства; с его губ посыпались на русских обвинения и угрозы.
Оставалась еще надежда, что Барклай даст бой, защищая Дрисский лагерь.
2 июля французские войска начали наступление на укрепления русских. При приближении к главным окопам, необычайно глубоким и снабженным бойницами, у многих чаще забилось сердце. Но чем ближе подходили французы, тем тише становилось вокруг – не было слышно ни звяканья оружия, ни покашливания людей, ни ржания лошадей. Потом тишина сменилась шепотом и удивлением: за огромными окопами никого не было – ни одной пушки, ни одного солдата. Посланные патрули принесли известие, что русские на заре покинули свой лагерь.
Наполеон гнался за русскими, тщетно пытаясь дать сражение, а Барклай избегал этого, стараясь сохранить армию. Маневры русских доводили Наполеона до приступов ярости. Французское командование сбилось с ног, ища неприятеля. Между тем кавалерия таяла, пропадала, оголодавшие артиллерийские лошади не могли более везти орудия.
Начало постепенно сказываться и то, что всегда сопровождает армию оккупантов: росло сопротивление мирного населения.
Великая армия Наполеона показала себя армией захватчиков и грабителей еще задолго до вторжения в Россию, на пути к Неману, в немецких и польских землях. На походе войска должны были получать продовольствие от жителей. Во исполнение повелений Наполеона население Пруссии и Варшавского герцогства обиралось беспощадно. Поселян принуждали вести лошадей, рогатый скот, везти хлеб, последние остатки имущества вслед за полками, предававшимися грабежу. Земли подвергались разорению, безнравственность в войсках увеличилась, крестьяне, насильно взятые в погонщики, начали убегать, уводя с собой лошадей. Погонщиков заменяли солдатами, а они поморили лошадей, не умея обращаться с ними.
Жалобы в литовских провинциях сменились на русской земле, куда уже ступила нога захватчика, ропотом и угрозами. Молва о насилиях и реквизициях быстро передавалась из деревни в деревню, из города в город. Одни жители уходили в леса, другие следовали за русской армией со всем своим имуществом, семействами и скотом, предавая пламени все, что могло быть полезным неприятелю. Оставаться дома никто из русских жителей не хотел. «Умрем, а рабами не будем!» – говорили в народе.
Так война, начатая императором Наполеоном против императора Александра I, постепенно становилась войной народной , войной против иноземных захватчиков всего русского народа .
6
Лавина забот, прежде неведомых, тысячи бумаг, отношений, предписаний, повелений, приказов, распоряжений, за каждым из которых были судьбы людей – в конечном счете судьба всей 1-й армии, – обрушились на Ермолова. Страшась не справиться с ответственнейшей должностью, он употребил все средства, чтобы от нее уклониться. Ермолов предвидел также, памятуя о своих натянутых отношениях с военным министром, неизбежность разногласий с Барклаем как главнокомандующим Западной армией. Он отправился к всесильному Аракчееву, прося поддержать его ходатайство перед государем.
– Нахожу намерение ваше избавиться от должности столь важной благорассудительным… – сказал ему граф Алексей Андреевич. – И доложу непременно об этом его величеству. Не скрою, что я предлагал государю на эту должность одного из старших генерал-лейтенантов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133
Со свойственной ему способностью владеть собой Александр придал моложавому лицу выражение решимости и даже самоотверженности. При общем молчании он заговорил:
– Итак, господа, двух мнений быть не может. До сих пор благодаря Всевышнему наши армии в совершенной целости. Но тем мудренее и деликатнее становятся все наши шаги. Одно фальшивое движение может испортить все дело против неприятеля, силами нас превосходнее, можно сказать смело, на всех пунктах…
Государь говорил тоном уверенным и твердым, однако смысл высказываемого им был довольно туманен. Окончательное слово, а вместе с ним и ответственность он предоставлял Барклаю.
– Решиться на генеральное сражение, – продолжал он, – столь же щекотливо, как и от оного отказаться. В том и другом случае можно легко открыть дорогу на Петербург. Но проиграв сражение, трудно будет исправиться для продолжения кампании. На негоциации же нам надеяться нельзя, потому что Наполеон ищет нашей гибели и ожидать от него доброго – пустая мечта. – Александр опустил голову, как бы борясь с разнородными мыслями, потом вскинул ее и с пафосом воскликнул: – Я решился покинуть войска, господа, ибо более всего нужен сейчас там, в России! Я готовлю манифест о создании большого народного ополчения и буду вести борьбу с Наполеоном, хотя бы пришлось мне сражаться на берегах Волги…
При последних словах послышались приглушенные рыдания – это заплакал от умиления Аракчеев, хлюпая своим красным носом.
Но государь тут же, как бы страшась испортить впечатление излишней эффектностью, сухо и деловито заговорил о том, что надлежит сделать в войсках, хотя так и не объединил руководство армиями, возложив ответственность на двух главнокомандующих, Барклая и Багратиона, с неясными пределами власти.
– Почитаю нужным, – добавил император, – произвесть и некоторые перемещения. Вместо Николая Ивановича Лаврова и временно заменяющего его маркиза Паулуччи назначаю на должность начальника главного штаба его превосходительство генерал-майора Ермолова…
Очередное предсказание старца сбылось. Так на семнадцатый день великой войны Ермолов сделался вторым по значению лицом в Западной русской армии. В случае болезни или смерти главнокомандующего он обязан был вступить во временное командование ею.
5
Наполеон с жадностью искал решающего сражения.
Несмотря на то что его войска превосходили русских, несмотря на то что они заняли уже территорию, равную Пруссии, наконец, несмотря на то что взятием Вильно французскому императору удалось воспрепятствовать соединению обеих русских армий и даже удалить их друг от друга, главная цель так и не была достигнута. Не только ни один корпус, но даже ни один отряд не был уничтожен. Русские отступали, иногда с потерями, но организованно.
Сразу после того, как Наполеон перешел Неман, им овладело беспокойство и удивление. Войдя в Ковно, император поразился отсутствию арьергардных частей противника вблизи города. Направляясь 15 июня к Вильно, он надеялся, что русская армия примет сражение под его стенами. Глазам своим не верил Наполеон, когда увидел, что дефилеи покинуты русскими, и его авангард прошел их беспрепятственно. Это довело императора до бешенства; с его губ посыпались на русских обвинения и угрозы.
Оставалась еще надежда, что Барклай даст бой, защищая Дрисский лагерь.
2 июля французские войска начали наступление на укрепления русских. При приближении к главным окопам, необычайно глубоким и снабженным бойницами, у многих чаще забилось сердце. Но чем ближе подходили французы, тем тише становилось вокруг – не было слышно ни звяканья оружия, ни покашливания людей, ни ржания лошадей. Потом тишина сменилась шепотом и удивлением: за огромными окопами никого не было – ни одной пушки, ни одного солдата. Посланные патрули принесли известие, что русские на заре покинули свой лагерь.
Наполеон гнался за русскими, тщетно пытаясь дать сражение, а Барклай избегал этого, стараясь сохранить армию. Маневры русских доводили Наполеона до приступов ярости. Французское командование сбилось с ног, ища неприятеля. Между тем кавалерия таяла, пропадала, оголодавшие артиллерийские лошади не могли более везти орудия.
Начало постепенно сказываться и то, что всегда сопровождает армию оккупантов: росло сопротивление мирного населения.
Великая армия Наполеона показала себя армией захватчиков и грабителей еще задолго до вторжения в Россию, на пути к Неману, в немецких и польских землях. На походе войска должны были получать продовольствие от жителей. Во исполнение повелений Наполеона население Пруссии и Варшавского герцогства обиралось беспощадно. Поселян принуждали вести лошадей, рогатый скот, везти хлеб, последние остатки имущества вслед за полками, предававшимися грабежу. Земли подвергались разорению, безнравственность в войсках увеличилась, крестьяне, насильно взятые в погонщики, начали убегать, уводя с собой лошадей. Погонщиков заменяли солдатами, а они поморили лошадей, не умея обращаться с ними.
Жалобы в литовских провинциях сменились на русской земле, куда уже ступила нога захватчика, ропотом и угрозами. Молва о насилиях и реквизициях быстро передавалась из деревни в деревню, из города в город. Одни жители уходили в леса, другие следовали за русской армией со всем своим имуществом, семействами и скотом, предавая пламени все, что могло быть полезным неприятелю. Оставаться дома никто из русских жителей не хотел. «Умрем, а рабами не будем!» – говорили в народе.
Так война, начатая императором Наполеоном против императора Александра I, постепенно становилась войной народной , войной против иноземных захватчиков всего русского народа .
6
Лавина забот, прежде неведомых, тысячи бумаг, отношений, предписаний, повелений, приказов, распоряжений, за каждым из которых были судьбы людей – в конечном счете судьба всей 1-й армии, – обрушились на Ермолова. Страшась не справиться с ответственнейшей должностью, он употребил все средства, чтобы от нее уклониться. Ермолов предвидел также, памятуя о своих натянутых отношениях с военным министром, неизбежность разногласий с Барклаем как главнокомандующим Западной армией. Он отправился к всесильному Аракчееву, прося поддержать его ходатайство перед государем.
– Нахожу намерение ваше избавиться от должности столь важной благорассудительным… – сказал ему граф Алексей Андреевич. – И доложу непременно об этом его величеству. Не скрою, что я предлагал государю на эту должность одного из старших генерал-лейтенантов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133