Но разве они сами не подвергли ее своему вторжению?
Николас первый четко и недвусмысленно объявил войну, а теперь еще подлил масла в огонь своим заявлением.
Ему нужна жена!
Она вспомнила, как осталась сидеть в библиотеке, когда все остальные разошлись переодеться к ленчу. Чувство радости, обуревающее ее с утра, куда-то испарилось.
Вернулся отец, прокрался и заглянул через плечо.
— Видишь, Элизабет, никогда нельзя ничего предугадать заранее; сегодняшнее известие всех поразило. Николас может быть повсюду, подслушивая наши разговоры. Хотя он заявил, что будет обедать у себя в комнате, потому что хочет передохнуть.
О, нет… Элизабет судорожно пыталась вспомнить, успела ли она спрятать дорожный кейс. Должно быть, успела, потому что через пять минут после ее возвращения в комнату постучался Питер.
Да, она точно его спрятала — задвинула под кровать вместе с другими ящиками. Хотя знала, что, если Николас решит обыскать комнату, ничто не помешает ему заглянуть под кровать.
— Послушай, Элизабет…
— Ну, что теперь?
— То же, что и всегда, — ты должна что-нибудь сделать. Помнишь, ты тогда посмеялась над моими словами, когда я сказал, что Николас когда-нибудь приведет в дом невесту? Что ж, время пришло, и если он действительно так поступит, что будет с нами? Тогда в случае его смерти тебе уже ничего не перепадет. Элизабет! Ты вообще понимаешь, насколько серьезно я говорю?
Понимает ли она? Разве она когда-нибудь не понимала основной мотив поступков своего отца?
— Да, ты опять о деньгах.
— Да что бы я был за отец, если бы думал только о деньгах? Я имею в виду твои потребности, твои права, твое благосостояние. Ты что-то нашла?
Ошеломленная, она взглянула на него; он не мог ничего знать о тайнике с письмами.
— О чем ты говоришь?
— Я говорю о той возможности, о которой ты упоминала и которая якобы должна заставить Николаса уйти.
Элизабет снова пришлось солгать:
— Нет.
— Боже, что же нам делать? Ему ведь стоит только проявить маломальский интерес к женщине, и она будет его. И что тогда, Элизабет? Скажи мне, что тогда?
— Тебе придется прекратить свои рискованные инвестиции, отец. А я буду жить на свои средства.
— Элизабет, ты не видишь всей картины. Твои средства не позволят нам вести жизнь, о которой мы мечтаем.
— Тогда благодари судьбу за то, что Уильям хотел себе в жены девственницу.
— Будь добра не говорить со мной в таком тоне, Элизабет. Немедленно прекрати. И вообще, какой прок нам был от твоего замужества? Ты так и не родила ребенка, который бы обеспечил нам благополучие, а теперь еще и… этот иностранец, шарлатан… может отобрать у тебя все раз и навсегда. Я уже говорил тебе и продолжаю говорить — ты должна что-нибудь предпринять.
— Я не знаю, что я могу сделать, — проговорила она.
«…Все, что сокрыто во мне…»
Нет, она не могла рассказать ему о том письме, которое было ей очень дорого как ключ к разгадке тайны.
— Ты что-нибудь придумаешь, потому что, клянусь тебе, если Николас закатит вечеринку и найдет невесту, Питер покинет тебя. И не думаю, что он вернется.
— Ты и раньше думал, что он не вернется.
— Элизабет, проснись. Питер вернулся, потому что у тебя был Шенстоун. Если у тебя не будет Шенстоуна, у тебя не будет ничего. И у меня ничего не будет. И совершенно точно, что у тебя не будет Питера. Вот она, жестокая правда, которую ты никогда не хотела слушать. А заодно и возможные опасности.
Он всплеснул руками и направился к дверям. — Тебе решать, что ты будешь делать. Она почувствовала, что его речь выбила почву у нее из-под ног. И еще ее находка…
— Я не понимаю, чего ты от меня ждешь, — крикнула она ему вдогонку.
Он задержался на пороге.
— Элизабет, ты же женщина, в конце концов. Ты знаешь, что делать.
Кровать Элизабет была завалена фотографиями, надписанными четкой рукой Дороти.
«Через час после венчания» (она выглядела очень молодой и испуганной).
«Мой отец» (у нее тоже был отец — интересно, такой же коварный, как у Элизабет?).
«Наше свадебное путешествие» (они ездили в Шотландию).
«Охотничий домик Уильяма» (в Хертфорд-шире, давно проданный).
«Я» (привлекательная девушка в белой тенниске и с очаровательной улыбкой. Судя по дате, фотография была сделана за год до того, как ее представили Уильяму).
«Парадный Обеденный Зал» (большая столовая в Шенстоуне, накрытая для большого приема).
Какая была жизнь! Молодая и энергичная жена ворвалась в мир Уильяма, нарушив существующий порядок.
«Партия в теннис с Броктонами» (групповая фотография, на которой Дороти была в центре, а Уильям вообще отсутствовал).
«Уильям и Матси» (широко известная личность).
«Охота в Ирландии» (Уильям с ружьем; у его ног — готовый сорваться пойнтер).
«Новый экипаж Уильяма» (сверкающая повозка, соответствующая последнему слову техники).
Неожиданно в дверь постучали.
— Элизабет… — Голос отца прозвучал с надеждой.
— Уже иду, — ответила она. — Ты пока спускайся.
Элизабет не могла сдвинуться с места. Она сложила фотографии стопкой и перешла к настоящему сокровищу: письмам Дороти.
Однако она не нашла ни одного любовного письма к Ричарду. Здесь был дневник, подробно описывающий каждый день жизни Дороти замужем за Уильямом; записки Уильяму, в которых молодая жена пыталась придать немного тепла отношениям с мужем.
Два письма без обращения — может быть, к Ричарду? Элизабет отложила их в сторону, чтобы прочитать позже.
Она также нашла записки друзьям и от друзей, приглашения, благодарственные письма, списки. Неизвестно, зачем Дороти их хранила.
Еще фотографии. Дороти двумя годами позже, имеющая очень усталый вид. Угрюмый Уильям в компании знакомых. Под фото лежали меню, указания Кук, вырезанные из журналов рецепты.
И наконец, на самом дне кейса Элизабет нашла его фотографию.
Ричард.
Одно емкое слово, написанное на обратной стороне.
Она посмотрела на фотографию, затем на имя. Ричард.
Лихой, как сказал о нем викарий. Статный. Воплощающий все то, чего недоставало Уильяму.
Он стоял, скрестив на груди руки и повернув высокое и сильное тело в три четверти оборота к фотоаппарату, с дьявольским огоньком в глазах и кривой усмешкой на губах…
Губах Николаса…
Нет! Ей нельзя искать в нем сходство с Николасом. Она должна заниматься совсем другим делом.
Знал ли Уильям, что у Дороти есть фотография Ричарда?
Должно быть, она прятала ее в кейсе, доставая только в редкие мгновения, когда оставалась одна. Под фотографией было еще три письма.
Элизабет взяла их вместе с тремя ранее отложенными записками и устроилась для чтения у окна.
С неким благоговением она развернула первое письмо без обращения:
«…Это первое из тысячи писем, что я напишу, которые ты никогда не прочтешь, моя любовь… Мне бы хотелось, чтобы все, что должно произойти с тобой по его воле, произошло быстро, дабы избавить меня от страданий и боли при виде того, как он обращается с тобой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81