Все же Ллойд был уверен, что увидит самодовольство в его бесстрастных глазах. Его не могло не быть. Их отделяли минуты от величайшего научного и инженерного достижения двадцатого века. Он ждал, не торопя событий.
Ллойд обвел взглядом остальную компанию: вахтенная команда, усталая, но довольная в предвосхищении освобождения, выдержанный первый помощник Хоуэлл, молча стоящие рядом Макферлейн и Амира. Даже хитрый старый доктор Брамбелл выбрался из своей норы под палубами. Словно по какому-то невысказанному сигналу они собрались здесь, чтобы быть свидетелями чего-то важного.
Ллойд выпрямился, привлекая к себе внимание. Подождал, пока все не посмотрели на него, затем обратился к Глинну:
– Мистер Глинн, примите мои сердечные поздравления, – сказал он.
Глинн слегка поклонился. На мостике заулыбались и стали переглядываться.
В этот момент открылась дверь, и вошел стюард, вкатив тележку из нержавеющей стали. Горлышко бутылки с шампанским торчало из ведерка с колотым льдом. Вокруг стояло десять хрустальных бокалов.
Ллойд с удовольствием потер руки.
– Эли, вы лжец. Вы, может быть, в отношении некоторых вещей просто зануда, но сегодня вы само совершенство.
– Я говорил неправду, когда сказал, что взял только одну бутылку. На самом деле я взял ящик.
– Восхитительно! Тогда давайте его сюда.
– Нам придется ограничиться одной этой бутылкой. Это мостик корабля. Не беспокойтесь, в тот момент, когда мы войдем в гавань Нью-Йорка, я сам вытащу пробки из остальных бутылок. А пока, милости прошу, – заключил Глинн, указав на тележку.
Ллойд подошел, вытащил бутылку изо льда и поднял ее с улыбкой.
– Не бросай ее в этот раз, парнишка, – сказал Паппап почти неслышно.
Ллойд посмотрел на Бриттон.
– Сколько осталось?
– Три минуты.
Пантеоньеро набирал силу, бился в иллюминаторы. Но Бриттон информировала, что они, обогнув остров Эстадос, окажутся с подветренной стороны Огненной Земли гораздо раньше, чем юго-западный ветер переменится на более опасный северо-западный. Ллойд снял с пробки проволоку и ждал с холодной бутылкой в руке.
С минуту слышен был только вой ветра да отдаленный шум океана.
Потом Бриттон посмотрела на экран и взглянула на Хоуэлла, тот утвердительно кивнул.
– «Ролвааг» только что вошел в международные воды, – сообщила она тихо.
Послышались радостные возгласы. Ллойд выдернул пробку и стал бережно разливать шампанское по бокалам.
Вдруг перед ним появилось улыбающееся лицо Паппапа, в его костлявых руках было два бокала.
– Сюда, парень! Один для меня, другой для моего друга.
Роль этого человека хоть и не была большой, но имела ключевое значение. Надо найти ему хорошую работу в музее Ллойда, в обслуживании, а возможно, в охране. Может быть, для последнего выжившего индейца ейган найдется даже что-нибудь лучше. Например, своего рода экспозиция, сделанная со вкусом и надлежащим образом, совершенно отличная от того, как показывали жизнь первобытных народов в девятнадцатом веке. Это может оказаться привлекательным. Особенно рядом с Паппапом как с последним живым примером. Да, нужно это обдумать…
Ллойд опустошил бутылку в подставленные индейцем бокалы и спросил, снисходительно улыбаясь:
– Кто ваш друг?
– Генукса, – ответил Паппап и снова улыбнулся.
Ллойд поднял голову как раз в момент, чтобы увидеть, как он быстро отступал и неуклюже пил сразу из двух бокалов. Голос первого помощника вмешался в общий шум.
– Судно на дистанции тридцать две мили, пеленг три-один-пять, скорость двадцать узлов.
Разговоры тут же прекратились. Ллойд взглянул на Глинна как на оплот безопасности, и у него внутри возникло чувство беспокойства. На лице Глинна он увидел выражение, которого не видел у него никогда раньше: усталое удивление.
– Глинн, это какой-то торговый корабль, не так ли? – спросил Ллойд.
Не отвечая, Глинн повернулся к своему оператору у черного компьютера и сказал ему несколько слов чуть слышно.
– Это «Алмиранте Рамирес», – сказала приглушенно Бриттон.
– Что? Как вы это можете узнать по радару? – поразился Ллойд. Раздражение сменилось недоверием.
Бриттон посмотрела на него.
– С уверенностью сказать нельзя, но это подходящее место и подходящее время. Большинство судов зимой, и особенно в такую погоду, предпочитают пролив Ле-Мейр. А этот идет за нами на всех парах.
Ллойд понаблюдал за переговорами Глинна с человеком за компьютером. Оттуда послышался тихий звук тонального вызова, быстрого набора, свист установления цифровой связи.
– Я думал, вы выбили с поля боя этого сукина сына, – сказал Ллойд.
Глинн выпрямился, и Ллойд сразу успокоился, увидев, что на его лицо вернулось выражение собранности и уверенности.
– Наш друг оказался необычайно изобретательным.
– Изобретательным?
– Команданте Валленар смог починить свой корабль, по крайней мере отчасти. Но это ничего не меняет.
– Как это не меняет? – спросила Бриттон.
– Все фиксируется компьютером. В международных водах он не посмеет нас преследовать.
– Я бы сказал, что это довольно самоуверенное заявление. Этот человек сумасшедший. Он способен сделать все, что угодно.
– Вы ошибаетесь. Команданте Валленар, кроме всего прочего, до мозга костей офицер военно-морского флота. Он гордится своей честью, преданностью и верен кодексу абстрактных военных идеалов. Поэтому он не будет нас преследовать за границей. Это навлекло бы на Чили позор, создало бы неприятный конфликт с основным поставщиком иностранной помощи для его страны. Кроме того, он не уплывет слишком далеко на покалеченном корабле при усиливающемся шторме.
– Зачем же он тогда идет?
– Причины две. Во-первых, он не знает нашего точного местонахождения и надеется нас отрезать от международных вод. Во-вторых, наш команданте человек благородных жестов. Он как собака, которая бежит до конца цепи, хотя и знает, что преследуемый вне досягаемости. Он проделает весь путь до границы территориальных вод своей страны и повернет обратно.
– Занятное рассуждение, – заметила Бриттон. – Но правильное ли?
– Да, правильное.
В голосе Глинна была спокойная убежденность.
Ллойд улыбнулся.
– Я раньше сделал ошибку, не поверив вам. Я удовлетворен. Если вы говорите, что он не пересечет линии, он ее не пересечет.
Бриттон ничего не сказала. Глинн повернулся к ней и персонально, почти интимно что-то сказал. Ллойд был удивлен, увидев, как он ласково взял ее за руки. Он не расслышал слов Глинна, но Бриттон явно покраснела.
– Хорошо, – сказала она едва слышно.
Неожиданно появился Паппап с двумя пустыми бокалами, протягивая их умоляющим жестом. Ллойд взглянул на него, отметил, как естественно он сохраняет равновесие, несмотря на необычайно сильную качку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112
Ллойд обвел взглядом остальную компанию: вахтенная команда, усталая, но довольная в предвосхищении освобождения, выдержанный первый помощник Хоуэлл, молча стоящие рядом Макферлейн и Амира. Даже хитрый старый доктор Брамбелл выбрался из своей норы под палубами. Словно по какому-то невысказанному сигналу они собрались здесь, чтобы быть свидетелями чего-то важного.
Ллойд выпрямился, привлекая к себе внимание. Подождал, пока все не посмотрели на него, затем обратился к Глинну:
– Мистер Глинн, примите мои сердечные поздравления, – сказал он.
Глинн слегка поклонился. На мостике заулыбались и стали переглядываться.
В этот момент открылась дверь, и вошел стюард, вкатив тележку из нержавеющей стали. Горлышко бутылки с шампанским торчало из ведерка с колотым льдом. Вокруг стояло десять хрустальных бокалов.
Ллойд с удовольствием потер руки.
– Эли, вы лжец. Вы, может быть, в отношении некоторых вещей просто зануда, но сегодня вы само совершенство.
– Я говорил неправду, когда сказал, что взял только одну бутылку. На самом деле я взял ящик.
– Восхитительно! Тогда давайте его сюда.
– Нам придется ограничиться одной этой бутылкой. Это мостик корабля. Не беспокойтесь, в тот момент, когда мы войдем в гавань Нью-Йорка, я сам вытащу пробки из остальных бутылок. А пока, милости прошу, – заключил Глинн, указав на тележку.
Ллойд подошел, вытащил бутылку изо льда и поднял ее с улыбкой.
– Не бросай ее в этот раз, парнишка, – сказал Паппап почти неслышно.
Ллойд посмотрел на Бриттон.
– Сколько осталось?
– Три минуты.
Пантеоньеро набирал силу, бился в иллюминаторы. Но Бриттон информировала, что они, обогнув остров Эстадос, окажутся с подветренной стороны Огненной Земли гораздо раньше, чем юго-западный ветер переменится на более опасный северо-западный. Ллойд снял с пробки проволоку и ждал с холодной бутылкой в руке.
С минуту слышен был только вой ветра да отдаленный шум океана.
Потом Бриттон посмотрела на экран и взглянула на Хоуэлла, тот утвердительно кивнул.
– «Ролвааг» только что вошел в международные воды, – сообщила она тихо.
Послышались радостные возгласы. Ллойд выдернул пробку и стал бережно разливать шампанское по бокалам.
Вдруг перед ним появилось улыбающееся лицо Паппапа, в его костлявых руках было два бокала.
– Сюда, парень! Один для меня, другой для моего друга.
Роль этого человека хоть и не была большой, но имела ключевое значение. Надо найти ему хорошую работу в музее Ллойда, в обслуживании, а возможно, в охране. Может быть, для последнего выжившего индейца ейган найдется даже что-нибудь лучше. Например, своего рода экспозиция, сделанная со вкусом и надлежащим образом, совершенно отличная от того, как показывали жизнь первобытных народов в девятнадцатом веке. Это может оказаться привлекательным. Особенно рядом с Паппапом как с последним живым примером. Да, нужно это обдумать…
Ллойд опустошил бутылку в подставленные индейцем бокалы и спросил, снисходительно улыбаясь:
– Кто ваш друг?
– Генукса, – ответил Паппап и снова улыбнулся.
Ллойд поднял голову как раз в момент, чтобы увидеть, как он быстро отступал и неуклюже пил сразу из двух бокалов. Голос первого помощника вмешался в общий шум.
– Судно на дистанции тридцать две мили, пеленг три-один-пять, скорость двадцать узлов.
Разговоры тут же прекратились. Ллойд взглянул на Глинна как на оплот безопасности, и у него внутри возникло чувство беспокойства. На лице Глинна он увидел выражение, которого не видел у него никогда раньше: усталое удивление.
– Глинн, это какой-то торговый корабль, не так ли? – спросил Ллойд.
Не отвечая, Глинн повернулся к своему оператору у черного компьютера и сказал ему несколько слов чуть слышно.
– Это «Алмиранте Рамирес», – сказала приглушенно Бриттон.
– Что? Как вы это можете узнать по радару? – поразился Ллойд. Раздражение сменилось недоверием.
Бриттон посмотрела на него.
– С уверенностью сказать нельзя, но это подходящее место и подходящее время. Большинство судов зимой, и особенно в такую погоду, предпочитают пролив Ле-Мейр. А этот идет за нами на всех парах.
Ллойд понаблюдал за переговорами Глинна с человеком за компьютером. Оттуда послышался тихий звук тонального вызова, быстрого набора, свист установления цифровой связи.
– Я думал, вы выбили с поля боя этого сукина сына, – сказал Ллойд.
Глинн выпрямился, и Ллойд сразу успокоился, увидев, что на его лицо вернулось выражение собранности и уверенности.
– Наш друг оказался необычайно изобретательным.
– Изобретательным?
– Команданте Валленар смог починить свой корабль, по крайней мере отчасти. Но это ничего не меняет.
– Как это не меняет? – спросила Бриттон.
– Все фиксируется компьютером. В международных водах он не посмеет нас преследовать.
– Я бы сказал, что это довольно самоуверенное заявление. Этот человек сумасшедший. Он способен сделать все, что угодно.
– Вы ошибаетесь. Команданте Валленар, кроме всего прочего, до мозга костей офицер военно-морского флота. Он гордится своей честью, преданностью и верен кодексу абстрактных военных идеалов. Поэтому он не будет нас преследовать за границей. Это навлекло бы на Чили позор, создало бы неприятный конфликт с основным поставщиком иностранной помощи для его страны. Кроме того, он не уплывет слишком далеко на покалеченном корабле при усиливающемся шторме.
– Зачем же он тогда идет?
– Причины две. Во-первых, он не знает нашего точного местонахождения и надеется нас отрезать от международных вод. Во-вторых, наш команданте человек благородных жестов. Он как собака, которая бежит до конца цепи, хотя и знает, что преследуемый вне досягаемости. Он проделает весь путь до границы территориальных вод своей страны и повернет обратно.
– Занятное рассуждение, – заметила Бриттон. – Но правильное ли?
– Да, правильное.
В голосе Глинна была спокойная убежденность.
Ллойд улыбнулся.
– Я раньше сделал ошибку, не поверив вам. Я удовлетворен. Если вы говорите, что он не пересечет линии, он ее не пересечет.
Бриттон ничего не сказала. Глинн повернулся к ней и персонально, почти интимно что-то сказал. Ллойд был удивлен, увидев, как он ласково взял ее за руки. Он не расслышал слов Глинна, но Бриттон явно покраснела.
– Хорошо, – сказала она едва слышно.
Неожиданно появился Паппап с двумя пустыми бокалами, протягивая их умоляющим жестом. Ллойд взглянул на него, отметил, как естественно он сохраняет равновесие, несмотря на необычайно сильную качку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112