После этого стали выносить нас наружу, используя сиденья поезда как носилки. Служащих было три человека — думаю, им было тяжело нести нас вверх по лестнице вместе с сиденьями.
Снаружи на земле были разостланы виниловые простыни, на которые поставили сиденья. Затем нас накрыли шерстяными одеялами, которые привезли неотложки. Но все равно было ужасно холодно — просто необычно. Холод распространялся по всему телу от кончиков рук и ног. Холодно! — кричали тут и там, и одного за другим нас укрывали шерстяными одеялами.
К тому времени подъехало несколько машин «скорой помощи», и они начали вывозить сначала тяжелобольных. Я оказалась в следующей группе. Как я узнала потом, я была двадцать пятой больной, которую увезли со станции Хаттёбори.
Тогда я не имела представления, что же все-таки произошло. Однако позже я слышала, что один частный водитель, который перевозил пострадавших, сказал: это зарин. В районе станции Цукидзи было очень много пострадавших, и карет «скорой помощи» не хватало. Поэтому водители обычных машин перевозили не очень больных пассажиров до ближайших больниц — от них я и узнала, что это был зарин.
Услышав это, я подумала: вот оно что, — и в голове сразу всплыл инцидент в Мацумото. Значит, и теперь должно погибнуть много людей. И я вспомнила сенсационную новость, опубликованную в газете «Йомиури»: за этим, видимо, стоит «Аум».
Я не знала, сколько прошло времени с начала инцидента, потому что не могла даже поднять руку, чтобы посмотреть на часы. Когда меня привезли в больницу Токийского стоматологического института, как я помню, на стенных часах было уже 11.
Пока я ждала, больше всего страдала от холода. Сознание ни разу не теряла. Боролась изо всех сил, чтобы оставаться в сознании, — я боялась, что если хоть раз потеряю сознание, тогда действительно может все кончиться.
Боялась ли я? Было бы неправдой сказать, что я совсем не думала: чем все это кончится? Однако в том моем смятении я не все понимала. О грозящей моей жизни опасности не думала. Правильнее будет сказать, что благодаря затуманенному сознанию я обошлась без таких мыслей.
В эту ночь в больнице я не могла спать. Видела сон: кто-то приходил, чтобы убить меня. Я лежала в отдельной палате, и когда неожиданно просыпалась, мне казалось, что я вижу чей-то силуэт. Было ужасно страшно… Немного посплю — и тут же просыпаюсь, только засну — и сразу открываю глаза, и так несколько раз.
В больнице под капельницей самочувствие особенно плохим не было — скорее даже улучшилось. Онемение в конечностях прошло, руки и ноги согрелись. На следующий день, можно сказать, я чувствовала себя удовлетворительно. В конечном счете, в больнице я провела две ночи. На третий день выписалась, считая, что все уже хорошо и рецидивов не будет. Доктор тоже сказал, что все восстановится и больше беспокоиться не о чем. Однако после того как я вернулась домой, мне стало ужасно плохо. Самочувствие сразу ухудшилось. Дышать я кое-как могла, но так плохо мне еще не было. И это продолжалось целую неделю. Из-за плохого самочувствия не было аппетита, левая часть тела почти вся онемела.
Рука почти не двигалась. Похоже, нервы были полупарализованы. Нельзя сказать, что я совсем не могла ею двигать, но первое время ничего не могла держать. Затем стало несколько лучше, но полностью не восстановилось. И не только рука. Все тело, от лица до ног, не подчинялось мне.
Конечно, я отправилась в больницу — в ту же самую, при Токийском стоматологическом институте. Но там мне только твердили: показатели холинэстеразы восстановились, больше ничего плохого нет. Самочувствие плохое из-за нарушений в желудке и кишечнике. Кончилось тем, что дали только желудочное лекарство. Почему у меня немеют части тела, мне так и не объяснили.
В таком состоянии я не могла продолжать работать, уволилась из фирмы и полгода провела дома. На фирме мне сказали: не увольняйтесь, некоторое время посмотрим, как у вас будет состояние, — ведь это своего рода несчастный случай на производстве. Однако я подумала, что если останусь на работе, буду всем только доставлять неприятности, и решила уволиться. После этого продолжала что-то вроде лечения на дому.
Эти полгода мое состояние было таково, что если я выходила прогуляться, на следующий день от усталости не могла некоторое время даже двигаться. В мае из-за легкого тонзиллита почти месяц провалялась в постели. Примерно неделю ходила в ближайшую больницу, чтобы полежать под капельницей.
Правда, хотела сходить в больницу стоматологического института, чтобы сказать им: вот видите, как все получилось, — но не могла даже туда доехать. Сейчас, когда прошел уже год, онемение левой стороны тела почти прошло, но если я устаю, немеют пальцы на ногах. Когда устаю, то ничего не могу делать.
С памятью у меня тоже плохо. О том, как все случилось и что было потом, вспоминается как в тумане. Если что-то не постараюсь глубоко понять и удержать в памяти, постепенно забываю.
Иногда не могу вспомнить даже то, что делала только что. Пытаюсь что-то найти, но забываю, что ищу. Как ни говори, а раньше у меня была хорошая память. Однако в последнее время ужасно стала все забывать. Через несколько месяцев после инцидента я пошла на фирму, чтобы забрать свои вещи, но не могла вспомнить, зачем пришла.
Как я уже говорила, все, что связано с теми событиями, я помню только фрагментарно. Иногда что-то приходит в голову совершенно неожиданно без всякой связи со временем. Чтобы вспомнить все, что я рассказала, потребовалось около четырех месяцев.
Головная боль возникает и сейчас, стоит мне устать, особенно физически. Работаю я неполную неделю, но когда приходится помогать при проведении совещаний и конференций, сразу получаю головную боль. Она продолжается один-два часа. Я могу кое-что делать стоя, но не могу заниматься умственной работой. Когда мне совсем плохо, ничего не могу делать — только просто сижу. Это случается один-два раза в неделю.
В последнее время постепенно стала крепче спать, однако все еще часто вижу плохие сны: вокруг меня падают люди, которых тошнит, раздаются крики «Помогите! ». Это отнюдь не один и тот же сон, но на одну и ту же тему. Как бы возрождают картины того, что произошло. Это очень страшно. Сразу после инцидента моя голова была как в тумане, и я ни о чем не могла думать. Однако, немного успокоившись, я думать начала, и мне стало страшно. Сны стали появляться чаще, и сон становился более поверхностным.
Зрение тоже ухудшилось. Хотя я его не проверяла, но чувствую, что оно стало значительно хуже. Я не ношу ни очки, ни контактные линзы, поэтому хорошо знаю, что зрение ухудшилось. Через три месяца после инцидента я шла по темной улице, и вдруг почувствовала, что мой левый глаз ничего не видит, и зрение с этой стороны пропало.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131
Снаружи на земле были разостланы виниловые простыни, на которые поставили сиденья. Затем нас накрыли шерстяными одеялами, которые привезли неотложки. Но все равно было ужасно холодно — просто необычно. Холод распространялся по всему телу от кончиков рук и ног. Холодно! — кричали тут и там, и одного за другим нас укрывали шерстяными одеялами.
К тому времени подъехало несколько машин «скорой помощи», и они начали вывозить сначала тяжелобольных. Я оказалась в следующей группе. Как я узнала потом, я была двадцать пятой больной, которую увезли со станции Хаттёбори.
Тогда я не имела представления, что же все-таки произошло. Однако позже я слышала, что один частный водитель, который перевозил пострадавших, сказал: это зарин. В районе станции Цукидзи было очень много пострадавших, и карет «скорой помощи» не хватало. Поэтому водители обычных машин перевозили не очень больных пассажиров до ближайших больниц — от них я и узнала, что это был зарин.
Услышав это, я подумала: вот оно что, — и в голове сразу всплыл инцидент в Мацумото. Значит, и теперь должно погибнуть много людей. И я вспомнила сенсационную новость, опубликованную в газете «Йомиури»: за этим, видимо, стоит «Аум».
Я не знала, сколько прошло времени с начала инцидента, потому что не могла даже поднять руку, чтобы посмотреть на часы. Когда меня привезли в больницу Токийского стоматологического института, как я помню, на стенных часах было уже 11.
Пока я ждала, больше всего страдала от холода. Сознание ни разу не теряла. Боролась изо всех сил, чтобы оставаться в сознании, — я боялась, что если хоть раз потеряю сознание, тогда действительно может все кончиться.
Боялась ли я? Было бы неправдой сказать, что я совсем не думала: чем все это кончится? Однако в том моем смятении я не все понимала. О грозящей моей жизни опасности не думала. Правильнее будет сказать, что благодаря затуманенному сознанию я обошлась без таких мыслей.
В эту ночь в больнице я не могла спать. Видела сон: кто-то приходил, чтобы убить меня. Я лежала в отдельной палате, и когда неожиданно просыпалась, мне казалось, что я вижу чей-то силуэт. Было ужасно страшно… Немного посплю — и тут же просыпаюсь, только засну — и сразу открываю глаза, и так несколько раз.
В больнице под капельницей самочувствие особенно плохим не было — скорее даже улучшилось. Онемение в конечностях прошло, руки и ноги согрелись. На следующий день, можно сказать, я чувствовала себя удовлетворительно. В конечном счете, в больнице я провела две ночи. На третий день выписалась, считая, что все уже хорошо и рецидивов не будет. Доктор тоже сказал, что все восстановится и больше беспокоиться не о чем. Однако после того как я вернулась домой, мне стало ужасно плохо. Самочувствие сразу ухудшилось. Дышать я кое-как могла, но так плохо мне еще не было. И это продолжалось целую неделю. Из-за плохого самочувствия не было аппетита, левая часть тела почти вся онемела.
Рука почти не двигалась. Похоже, нервы были полупарализованы. Нельзя сказать, что я совсем не могла ею двигать, но первое время ничего не могла держать. Затем стало несколько лучше, но полностью не восстановилось. И не только рука. Все тело, от лица до ног, не подчинялось мне.
Конечно, я отправилась в больницу — в ту же самую, при Токийском стоматологическом институте. Но там мне только твердили: показатели холинэстеразы восстановились, больше ничего плохого нет. Самочувствие плохое из-за нарушений в желудке и кишечнике. Кончилось тем, что дали только желудочное лекарство. Почему у меня немеют части тела, мне так и не объяснили.
В таком состоянии я не могла продолжать работать, уволилась из фирмы и полгода провела дома. На фирме мне сказали: не увольняйтесь, некоторое время посмотрим, как у вас будет состояние, — ведь это своего рода несчастный случай на производстве. Однако я подумала, что если останусь на работе, буду всем только доставлять неприятности, и решила уволиться. После этого продолжала что-то вроде лечения на дому.
Эти полгода мое состояние было таково, что если я выходила прогуляться, на следующий день от усталости не могла некоторое время даже двигаться. В мае из-за легкого тонзиллита почти месяц провалялась в постели. Примерно неделю ходила в ближайшую больницу, чтобы полежать под капельницей.
Правда, хотела сходить в больницу стоматологического института, чтобы сказать им: вот видите, как все получилось, — но не могла даже туда доехать. Сейчас, когда прошел уже год, онемение левой стороны тела почти прошло, но если я устаю, немеют пальцы на ногах. Когда устаю, то ничего не могу делать.
С памятью у меня тоже плохо. О том, как все случилось и что было потом, вспоминается как в тумане. Если что-то не постараюсь глубоко понять и удержать в памяти, постепенно забываю.
Иногда не могу вспомнить даже то, что делала только что. Пытаюсь что-то найти, но забываю, что ищу. Как ни говори, а раньше у меня была хорошая память. Однако в последнее время ужасно стала все забывать. Через несколько месяцев после инцидента я пошла на фирму, чтобы забрать свои вещи, но не могла вспомнить, зачем пришла.
Как я уже говорила, все, что связано с теми событиями, я помню только фрагментарно. Иногда что-то приходит в голову совершенно неожиданно без всякой связи со временем. Чтобы вспомнить все, что я рассказала, потребовалось около четырех месяцев.
Головная боль возникает и сейчас, стоит мне устать, особенно физически. Работаю я неполную неделю, но когда приходится помогать при проведении совещаний и конференций, сразу получаю головную боль. Она продолжается один-два часа. Я могу кое-что делать стоя, но не могу заниматься умственной работой. Когда мне совсем плохо, ничего не могу делать — только просто сижу. Это случается один-два раза в неделю.
В последнее время постепенно стала крепче спать, однако все еще часто вижу плохие сны: вокруг меня падают люди, которых тошнит, раздаются крики «Помогите! ». Это отнюдь не один и тот же сон, но на одну и ту же тему. Как бы возрождают картины того, что произошло. Это очень страшно. Сразу после инцидента моя голова была как в тумане, и я ни о чем не могла думать. Однако, немного успокоившись, я думать начала, и мне стало страшно. Сны стали появляться чаще, и сон становился более поверхностным.
Зрение тоже ухудшилось. Хотя я его не проверяла, но чувствую, что оно стало значительно хуже. Я не ношу ни очки, ни контактные линзы, поэтому хорошо знаю, что зрение ухудшилось. Через три месяца после инцидента я шла по темной улице, и вдруг почувствовала, что мой левый глаз ничего не видит, и зрение с этой стороны пропало.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131