Сорок франков, самых настоящих! Их передал полицейский бригадир и сказал: «Спасибо!» Это мне-то спасибо? Конечно, за роль ньюфаундленда.
Тут я и ушел.
Вы бы никогда не догадались, что я сделал в тот вечер.
По всему Парижу висели чертовы афиши: «Театр „Порт-Сен-Мартен“. — Вокруг света за восемьдесят дней. — Невероятный успех!»
Я очень хотел посмотреть это представление, но раньше пойти не мог, потому что даже на галерку билеты стоили дорого. Время от времени я продавал билеты, но никогда сам не покупал. Словом, сапожник без сапог. Ладно! После спасения, вечером, я мог пойти на «Вокруг света». Да, господа, я купил билет во второй ярус!
Какое это было представление!
С той минуты меня снедало одно желание: хочу в плавание. И вот я очутился в Гавре, имея в кармане всего сто су. Почти не ел три дня и здорово проголодался. Вот беда-то! И особенно скверно — не было крыши над головой.
Зато какая красота! Море с огромными пароходами, с густым лесом мачт, с неповторимым ветром странствий… Но попасть на корабль и уйти в плавание оказалось для меня невозможным.
И потянуло назад, на парижские бульвары. Однажды во время прилива я был на набережной, ходил, размахивая руками, и очень сильно проголодался. Я уже говорил, что, несмотря на много хорошего вокруг, жизнь моя вовсе не была усеяна розами…
«Эй, послушай-ка, юнга! — раздался позади громовой голос. — Небось хочешь горло промочить?»
Я обернулся и увидел матроса; да что матроса — настоящего морского волка.
«Это вы мне? — воскликнул я. — Вы не ошиблись?»
«Не ошибся?» — переспросил собеседник.
И тут у меня поплыло перед глазами, как в тот день, когда я вытащил человека у моста Искусств.
«Разрази меня гром! — сказал моряк. — Твой трюм, похоже, пуст. За тобой нужен глаз да глаз. Пошли на борт!»
И я пошел, нетвердо держась на ногах. И вот очутился на палубе… Потом узнал, что попал на трансатлантический пароход.
Мне налили бульона, прекрасного бульона. Уже во второй раз бульон спас мне жизнь. И можно легко понять мое состояние.
Слово за слово, и я рассказал, как пошел смотреть «Вокруг света за восемьдесят дней», как очутился здесь, это вызвало бурный смех у матросов, но смех добродушный. Уж поверьте, они чуть животики не надорвали.
«Значит, — обратился ко мне морской волк, — ты хочешь плавать, очень хорошо. Уйти в море на корабле можно пассажиром или матросом. Пассажиром — дорого, а вид у тебя, не в обиду будет сказано, вовсе не богатый»
«Ну что ж! Выходит, матросом», — ответил я.
«Матросом! Но, молодой человек, ты же ничего не умеешь в морском деле!»
«Я научусь!»
«Послушай-ка, парнишка, наш экипаж укомплектован полностью. Попытай-ка лучше счастья на каком-нибудь из „купцов“.
Мне здорово понравились эти храбрые ребятки. И я решил во что бы то ни стало остаться с ними и в точности вести себя как герой спектакля «Вокруг света за восемьдесят дней».
Они мне объяснили, что матросы — не путешественники, в плавании очень редко доводится побывать на берегу, подчас и понятия не имеют о тех странах, куда заходят, точно кучер омнибуса, никогда не осматривающий достопримечательности, у которых останавливается его карета.
Но я, упрямый, как мул Иоанна Крестителя, уступать не собирался.
Все-таки на корабле нашлось одно-единственное место. Скверное место. Ах! Если бы я знал!..
Короче говоря, накануне умер кочегар, и мне предложили попытать счастья в трюме.
Кочегар! Теперь-то, пройдя через все широты и долготы, я знаю, каков его труд. Но тогда я и представить не мог, что, пройдя неведомо сколько тысяч лье, не увижу ни синевы неба, ни водной глади!
Понятно мое состояние в последние шесть месяцев, когда приходилось загружать уголь в котельную, а потом днем и ночью кидать его в топки. А они на восемь метров ниже уровня палубы!
Настоящее подводное путешествие, правда? Я оказался обманут в лучших ожиданиях! Но обманут по своей воле, как будто забрался посмотреть спектакль на шесть этажей ниже сцены. Это еще хуже, чем путешествовать под стражей.
И так продолжалось до того дня, когда в Сен-Луи я перешел на американский пароход. Меня временно взяли котельным кочегаром. Так что я получил повышение.
Наконец-то появилась возможность иногда сойти на берег, поглядеть на новые земли, потрогать серебристые стволы деревьев, очень похожие на декорации театра «Порт-Сен-Мартен», впервые увидеть негров.
Наконец-то я получил награду за бесконечное пребывание перед пылающей топкой машины!
И вот меня направили в Габон. Это было через некоторое время, доктор, как вас схватили чернокожие. Поскольку я не заражался тропической лихорадкой и чувствовал себя прекрасно в тех странах, где прочие страдали от болезней, меня взяли на шлюп, направленный спасти вас. И вот я здесь. Полагаю, отсюда начнется мое настоящее путешествие вокруг света.
— Видишь, в какую мерзость ты вляпался! — произнес с улыбкой доктор, переходя на сердечное «ты». — Тем не менее все прекрасно, все прекрасно, все прекрасно! Ты стал теперь настоящим матросом!
Настоящим матросом! Фрике не верил своим ушам. Было произнесено то самое слово, которое хотелось бы услышать бесчисленному множеству людей, плавающих по морям. Это стоило тысячи похвал!
Генерал бы сказал: вот настоящий солдат!
Адмирал бы сказал: вот настоящий матрос!
Таким званием стоит гордиться! Не все служащие в армии — настоящие солдаты, и не все служащие на флоте — настоящие матросы.
А врач французской морской пехоты, храбрец, смело бросавшийся в бой, победивший двадцать эпидемий, отмеченный несчетное количество раз в приказе, назвал юнгу Фрике «настоящим матросом».
От волнения у гамена закружилась голова.
— Спасибо, доктор, — с дрожью в голосе проговорил он, — что вы так высоко меня цените! Постараюсь, чтобы слова не расходились с делом. А пока я только учусь морскому ремеслу.
— Дитя мое, ты стал матросом уже тогда, когда вытащил из воды крупную рыбу у моста Искусств. Ты единственный на шлюпе смело рискнул жизнью ради нас! Ты храбрый мальчик, настоящий матрос! Это я тебе говорю, доктор Ламперьер.
— События развивались с такой невероятной быстротой, что до сих пор мы как следует не представились друг другу— вступил в разговор Андре.
— Да, действительно! Ламперьер, доктор медицины и, как вы уже догадались, уроженец Марселя — города, где стоит родиться! И если история парижанина Фрике весьма любопытна, то моя и вовсе невероятна, сейчас расскажу…
Но вдруг послышалась стрельба.
Крики, а скорее вой взбесившихся собак, сопровождаемый рвущей уши музыкой, накладывались на грохот выстрелов.
На племя кто-то напал? Маловероятно.
Казалось, туземцы предавались какому-то безумному веселью. Веселью, опасному с точки зрения трех пленных европейцев.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100
Тут я и ушел.
Вы бы никогда не догадались, что я сделал в тот вечер.
По всему Парижу висели чертовы афиши: «Театр „Порт-Сен-Мартен“. — Вокруг света за восемьдесят дней. — Невероятный успех!»
Я очень хотел посмотреть это представление, но раньше пойти не мог, потому что даже на галерку билеты стоили дорого. Время от времени я продавал билеты, но никогда сам не покупал. Словом, сапожник без сапог. Ладно! После спасения, вечером, я мог пойти на «Вокруг света». Да, господа, я купил билет во второй ярус!
Какое это было представление!
С той минуты меня снедало одно желание: хочу в плавание. И вот я очутился в Гавре, имея в кармане всего сто су. Почти не ел три дня и здорово проголодался. Вот беда-то! И особенно скверно — не было крыши над головой.
Зато какая красота! Море с огромными пароходами, с густым лесом мачт, с неповторимым ветром странствий… Но попасть на корабль и уйти в плавание оказалось для меня невозможным.
И потянуло назад, на парижские бульвары. Однажды во время прилива я был на набережной, ходил, размахивая руками, и очень сильно проголодался. Я уже говорил, что, несмотря на много хорошего вокруг, жизнь моя вовсе не была усеяна розами…
«Эй, послушай-ка, юнга! — раздался позади громовой голос. — Небось хочешь горло промочить?»
Я обернулся и увидел матроса; да что матроса — настоящего морского волка.
«Это вы мне? — воскликнул я. — Вы не ошиблись?»
«Не ошибся?» — переспросил собеседник.
И тут у меня поплыло перед глазами, как в тот день, когда я вытащил человека у моста Искусств.
«Разрази меня гром! — сказал моряк. — Твой трюм, похоже, пуст. За тобой нужен глаз да глаз. Пошли на борт!»
И я пошел, нетвердо держась на ногах. И вот очутился на палубе… Потом узнал, что попал на трансатлантический пароход.
Мне налили бульона, прекрасного бульона. Уже во второй раз бульон спас мне жизнь. И можно легко понять мое состояние.
Слово за слово, и я рассказал, как пошел смотреть «Вокруг света за восемьдесят дней», как очутился здесь, это вызвало бурный смех у матросов, но смех добродушный. Уж поверьте, они чуть животики не надорвали.
«Значит, — обратился ко мне морской волк, — ты хочешь плавать, очень хорошо. Уйти в море на корабле можно пассажиром или матросом. Пассажиром — дорого, а вид у тебя, не в обиду будет сказано, вовсе не богатый»
«Ну что ж! Выходит, матросом», — ответил я.
«Матросом! Но, молодой человек, ты же ничего не умеешь в морском деле!»
«Я научусь!»
«Послушай-ка, парнишка, наш экипаж укомплектован полностью. Попытай-ка лучше счастья на каком-нибудь из „купцов“.
Мне здорово понравились эти храбрые ребятки. И я решил во что бы то ни стало остаться с ними и в точности вести себя как герой спектакля «Вокруг света за восемьдесят дней».
Они мне объяснили, что матросы — не путешественники, в плавании очень редко доводится побывать на берегу, подчас и понятия не имеют о тех странах, куда заходят, точно кучер омнибуса, никогда не осматривающий достопримечательности, у которых останавливается его карета.
Но я, упрямый, как мул Иоанна Крестителя, уступать не собирался.
Все-таки на корабле нашлось одно-единственное место. Скверное место. Ах! Если бы я знал!..
Короче говоря, накануне умер кочегар, и мне предложили попытать счастья в трюме.
Кочегар! Теперь-то, пройдя через все широты и долготы, я знаю, каков его труд. Но тогда я и представить не мог, что, пройдя неведомо сколько тысяч лье, не увижу ни синевы неба, ни водной глади!
Понятно мое состояние в последние шесть месяцев, когда приходилось загружать уголь в котельную, а потом днем и ночью кидать его в топки. А они на восемь метров ниже уровня палубы!
Настоящее подводное путешествие, правда? Я оказался обманут в лучших ожиданиях! Но обманут по своей воле, как будто забрался посмотреть спектакль на шесть этажей ниже сцены. Это еще хуже, чем путешествовать под стражей.
И так продолжалось до того дня, когда в Сен-Луи я перешел на американский пароход. Меня временно взяли котельным кочегаром. Так что я получил повышение.
Наконец-то появилась возможность иногда сойти на берег, поглядеть на новые земли, потрогать серебристые стволы деревьев, очень похожие на декорации театра «Порт-Сен-Мартен», впервые увидеть негров.
Наконец-то я получил награду за бесконечное пребывание перед пылающей топкой машины!
И вот меня направили в Габон. Это было через некоторое время, доктор, как вас схватили чернокожие. Поскольку я не заражался тропической лихорадкой и чувствовал себя прекрасно в тех странах, где прочие страдали от болезней, меня взяли на шлюп, направленный спасти вас. И вот я здесь. Полагаю, отсюда начнется мое настоящее путешествие вокруг света.
— Видишь, в какую мерзость ты вляпался! — произнес с улыбкой доктор, переходя на сердечное «ты». — Тем не менее все прекрасно, все прекрасно, все прекрасно! Ты стал теперь настоящим матросом!
Настоящим матросом! Фрике не верил своим ушам. Было произнесено то самое слово, которое хотелось бы услышать бесчисленному множеству людей, плавающих по морям. Это стоило тысячи похвал!
Генерал бы сказал: вот настоящий солдат!
Адмирал бы сказал: вот настоящий матрос!
Таким званием стоит гордиться! Не все служащие в армии — настоящие солдаты, и не все служащие на флоте — настоящие матросы.
А врач французской морской пехоты, храбрец, смело бросавшийся в бой, победивший двадцать эпидемий, отмеченный несчетное количество раз в приказе, назвал юнгу Фрике «настоящим матросом».
От волнения у гамена закружилась голова.
— Спасибо, доктор, — с дрожью в голосе проговорил он, — что вы так высоко меня цените! Постараюсь, чтобы слова не расходились с делом. А пока я только учусь морскому ремеслу.
— Дитя мое, ты стал матросом уже тогда, когда вытащил из воды крупную рыбу у моста Искусств. Ты единственный на шлюпе смело рискнул жизнью ради нас! Ты храбрый мальчик, настоящий матрос! Это я тебе говорю, доктор Ламперьер.
— События развивались с такой невероятной быстротой, что до сих пор мы как следует не представились друг другу— вступил в разговор Андре.
— Да, действительно! Ламперьер, доктор медицины и, как вы уже догадались, уроженец Марселя — города, где стоит родиться! И если история парижанина Фрике весьма любопытна, то моя и вовсе невероятна, сейчас расскажу…
Но вдруг послышалась стрельба.
Крики, а скорее вой взбесившихся собак, сопровождаемый рвущей уши музыкой, накладывались на грохот выстрелов.
На племя кто-то напал? Маловероятно.
Казалось, туземцы предавались какому-то безумному веселью. Веселью, опасному с точки зрения трех пленных европейцев.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100