— Он действительно верит в то, что является воплощением духа Финна Мак-Камейла… — Вдруг кардинал посмотрел на Морин. — И он до сих пор очень любит вас.
Морин покраснела и ответила:
— Это вовсе не помешает ему убить меня!
— Он может это сделать лишь в том случае, — заметил кардинал, — если поймет, что вы давно не питаете к нему ответных чувств.
Морин мысленно вернулась к тому, что произошло в комнате для невест.
— Так что же, по-вашему, я должна делать? Подыгрывать ему?
В разговор включился отец Мёрфи:
— Подыгрывать ему должны мы все, если хотим выжить. Покажите ему, что мы все заботимся о нем, как о человеке… Думаю, что кто-то из нас даже это уже делает. Ну а я позабочусь о его душе.
Бакстер, помедлив, кивнул:
— Кстати, вы знаете, что вежливость ничего не стоит… Это даже проявление некоторого самоуважения. — Он улыбнулся и продолжал: — Ну а когда все успокоятся, мы еще раз попытаемся бежать.
Морин быстро кивнула:
— Да, я уже настроилась.
Кардинал же спросил скептически:
— Разве вам обоим еще недостаточно приключений?
Морин решительно произнесла:
— Нет.
— Если бы все зависело только от одного Флинна, — подхватил Бакстер, — я бы схватился с ним. Но когда я вижу глаза Меган Фитцджеральд или Джона Хики… Мы с Морин уже говорили об этом раньше, и я не хочу, чтобы завтрашние газеты писали о моей казни и мучениях, уж пусть лучше будет написано: «Убит при попытке к бегству».
Кардинал саркастически усмехнулся:
— А может, там будет добавлено «при глупейшей попытке к бегству… Когда освобождение было так близко».
Бакстер посмотрел на него и заметил:
— Я уже перестал верить в благополучный исход переговоров. Поэтому у нас есть только один способ освободиться.
— Я почти уверена, что Хики задумал убить нас всех и разрушить собор, — добавила Морин. Бакстер с трудом приподнялся и присел.
— Побег — вот единственный способ выбраться отсюда… И мы можем сбежать все… И мы должны бежать все, потому что другого шанса не будет.
По выражению лица отца Мёрфи было видно, что он колеблется. Наконец он выдавил:
— Я с вами. — И посмотрел на кардинала. Кардинал покачал головой:
— Это чудо, что в прошлый раз нас всех не перестреляли. Я намерен настаивать на том, чтобы…
Морин сунула руку в карман жакета, вытащила маленькие крупинки какого-то белого вещества и сказала:
— А кто из вас знает, что это такое? Разумеется, никто. Это пластиковая взрывчатка. Помните, мы гадали, что Хики и Меган несли вниз в тех кейсах? Они несли взрывчатку и рассыпали ее вокруг одной из колонн под полом. Не знаю, как насчет других колонн, но точно знаю, что двух кейсов взрывчатки, должным образом заложенной и рассыпанной, вполне достаточно, чтобы обрушить эту крышу. — Морин пристально посмотрела на заметно побледневшего кардинала и продолжала: — Я не видела там дистанционного детонатора или провода около колонны. Поэтому предполагаю, что должен быть таймер. Но вот на какое время он установлен? — Она окинула взглядом всех троих мужчин. — Поэтому хотя бы один из нас должен выбраться отсюда и предупредить людей снаружи.
* * *
Брайен Флинн быстро подошел к ограждению алтаря и с сарказмом в голосе спросил:
— Снова затеваете заговор? Ваше Высокопреосвященство, сидите, пожалуйста, на своем возвышенном престоле. Раненые джентльмены не нуждаются в вашем утешении. Они достаточно удовлетворены тем, что до сих пор живы. Мисс Мелон, могу я побеседовать с вами в часовне Богоматери? Благодарю вас.
Морин поднялась и ощутила, как у нее задеревенело все тело. Она медленно подошла к боковым ступенькам, спустилась в галерею и направилась к часовне Богоматери. Флинн, следуя за ней, указал на скамью в последнем ряду. Морин присела.
Брайен остался стоять в проходе, сбоку от нее, разглядывая тихую часовню. Она сильно отличалась от интерьера собора утонченным архитектурным стилем. Мраморные стены имели мягкий, приглушенный колорит, а узкие окна с синими витражами создавали приятный полумрак.
Флинн посмотрел на окно, расположенное справа от входа. Оттуда на него глядело лицо, очень напоминавшее Карла Маркса. В одной руке он держал красный флаг, а в другой — молот, обрушивающийся на крест на макушке церковного шпиля.
— Что же тебе сказать, — как-то безразлично произнес Флинн, — ты ведь знаешь, что если церковь запечатлит твой лик на оконном витраже, то ты становишься уже не дьяволом, а вроде как бы дьяволенком. Твой лик запечатлен на открытке, посланной божественной небесной почтой. Разыскивается за ересь. — Он показал пальцем на окно. — Смотри — Карл Маркс. Очень странно.
Она посмотрела на изображение и не смогла не съязвить:
— А тебе хотелось бы, чтобы это был Брайен Флинн, так ведь?
Флинн рассмеялся:
— Ты читаешь мои мысли, Морин. — Он повернулся и посмотрел на алтарь в углублении часовни. — Боже, сколько же деньжищ вбухали сюда!
— Лучше их тратить на вооружение — ты ведь это хочешь сказать?
Флинн посмотрел на нее:
— Не надо меня подковыривать, Морин!
— Извини, больше не буду.
— Правда, не будешь?
Она заколебалась, но потом подтвердила:
— Да, не буду.
Брайен улыбнулся. Он внимательно смотрел на статую девы Марии на алтаре и на полукруглое окно над ней.
— Первый луч света проникнет через это окно. Надеюсь, нас уже к тому времени на этом свете не будет.
Морин резко повернулась к нему:
— Ты не сожжешь эту церковь и не убьешь безоружных заложников. И перестань корчить из себя супермена, способного на все.
Брайен положил руку ей на плечо, но Морин сбросила ее. Тогда он сел рядом и сказал:
— Что-то не так, если создается впечатление, что я блефую.
— Я хорошо знаю тебя. Ты обдуришь любого.
— Но я не дурю и не блефую.
— И ты застрелишь меня? — вдруг спросила она.
— Да… И, конечно, сам застрелюсь после.
— Очень романтично, Брайен.
— Звучит чудовищно, правда?
— Если бы ты только послушал себя со стороны…
— Ладно, обойдемся без этого. Я хотел бы еще разок поговорить с тобой, но кругом такое творится… Сейчас у нас есть немного времени… Ты должна обещать мне, что не будешь пытаться снова бежать.
— Хорошо.
Он посмотрел на нее:
— Ты не понимаешь. В следующий раз тебя непременно убьют.
— Ну и что. Это лучше, чем быть застреленной в затылок тобой.
— Не впадай в меланхолию, Морин. Не думаю, что до этого дойдет.
— Но ты ведь не уверен полностью.
— Многое не зависит от меня.
— В таком случае ты не имеешь права рисковать моей жизнью и жизнями остальных, не так ли? И почему ты решил, что люди там, за стенами собора, будут благоразумными и что они беспокоятся за наши жизни больше тебя?
— У них нет выбора.
— Да, выбора у них нет, но есть ли благоразумие и сострадание? Ты веришь в гуманизм, как я погляжу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159
Морин покраснела и ответила:
— Это вовсе не помешает ему убить меня!
— Он может это сделать лишь в том случае, — заметил кардинал, — если поймет, что вы давно не питаете к нему ответных чувств.
Морин мысленно вернулась к тому, что произошло в комнате для невест.
— Так что же, по-вашему, я должна делать? Подыгрывать ему?
В разговор включился отец Мёрфи:
— Подыгрывать ему должны мы все, если хотим выжить. Покажите ему, что мы все заботимся о нем, как о человеке… Думаю, что кто-то из нас даже это уже делает. Ну а я позабочусь о его душе.
Бакстер, помедлив, кивнул:
— Кстати, вы знаете, что вежливость ничего не стоит… Это даже проявление некоторого самоуважения. — Он улыбнулся и продолжал: — Ну а когда все успокоятся, мы еще раз попытаемся бежать.
Морин быстро кивнула:
— Да, я уже настроилась.
Кардинал же спросил скептически:
— Разве вам обоим еще недостаточно приключений?
Морин решительно произнесла:
— Нет.
— Если бы все зависело только от одного Флинна, — подхватил Бакстер, — я бы схватился с ним. Но когда я вижу глаза Меган Фитцджеральд или Джона Хики… Мы с Морин уже говорили об этом раньше, и я не хочу, чтобы завтрашние газеты писали о моей казни и мучениях, уж пусть лучше будет написано: «Убит при попытке к бегству».
Кардинал саркастически усмехнулся:
— А может, там будет добавлено «при глупейшей попытке к бегству… Когда освобождение было так близко».
Бакстер посмотрел на него и заметил:
— Я уже перестал верить в благополучный исход переговоров. Поэтому у нас есть только один способ освободиться.
— Я почти уверена, что Хики задумал убить нас всех и разрушить собор, — добавила Морин. Бакстер с трудом приподнялся и присел.
— Побег — вот единственный способ выбраться отсюда… И мы можем сбежать все… И мы должны бежать все, потому что другого шанса не будет.
По выражению лица отца Мёрфи было видно, что он колеблется. Наконец он выдавил:
— Я с вами. — И посмотрел на кардинала. Кардинал покачал головой:
— Это чудо, что в прошлый раз нас всех не перестреляли. Я намерен настаивать на том, чтобы…
Морин сунула руку в карман жакета, вытащила маленькие крупинки какого-то белого вещества и сказала:
— А кто из вас знает, что это такое? Разумеется, никто. Это пластиковая взрывчатка. Помните, мы гадали, что Хики и Меган несли вниз в тех кейсах? Они несли взрывчатку и рассыпали ее вокруг одной из колонн под полом. Не знаю, как насчет других колонн, но точно знаю, что двух кейсов взрывчатки, должным образом заложенной и рассыпанной, вполне достаточно, чтобы обрушить эту крышу. — Морин пристально посмотрела на заметно побледневшего кардинала и продолжала: — Я не видела там дистанционного детонатора или провода около колонны. Поэтому предполагаю, что должен быть таймер. Но вот на какое время он установлен? — Она окинула взглядом всех троих мужчин. — Поэтому хотя бы один из нас должен выбраться отсюда и предупредить людей снаружи.
* * *
Брайен Флинн быстро подошел к ограждению алтаря и с сарказмом в голосе спросил:
— Снова затеваете заговор? Ваше Высокопреосвященство, сидите, пожалуйста, на своем возвышенном престоле. Раненые джентльмены не нуждаются в вашем утешении. Они достаточно удовлетворены тем, что до сих пор живы. Мисс Мелон, могу я побеседовать с вами в часовне Богоматери? Благодарю вас.
Морин поднялась и ощутила, как у нее задеревенело все тело. Она медленно подошла к боковым ступенькам, спустилась в галерею и направилась к часовне Богоматери. Флинн, следуя за ней, указал на скамью в последнем ряду. Морин присела.
Брайен остался стоять в проходе, сбоку от нее, разглядывая тихую часовню. Она сильно отличалась от интерьера собора утонченным архитектурным стилем. Мраморные стены имели мягкий, приглушенный колорит, а узкие окна с синими витражами создавали приятный полумрак.
Флинн посмотрел на окно, расположенное справа от входа. Оттуда на него глядело лицо, очень напоминавшее Карла Маркса. В одной руке он держал красный флаг, а в другой — молот, обрушивающийся на крест на макушке церковного шпиля.
— Что же тебе сказать, — как-то безразлично произнес Флинн, — ты ведь знаешь, что если церковь запечатлит твой лик на оконном витраже, то ты становишься уже не дьяволом, а вроде как бы дьяволенком. Твой лик запечатлен на открытке, посланной божественной небесной почтой. Разыскивается за ересь. — Он показал пальцем на окно. — Смотри — Карл Маркс. Очень странно.
Она посмотрела на изображение и не смогла не съязвить:
— А тебе хотелось бы, чтобы это был Брайен Флинн, так ведь?
Флинн рассмеялся:
— Ты читаешь мои мысли, Морин. — Он повернулся и посмотрел на алтарь в углублении часовни. — Боже, сколько же деньжищ вбухали сюда!
— Лучше их тратить на вооружение — ты ведь это хочешь сказать?
Флинн посмотрел на нее:
— Не надо меня подковыривать, Морин!
— Извини, больше не буду.
— Правда, не будешь?
Она заколебалась, но потом подтвердила:
— Да, не буду.
Брайен улыбнулся. Он внимательно смотрел на статую девы Марии на алтаре и на полукруглое окно над ней.
— Первый луч света проникнет через это окно. Надеюсь, нас уже к тому времени на этом свете не будет.
Морин резко повернулась к нему:
— Ты не сожжешь эту церковь и не убьешь безоружных заложников. И перестань корчить из себя супермена, способного на все.
Брайен положил руку ей на плечо, но Морин сбросила ее. Тогда он сел рядом и сказал:
— Что-то не так, если создается впечатление, что я блефую.
— Я хорошо знаю тебя. Ты обдуришь любого.
— Но я не дурю и не блефую.
— И ты застрелишь меня? — вдруг спросила она.
— Да… И, конечно, сам застрелюсь после.
— Очень романтично, Брайен.
— Звучит чудовищно, правда?
— Если бы ты только послушал себя со стороны…
— Ладно, обойдемся без этого. Я хотел бы еще разок поговорить с тобой, но кругом такое творится… Сейчас у нас есть немного времени… Ты должна обещать мне, что не будешь пытаться снова бежать.
— Хорошо.
Он посмотрел на нее:
— Ты не понимаешь. В следующий раз тебя непременно убьют.
— Ну и что. Это лучше, чем быть застреленной в затылок тобой.
— Не впадай в меланхолию, Морин. Не думаю, что до этого дойдет.
— Но ты ведь не уверен полностью.
— Многое не зависит от меня.
— В таком случае ты не имеешь права рисковать моей жизнью и жизнями остальных, не так ли? И почему ты решил, что люди там, за стенами собора, будут благоразумными и что они беспокоятся за наши жизни больше тебя?
— У них нет выбора.
— Да, выбора у них нет, но есть ли благоразумие и сострадание? Ты веришь в гуманизм, как я погляжу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159