Это можно было бы осуществить даже сейчас, и я надеюсь, что когда-нибудь так и будет.
В день инцидента, 20 марта, расписание сбилось из-за тумана на реке Тонэ, поэтому пришлось пропустить несколько поездов, прежде чем удалось сесть. Из-за опоздания поезд был переполнен еще больше обычного. Неделей раньше я простудился, поднялась температура, и в пятницу я на работу не ходил. Однако в субботу пришлось выйти — надо было переключить компьютерную систему одного клиента. В воскресенье весь день проспал дома, а в понедельник чувствовал слабость во всем теле и не хотел никуда идти. Однако в этот день начальство сказало, чтобы я пришел, поэтому пришлось ехать. На станции Уэно сошло много народу, и я мог наконец вздохнуть и даже дотянуться рукой до поручней. Если вы спросите меня, делаю ли я что-нибудь, пока еду в поезде, я отвечу: ничего не делаю, только думаю — вот бы сейчас сесть (смеется). Когда проехали Уэно, я увидел одного сидящего пассажира, который, судя по виду, собирался выходить, и встал перед ним. Когда много лет ездишь в поезде, уже можешь по поведению человека определить, будет он выходить или нет. Если удается сесть, я сразу засыпаю. Но как бы глубоко ни заснул, обязательно просыпаюсь на Камиятё, за которой уже моя станция Роппонги. Натренировался.
Однако в этот день поезд остановился в тоннеле между Акихабара и Кодэмматё. Затем поступило по радио сообщение, что на станции Цукидзи взрыв. Ну и попал я в заваруху. Сначала туман, а теперь это происшествие. Просто какое-то невезение, подумал я. На работу я уже окончательно опоздал.
Поезд остановился только один раз и вскоре прибыл на станцию Кодэмматё. В надежде, что он скоро двинется дальше, я задержался в вагоне, однако вскоре сообщили, что поезд дальше не пойдет. Мне ничего не оставалось делать, только выйти на платформу и направиться к выходу. Возьму такси и доберусь до фирмы, подумал я. Поднявшись по лестнице, я вышел на улицу, и передо мной предстала ужасная картина: кругом на земле беспорядочно лежали люди.
Я ехал в третьем вагоне от конца и поэтому до сих пор ничего не знал, что произошло в начале платформы. Думаю, другие тоже не знали.
Неожиданно на моих глазах три человека упали, раскинув руки и ноги. Изо рта у них пошла пена. У ближайшего ко мне мужчины дрожали руки и ноги, все тело билось в конвульсиях, и изо рта тоже шла пена. Я был ошеломлен и понял, что это серьезно, надо оказывать какую-то помощь. Стоявший рядом мужчина сказал: я не знаю, в чем тут дело, но когда идет пена, это опасно. Лучше будет заткнуть ему рот газетой. Мы вдвоем так и сделали. Снизу, шатаясь, поднимались все новые люди, и многие тут же падали. Я просто не мог представить себе, что произошло. Те, кто до сих пор просто сидел на земле, один за другим заваливались на бок.
Это было странное зрелище. У соседнего дома на земле без движения лежал старик, который уже не дышал, и у него не прощупывался пульс. «Скорую» вызвали? — спросил я у ближайшего ко мне человека. — «Вызвать-то вызвали, но она никак не приходит», — ответил он. Затем кто-то сказал: «Уже не успеть. Если ждать „скорую помощь“, мы обречены. Надо останавливать проходящие машины и всех отвозить».
Как раз загорелся красный сигнал светофора, мы бросились к остановившимся машинам и стали просить, чтобы отвезли людей в больницу. В основном обращались к водителям микроавтобусов — туда можно посадить одновременно 5-6 человек. Когда мы объясняли ситуацию, водители соглашались помочь.
Я провел там, наверное, целый час, помогал людям сесть в машины, а некоторых приходилось почти нести на руках. Мы распределили обязанности: одни останавливали машины, а я переносил в них пострадавших. Водителей я просил отвезти их в больницу Сэйрока, которая была ближе всех.
Неотложка так и не приходила. Наконец спустя полчаса пришла одна откуда-то издалека. Похоже, все машины направили к Цукидзи. «Скорая помощь» пришла, когда всех, кто лежал на земле, мы посадили в проходящие машины, а те, кто мог ходить, сами взяли такси.
Я тоже на такси поехал в больницу. Пока был занят, ничего не чувствовал, а когда закончил, у меня появились болезненные симптомы. Думаю, основной причиной стало то, что я снова спускался на платформу. Вышел служащий станции и попросил помощи: его коллега упал на платформе. Поэтому я вместе с несколькими другими спустился вниз и надышался зарина. Спустился как раз туда, где воздух больше всего был загазован.
Упавший служащий, хоть уже не мог стоять на ногах, сопротивлялся и ворчал, что он должен остаться на платформе.
Мы его вытащили через билетный контроль, хотя он продолжал упираться.
Я подумал, что из-за взрыва в Цукидзи в метро образовался недостаток кислорода. И тут у меня изо рта пошла пена.
Вам не было страшно, когда вы спускались на платформу?
Нет, тогда была критическая ситуация, поэтому я не сознавал, опасно это или нет. Было только чувство, что надо помочь. Тогда там было всего несколько человек, которые могли самостоятельно передвигаться. Поэтому я должен был идти на помощь. Помню, что когда спустился вниз, почувствовал какой-то запах и еще подумал: что бы это могло быть? Еще помню, что когда шел по платформе к тому месту, где лежал служащий, поразился, что стало так темно. Зрачки уже начали сужаться.
Итак, мы отправили почти всех пострадавших, и я наконец облегченно вздохнул и уже собирался поймать такси, чтобы ехать на работу. Но тут почувствовал себя плохо: разболелась голова, стало тошнить, в глазах появился зуд. У меня тоже странные симптомы, подумал я. Окружающие посоветовали ехать в больницу; если даже немного почувствуешь себя плохо, поэтому я решил ехать в больницу.
В такси мы ехали втроем. Один приехал в Токио в командировку то ли из Нагоя, то ли из Осака, и все время ныл: «Надо же было этому случиться как раз в день моего приезда». — Я сидел впереди, а двое других сзади. Все окна были открыты. Дорога забита, потому что весь район Цукидзи перекрыли, а боковые улицы запружены. Поэтому пришлось ехать по улице Харумидори, а она тоже была вся забита машинами.
В больнице проверили мои глаза и сразу положили под капельницу. Больница в этот момент напоминала полевой госпиталь — в коридорах под капельницами лежали больные.
Мое состояние в то время было не очень плохим, и после двух капельниц я не стал ложиться, а вернулся домой, хотя врач и предлагал остаться. В то время я был возбужден, как будто только что вернулся с поля боя, и не чувствовал даже усталости.
Однако после того как вернулся домой, сильно разболелись глаза. Всю неделю не мог хорошо спать. Глаза болели независимо от того, закрывал я их или нет. Это очень неприятно. Поэтому пришлось вновь идти в больницу и пройти обследование. После этого мне сказали, что у меня уровень холинэстеразы очень низкий, что связано с зариновым отравлением.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131
В день инцидента, 20 марта, расписание сбилось из-за тумана на реке Тонэ, поэтому пришлось пропустить несколько поездов, прежде чем удалось сесть. Из-за опоздания поезд был переполнен еще больше обычного. Неделей раньше я простудился, поднялась температура, и в пятницу я на работу не ходил. Однако в субботу пришлось выйти — надо было переключить компьютерную систему одного клиента. В воскресенье весь день проспал дома, а в понедельник чувствовал слабость во всем теле и не хотел никуда идти. Однако в этот день начальство сказало, чтобы я пришел, поэтому пришлось ехать. На станции Уэно сошло много народу, и я мог наконец вздохнуть и даже дотянуться рукой до поручней. Если вы спросите меня, делаю ли я что-нибудь, пока еду в поезде, я отвечу: ничего не делаю, только думаю — вот бы сейчас сесть (смеется). Когда проехали Уэно, я увидел одного сидящего пассажира, который, судя по виду, собирался выходить, и встал перед ним. Когда много лет ездишь в поезде, уже можешь по поведению человека определить, будет он выходить или нет. Если удается сесть, я сразу засыпаю. Но как бы глубоко ни заснул, обязательно просыпаюсь на Камиятё, за которой уже моя станция Роппонги. Натренировался.
Однако в этот день поезд остановился в тоннеле между Акихабара и Кодэмматё. Затем поступило по радио сообщение, что на станции Цукидзи взрыв. Ну и попал я в заваруху. Сначала туман, а теперь это происшествие. Просто какое-то невезение, подумал я. На работу я уже окончательно опоздал.
Поезд остановился только один раз и вскоре прибыл на станцию Кодэмматё. В надежде, что он скоро двинется дальше, я задержался в вагоне, однако вскоре сообщили, что поезд дальше не пойдет. Мне ничего не оставалось делать, только выйти на платформу и направиться к выходу. Возьму такси и доберусь до фирмы, подумал я. Поднявшись по лестнице, я вышел на улицу, и передо мной предстала ужасная картина: кругом на земле беспорядочно лежали люди.
Я ехал в третьем вагоне от конца и поэтому до сих пор ничего не знал, что произошло в начале платформы. Думаю, другие тоже не знали.
Неожиданно на моих глазах три человека упали, раскинув руки и ноги. Изо рта у них пошла пена. У ближайшего ко мне мужчины дрожали руки и ноги, все тело билось в конвульсиях, и изо рта тоже шла пена. Я был ошеломлен и понял, что это серьезно, надо оказывать какую-то помощь. Стоявший рядом мужчина сказал: я не знаю, в чем тут дело, но когда идет пена, это опасно. Лучше будет заткнуть ему рот газетой. Мы вдвоем так и сделали. Снизу, шатаясь, поднимались все новые люди, и многие тут же падали. Я просто не мог представить себе, что произошло. Те, кто до сих пор просто сидел на земле, один за другим заваливались на бок.
Это было странное зрелище. У соседнего дома на земле без движения лежал старик, который уже не дышал, и у него не прощупывался пульс. «Скорую» вызвали? — спросил я у ближайшего ко мне человека. — «Вызвать-то вызвали, но она никак не приходит», — ответил он. Затем кто-то сказал: «Уже не успеть. Если ждать „скорую помощь“, мы обречены. Надо останавливать проходящие машины и всех отвозить».
Как раз загорелся красный сигнал светофора, мы бросились к остановившимся машинам и стали просить, чтобы отвезли людей в больницу. В основном обращались к водителям микроавтобусов — туда можно посадить одновременно 5-6 человек. Когда мы объясняли ситуацию, водители соглашались помочь.
Я провел там, наверное, целый час, помогал людям сесть в машины, а некоторых приходилось почти нести на руках. Мы распределили обязанности: одни останавливали машины, а я переносил в них пострадавших. Водителей я просил отвезти их в больницу Сэйрока, которая была ближе всех.
Неотложка так и не приходила. Наконец спустя полчаса пришла одна откуда-то издалека. Похоже, все машины направили к Цукидзи. «Скорая помощь» пришла, когда всех, кто лежал на земле, мы посадили в проходящие машины, а те, кто мог ходить, сами взяли такси.
Я тоже на такси поехал в больницу. Пока был занят, ничего не чувствовал, а когда закончил, у меня появились болезненные симптомы. Думаю, основной причиной стало то, что я снова спускался на платформу. Вышел служащий станции и попросил помощи: его коллега упал на платформе. Поэтому я вместе с несколькими другими спустился вниз и надышался зарина. Спустился как раз туда, где воздух больше всего был загазован.
Упавший служащий, хоть уже не мог стоять на ногах, сопротивлялся и ворчал, что он должен остаться на платформе.
Мы его вытащили через билетный контроль, хотя он продолжал упираться.
Я подумал, что из-за взрыва в Цукидзи в метро образовался недостаток кислорода. И тут у меня изо рта пошла пена.
Вам не было страшно, когда вы спускались на платформу?
Нет, тогда была критическая ситуация, поэтому я не сознавал, опасно это или нет. Было только чувство, что надо помочь. Тогда там было всего несколько человек, которые могли самостоятельно передвигаться. Поэтому я должен был идти на помощь. Помню, что когда спустился вниз, почувствовал какой-то запах и еще подумал: что бы это могло быть? Еще помню, что когда шел по платформе к тому месту, где лежал служащий, поразился, что стало так темно. Зрачки уже начали сужаться.
Итак, мы отправили почти всех пострадавших, и я наконец облегченно вздохнул и уже собирался поймать такси, чтобы ехать на работу. Но тут почувствовал себя плохо: разболелась голова, стало тошнить, в глазах появился зуд. У меня тоже странные симптомы, подумал я. Окружающие посоветовали ехать в больницу; если даже немного почувствуешь себя плохо, поэтому я решил ехать в больницу.
В такси мы ехали втроем. Один приехал в Токио в командировку то ли из Нагоя, то ли из Осака, и все время ныл: «Надо же было этому случиться как раз в день моего приезда». — Я сидел впереди, а двое других сзади. Все окна были открыты. Дорога забита, потому что весь район Цукидзи перекрыли, а боковые улицы запружены. Поэтому пришлось ехать по улице Харумидори, а она тоже была вся забита машинами.
В больнице проверили мои глаза и сразу положили под капельницу. Больница в этот момент напоминала полевой госпиталь — в коридорах под капельницами лежали больные.
Мое состояние в то время было не очень плохим, и после двух капельниц я не стал ложиться, а вернулся домой, хотя врач и предлагал остаться. В то время я был возбужден, как будто только что вернулся с поля боя, и не чувствовал даже усталости.
Однако после того как вернулся домой, сильно разболелись глаза. Всю неделю не мог хорошо спать. Глаза болели независимо от того, закрывал я их или нет. Это очень неприятно. Поэтому пришлось вновь идти в больницу и пройти обследование. После этого мне сказали, что у меня уровень холинэстеразы очень низкий, что связано с зариновым отравлением.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131