— Почему бы нам не совершить сегодня верховую прогулку и не осмотреть имение?
— Согласна. — Ей меньше всего хотелось прогуливаться верхом.
— Около десяти?
— Хорошо.
— Я не привидение, Элизабет.
— Я верю тебе.
Он казался удивленным, но продолжал:
— И как бы вам ни хотелось услышать обратное, поджог был совершен намеренно.
— Питер считает, что ты поджег. — Она развернулась и пошла прочь.
— Может, поджег он, — сказал Николас ей вдогонку.
Но она уже не слышала.
Они выехали в десять, начав путь от конюшен и углубляясь в земли имения, обрамленные фермерскими хозяйствами, расположенными в пяти милях отсюда позади зеленых рощ и террасированных садов.
Итак, он вполне компетентен в вопросах управления имением, подумала Элизабет. Такой факт следует запомнить.
Он задавал дельные вопросы об управлении поместьем, о получении доходов, об уплате налогов и распределении прибыли.
Чем же он таким занимался в жизни, что оказался настолько хорошо подкован и знал, какие вопросы нужно задавать?
Она чувствовала, что он наблюдает за нею.
— Ты любишь Шенстоун, — неожиданно сказал он, продолжая следить за выражением ее лица.
— У меня больше ничего не было, — сказала она, не подумав, и тут же захотела взять свои слова обратно. — Мне здесь действительно нравится, — добавила она. — Полагаю, здесь все несколько иначе, чем там, где ты вырос?
Он отвернулся и заслонил глаза от солнца.
— Нет, на самом деле очень даже похоже. У моей матери были деньги. Мы жили вполне обеспеченно.
Итак, она получила ответ хотя бы на один вопрос.
— А как познакомились твои родители? Ведь твой отец был эмигрантом.
Николас не подал вида, что ему не понравился вопрос.
— Он был врачом, ты же знаешь. Она не знала.
— Он лечил мою мать во время тяжелой болезни, когда впервые приехал в Москву. Он владел некоторыми полезными медицинскими навыками, тогда еще неизвестными в России. Так они полюбили друг друга.
— Она все еще жива?
— Нет. Случился рецидив болезни, и она умерла — совсем недавно.
— Прости.
— Я был с ней, когда она умерла, — это мое единственное утешение.
И еще то, что ему удалось выполнить ее последнюю просьбу — заявить права на титул и наследство, а также доказать свою состоятельность. «Могла ли она когда-нибудь представить себе место, вроде Шенстоуна?» — подумал он.
Знала ли она о том, что его будет здесь ждать, когда просила сделать маленькое одолжение? Могла ли его мать представить себе такую женщину, как Элизабет? С распутным телом и каменным сердцем, продолжал он свои мысли.
Теперь все не имело значения. Насколько хватало глаз и даже дальше — все принадлежало ему. И он стоял, освещенный ярким солнцем, бросая вызов всем своим врагам.
Что-то изменилось. Что-то кардинально изменилось, но Элизабет не могла понять, что именно. К тому же у нее просто не было времени понять.
У нее оставалось полчаса до ленча на то, чтобы сходить на чердак и принести оттуда вторую коробку.
В доме было тихо. Николас ушел в сад. Ее отец и Питер сели на утренний поезд. Виктор отправился в Эксбери. Минна читала в библиотеке.
Самое время…
Вверх по лестнице, прямо по коридору, наверх в гостевое крыло, снова прямо…
— Мисс Элизабет.
Джайлс. Боже, Джайлс.
— Да, Джайлс.
Он ничем не выдал своего удивления, что увидел Элизабет в гостевом крыле.
— Я решил сообщить вам, что хозяин провел прошлую ночь в гостевом крыле.
— Спасибо, Джайлс, за очень полезную информацию.
— Я так и подумал, моя госпожа.
У нее не было другого выбора, кроме как повернуться и уйти.
Что теперь? Она вернулась в свою комнату, выскользнула из утренних одеяний и тщательно умылась. Теперь необходимо вздремнуть, а потом, возможно, после полудня она снова попытается подняться на чердак.
Что ей вообще взбрело в голову искать какие-то документы?
Если бы только ее отец и Питер перестали подстрекать ее к каким-то действиям.
Она вынула из шкафа плащ и надела его. Если бы ей удалось пробраться на чердак до ленча…
Она прислушалась к смежной двери. Ни звука. Никакого признака возвращения Николаса. Она выскользнула в коридор. Стояла могильная тишина. Неслышно ступая, она прошла по коридору, поднялась по ступенькам, прокралась по гостевому крылу и подошла к лестничному колодцу, ведущему на чердак.
Минуты… Ей нужно лишь пару минут… Ее сердце выпрыгивало из груди; каждый звук скручивал нервы в клубок.
Она открыла дверь на лестницу и проскользнула внутрь. Поднявшись по ступенькам, она оказалась в чердачных помещениях, быстро схватила коробку и поспешно ретировалась.
Коробка оказалась очень громоздкой, а полы плаща путались под ногами, норовя свалить ее с ног. Голоса прислуги, словно бестелесные духи, прилетали из ниоткуда.
Джайлс звал Минну на ленч, тщетно стучась в ее собственную дверь.
Элизабет спряталась в алькове у лестничного колодца в гостевом крыле, удивляясь, зачем ей понадобилось прятаться, если у нее было абсолютное право брать вещи с чердака, тем более вещи Уильяма…
Пять минут спустя она оказалась в своей комнате и, обессиленная, упала на кровать.
И…
— Элизабет, ты здесь? — спросил Николас через смежную дверь.
— Нет, меня здесь нет, — сердито ответила она. — Не смей входить, — Она торопливо задвинула ящик под кровать, скинула пыльный плащ и закинула его туда же.
Что теперь? Она пригладила пятерней волосы.
— Что тебе нужно? — задала она ему наводящий вопрос. — Я знаю, что ленч готов; я присоединюсь к вам через пятнадцать минут.
Однако она хотела сказать совсем не то.
Но Николас не стал придираться к ее словам, как он обязательно бы сделал вчера. Он всего лишь сказал:
— Увидимся внизу.
К ней немедленно вернулось тревожное ощущение.
Что-то изменилось после привидения, пожара и чего-то еще.
Она спустилась, одетая в темно-синее шелковое платье с узкой юбкой и кружевным воротником. Ее золотистые волосы были собраны на макушке и удерживались золотой заколкой.
Она надела немного украшений: на ее пальце сверкало обручальное кольцо с бриллиантом, на шее красовалась камея, а запястье обнимал золотой браслет.
Она совсем не была похожа на врага. Она была похожа на саму себя — красивая женщина, дорогая игрушка.
И Николас заплатил очень высокую цену за то, чтобы обладать ею.
Сегодня атмосфера за столом отличалась от предыдущих дней: все были спокойны и молчаливы. Правда, компанию им составляла только Минна, сидящая в дальнем углу стола, с удовольствием угощаясь холодной телятиной, вареным луком, картофельным салатом, хлебным пудингом и чаем.
В Минне было что-то особенное. Она никогда не вступала в дискуссии, никогда не спорила. Она прекрасно подходила для компании, будучи необходимым буфером в жарких спорах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81