Наперекор всему он шел на юг.
«Ролвааг»
17 часов
В задней части мостика был пост наблюдателя – маленькое пространство, зажатое между радиорубкой и штурманской рубкой. Здесь не было ни мебели, ни декоративных украшений, ничего, кроме высоких иллюминаторов. У одного из них стоял Глинн с биноклем и смотрел на корму между труб. Снежный заряд – колеблющаяся серая полоса на севере – рассеивался. Буран подарил им шестьдесят минут. Им нужно еще двадцать. Но когда яркий лунный свет снова озарил бушующие волны, стало ясно, что у них этих минут не будет.
Как по сигналу, из далекой снежной завесы выплыл «Рамирес». Он оказался ужасающе близко, не больше чем в четырех милях, и весь в огнях. Его нос поднимался и опускался в бурное море. Глинну показалось, что на фоне неба он различает направленные на них носовые орудия эсминца. «Ролвааг» виден так же ясно, как он видит «Рамирес». На мостике заговорили и вдруг смолкли в тревожном ожидании. Валленар не терял времени. Носовые орудия быстро скорректировали наводку. Но что еще хуже, с «Рамиреса» выпустили серию снарядов с белым фосфором, которые взлетали ввысь, а потом медленно опускались, ярко освещая «Ролвааг» и море вокруг него.
Валленар был методичен и нетороплив. И очень осторожен. Знал, что он их достанет. Глинн взглянул на золотые карманные часы. С четырех миль «Рамирес» мог просто их расстрелять, не обременяя себя пристрелкой. «Ролваагу» оставалось двадцать минут хода до ледовых островов. Им нужно двадцать минут везения.
– Пересекаем границу льдов, мэм, – доложил Хоуэлл.
Глинн посмотрел на море. Даже при лунном свете было заметно резкое изменение цвета воды от темно-зеленого к чистому, почти синевато-черному. Глинн перешел к передним иллюминаторам мостика и стал рассматривать в бинокль южный горизонт. Он видел, как поднимаются и опускаются пятна тонкого льда, а когда корабль в очередной раз вынесло на гребень волны, успел увидеть два ледовых острова – две низкие ровные полосы бирюзового цвета. Он присмотрелся к ним более внимательно. Тот, что лежал восточнее, был огромным, возможно, миль двадцать в длину. Западный – меньше, всего миль пять. Они оставались неподвижными в постоянно изменявшемся вокруг них море. Такие массивные, что даже беснующемуся океану было не под силу их поднимать и опускать. Между ними был промежуток примерно в тысячу ярдов.
– Никаких признаков тумана, – сказала Бриттон, встав с ним рядом и глядя в свой бинокль.
Глинн продолжал вглядываться в горизонт, превозмогая резкую боль в области солнечного сплетения, которая пронизывала его с такой силой, как никогда раньше. Граница льдов не давала им укрытия. Во всяком случае, небо на юге было совершенно ясным. Яркий лунный свет, серебривший громадные волны, был похож на свет поискового прожектора. Фосфорные снаряды, медленно опускавшиеся неподалеку, освещали все вокруг как днем. Спрятаться было негде. Они оказались совершенно беззащитными. Глинн испытывал невыносимую, ни с чем не сравнимую, совершенно ему не знакомую боль.
С потрясающим самообладанием он снова поднял бинокль и стал рассматривать острова. «Рамирес» не стрелял, не спешил, уверенный, что им конец. Шли минуты. Его ум возвращался ко всем тупикам, которые отверг раньше. Снова и снова его ум исследовал глубже и дальше все грани возможностей, пытаясь найти новое решение их проблемы. Но других решений не было. Был только один сомнительный план. Все молчали.
С воем низко над надстройкой пронесся снаряд, вызвав легкий фонтан брызг. Еще один, еще. Все ближе.
Глинн быстро обернулся к Бриттон:
– Капитан, пройдите между двух островов, как можно ближе к большому. Поймите меня: как только сможете ближе к большому! Потом отведите судно к его подветренной стороне и ложитесь в дрейф, – тихо сказал он.
Бриттон не опустила бинокль.
– Это превратит нас в легкую мишень, когда он обогнет остров. Этот план не жизнеспособный, Эли.
– Это наш единственный шанс, – ответил он. – Поверьте мне.
Слева по борту взорвался гейзер, снаряды снова нащупывали цель. Поворачивать уже не было времени, не было смысла в хитроумных действиях. Глинн взял себя в руки. Высокие фонтаны воды взмывали вокруг судна все ближе. Наступило короткое затишье, насыщенное и жуткое. А потом Глинна сбило взрывом с ног и бросило на палубу. Несколько стекол на мостике вылетели, усеяв палубу блестящими черепками и впустив вой ветра.
Глинн лежал почти оглохший, но услышал, вернее, почувствовал второй взрыв. После этого погас свет.
«Ролвааг»
17 часов 10 минут
Обстрел прекратился. Бриттон, лежа среди осколков стекол, инстинктивно прислушивалась к двигателям. Они еще работали, но вибрация стала иной. Иной и зловещей. Она неуверенно поднялась. Включилось оранжевое аварийное освещение. Судно раскачивалось на страшных волнах. Рев ветра и океана врывался через разбитые иллюминаторы вместе с жалящими брызгами соленой воды и потоками морозного воздуха. Теперь шторм был на самом мостике. Нетвердой походкой она пошла к главному пульту с мигающими лампочками, стряхивая с волос осколки.
Бриттон обрела голос:
– Состояние, мистер Хоуэлл?
Он тоже был на ногах. Стучал по клавишам на пульте, одновременно говорил по телефону.
– Теряем мощность на левой турбине.
– Десять градусов лево руля.
– Десять градусов лево руля, есть, мэм.
Хоуэлл коротко переговорил по внутренней связи и доложил:
– Капитан, похоже, мы получили две пробоины. Одна в шестом отсеке по правому борту, а вторая вблизи машинного отделения.
– Организуйте ремонтно-восстановительные работы. Мне нужна оценка повреждений и число жертв. Мистер Уорнер, включите трюмные помпы.
Сильный порыв ветра ворвался на мостик, принеся новый заряд влаги. С падением температуры палуба и аппаратура стали покрываться изморозью. Но Бриттон едва замечала холод.
Подошел Ллойд, отряхивая с одежды осколки стекла. На лбу у него был глубокий порез, который сильно кровоточил.
– Мистер Ллойд, пойдите в лазарет… – начала Бриттон автоматически.
– Не смешите, – нетерпеливо прервал ее Ллойд и стер со лба кровь. – Я здесь, чтобы помочь.
Похоже, взрыв вернул его к жизни.
– Тогда вы могли бы обеспечить всех нас штормовками, – сказала Бриттон, указывая на кладовку в задней части мостика.
Щелкнуло радио, Хоуэлл выслушал и обернулся к капитану:
– Жду список жертв, мэм. Ремонтники сообщают о пожаре в машинном отделении. Было прямое попадание.
– Можно справиться портативными огнетушителями?
– Нет. Слишком быстро распространяется.
– Используйте стационарную систему. Нужно дать водяной туман на внутренние переборки.
Она взглянула на Глинна. Он взволнованно говорил что-то оператору у пульта ЭИР.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112
«Ролвааг»
17 часов
В задней части мостика был пост наблюдателя – маленькое пространство, зажатое между радиорубкой и штурманской рубкой. Здесь не было ни мебели, ни декоративных украшений, ничего, кроме высоких иллюминаторов. У одного из них стоял Глинн с биноклем и смотрел на корму между труб. Снежный заряд – колеблющаяся серая полоса на севере – рассеивался. Буран подарил им шестьдесят минут. Им нужно еще двадцать. Но когда яркий лунный свет снова озарил бушующие волны, стало ясно, что у них этих минут не будет.
Как по сигналу, из далекой снежной завесы выплыл «Рамирес». Он оказался ужасающе близко, не больше чем в четырех милях, и весь в огнях. Его нос поднимался и опускался в бурное море. Глинну показалось, что на фоне неба он различает направленные на них носовые орудия эсминца. «Ролвааг» виден так же ясно, как он видит «Рамирес». На мостике заговорили и вдруг смолкли в тревожном ожидании. Валленар не терял времени. Носовые орудия быстро скорректировали наводку. Но что еще хуже, с «Рамиреса» выпустили серию снарядов с белым фосфором, которые взлетали ввысь, а потом медленно опускались, ярко освещая «Ролвааг» и море вокруг него.
Валленар был методичен и нетороплив. И очень осторожен. Знал, что он их достанет. Глинн взглянул на золотые карманные часы. С четырех миль «Рамирес» мог просто их расстрелять, не обременяя себя пристрелкой. «Ролваагу» оставалось двадцать минут хода до ледовых островов. Им нужно двадцать минут везения.
– Пересекаем границу льдов, мэм, – доложил Хоуэлл.
Глинн посмотрел на море. Даже при лунном свете было заметно резкое изменение цвета воды от темно-зеленого к чистому, почти синевато-черному. Глинн перешел к передним иллюминаторам мостика и стал рассматривать в бинокль южный горизонт. Он видел, как поднимаются и опускаются пятна тонкого льда, а когда корабль в очередной раз вынесло на гребень волны, успел увидеть два ледовых острова – две низкие ровные полосы бирюзового цвета. Он присмотрелся к ним более внимательно. Тот, что лежал восточнее, был огромным, возможно, миль двадцать в длину. Западный – меньше, всего миль пять. Они оставались неподвижными в постоянно изменявшемся вокруг них море. Такие массивные, что даже беснующемуся океану было не под силу их поднимать и опускать. Между ними был промежуток примерно в тысячу ярдов.
– Никаких признаков тумана, – сказала Бриттон, встав с ним рядом и глядя в свой бинокль.
Глинн продолжал вглядываться в горизонт, превозмогая резкую боль в области солнечного сплетения, которая пронизывала его с такой силой, как никогда раньше. Граница льдов не давала им укрытия. Во всяком случае, небо на юге было совершенно ясным. Яркий лунный свет, серебривший громадные волны, был похож на свет поискового прожектора. Фосфорные снаряды, медленно опускавшиеся неподалеку, освещали все вокруг как днем. Спрятаться было негде. Они оказались совершенно беззащитными. Глинн испытывал невыносимую, ни с чем не сравнимую, совершенно ему не знакомую боль.
С потрясающим самообладанием он снова поднял бинокль и стал рассматривать острова. «Рамирес» не стрелял, не спешил, уверенный, что им конец. Шли минуты. Его ум возвращался ко всем тупикам, которые отверг раньше. Снова и снова его ум исследовал глубже и дальше все грани возможностей, пытаясь найти новое решение их проблемы. Но других решений не было. Был только один сомнительный план. Все молчали.
С воем низко над надстройкой пронесся снаряд, вызвав легкий фонтан брызг. Еще один, еще. Все ближе.
Глинн быстро обернулся к Бриттон:
– Капитан, пройдите между двух островов, как можно ближе к большому. Поймите меня: как только сможете ближе к большому! Потом отведите судно к его подветренной стороне и ложитесь в дрейф, – тихо сказал он.
Бриттон не опустила бинокль.
– Это превратит нас в легкую мишень, когда он обогнет остров. Этот план не жизнеспособный, Эли.
– Это наш единственный шанс, – ответил он. – Поверьте мне.
Слева по борту взорвался гейзер, снаряды снова нащупывали цель. Поворачивать уже не было времени, не было смысла в хитроумных действиях. Глинн взял себя в руки. Высокие фонтаны воды взмывали вокруг судна все ближе. Наступило короткое затишье, насыщенное и жуткое. А потом Глинна сбило взрывом с ног и бросило на палубу. Несколько стекол на мостике вылетели, усеяв палубу блестящими черепками и впустив вой ветра.
Глинн лежал почти оглохший, но услышал, вернее, почувствовал второй взрыв. После этого погас свет.
«Ролвааг»
17 часов 10 минут
Обстрел прекратился. Бриттон, лежа среди осколков стекол, инстинктивно прислушивалась к двигателям. Они еще работали, но вибрация стала иной. Иной и зловещей. Она неуверенно поднялась. Включилось оранжевое аварийное освещение. Судно раскачивалось на страшных волнах. Рев ветра и океана врывался через разбитые иллюминаторы вместе с жалящими брызгами соленой воды и потоками морозного воздуха. Теперь шторм был на самом мостике. Нетвердой походкой она пошла к главному пульту с мигающими лампочками, стряхивая с волос осколки.
Бриттон обрела голос:
– Состояние, мистер Хоуэлл?
Он тоже был на ногах. Стучал по клавишам на пульте, одновременно говорил по телефону.
– Теряем мощность на левой турбине.
– Десять градусов лево руля.
– Десять градусов лево руля, есть, мэм.
Хоуэлл коротко переговорил по внутренней связи и доложил:
– Капитан, похоже, мы получили две пробоины. Одна в шестом отсеке по правому борту, а вторая вблизи машинного отделения.
– Организуйте ремонтно-восстановительные работы. Мне нужна оценка повреждений и число жертв. Мистер Уорнер, включите трюмные помпы.
Сильный порыв ветра ворвался на мостик, принеся новый заряд влаги. С падением температуры палуба и аппаратура стали покрываться изморозью. Но Бриттон едва замечала холод.
Подошел Ллойд, отряхивая с одежды осколки стекла. На лбу у него был глубокий порез, который сильно кровоточил.
– Мистер Ллойд, пойдите в лазарет… – начала Бриттон автоматически.
– Не смешите, – нетерпеливо прервал ее Ллойд и стер со лба кровь. – Я здесь, чтобы помочь.
Похоже, взрыв вернул его к жизни.
– Тогда вы могли бы обеспечить всех нас штормовками, – сказала Бриттон, указывая на кладовку в задней части мостика.
Щелкнуло радио, Хоуэлл выслушал и обернулся к капитану:
– Жду список жертв, мэм. Ремонтники сообщают о пожаре в машинном отделении. Было прямое попадание.
– Можно справиться портативными огнетушителями?
– Нет. Слишком быстро распространяется.
– Используйте стационарную систему. Нужно дать водяной туман на внутренние переборки.
Она взглянула на Глинна. Он взволнованно говорил что-то оператору у пульта ЭИР.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112