Жуткая у них профессия.
— Да, судя по всему, они к этому готовы, не так ли? Ну а каковы их планы на уик-энд?
Фергюсон прикурил сигарету, руки его дрожали.
— Давай посидим немного.
Бурк направился вслед за ним к скамейке около обезьянника. Он шел, размышляя. Если бы Джек Фергюсон был человеком более старомодным, более донкихотского склада, то Бурк никогда не встретился бы с ним. Фергюсону пришлось многое пережить в мире левых политиков: различные покушения, насилие, даже убийства, но Джек всегда находил приемлемый способ выйти из создавшейся ситуации и все уладить. В таких делах он был абсолютно надежным человеком. Ориентированная на марксизм официальная Ирландская республиканская армия не доверяла временной армии — и наоборот. У каждой стороны до сих пор были свои люди в лагере противника, которые являлись самыми лучшими осведомителями, доносившими о делах противоборствующей стороны. Единственное, что связывало их, — глубокая ненависть к англичанам и политика под лозунгом «Руки прочь от Америки!».
Бурк подошел к скамейке и присел рядом с Фергюсоном.
— Ирландская республиканская армия не совершала террористических действий в Америке со времен Второй мировой войны, — сказал он и, подумав мгновение, добавил: — Не думаю, что она готова сейчас на какие-либо выступления.
— Это правда, но только в отношении официальной Ирландской армии, ну и, может быть, для временной тоже, но не для этих фениев.
Бурк долго молчал, а затем спросил:
— Сколько их?
Фергюсон затушил сигарету.
— По меньшей мере человек двадцать, может быть и больше.
— Вооружены?
— Нет. Точнее, не были вооружены, когда приехали из Белфаста, но здесь есть люди, которые не прочь им помочь.
— С какой целью?
— Кто их знает? У каждого свои цели. Сотни политиков на трибунах во время шествия… Участники шествия… Люди на ступеньках собора… Наконец, британское консульство, авиакомпания «Бритиш эйруайз». Туристическое агентство Ирландии, торговая делегация из Ольстера…
— Да, ты прав. Ну, такой список объектов у меня уже есть.
Бурк обратил внимание на большую гориллу с красными горящими глазами, которая долго и внимательно наблюдала за ними через железную решетку клетки. Казалось, животное заинтересовали эти люди, сидящие рядом, и их разговор.
— Кто у них главный? — опять обратился Бурк к Фергюсону.
— Человек, назвавший себя Финном Мак-Камейлом.
— Как его зовут в действительности?
— Я постараюсь узнать это вечером. У него там есть один лейтенант, Джон Хики, его кличка Дермот.
— Но ведь Хики умер.
— Нет. Он жив-здоров и живет в Нью-Джерси. Ему сейчас, должно быть, около восьмидесяти.
Бурк никогда лично не встречался с Хики, но карьера этого лейтенанта Ирландской республиканской армии была такой долгой, и он пролил столько крови, что его имя вошло во многие книги по истории.
— Есть еще что-нибудь? — спросил он Фергюсона.
— Нет, пока это все.
— Где мы встретимся в следующий раз?
— Позвони мне домой. Звони каждый час после двенадцати. Если же не свяжешься со мной, то встретимся здесь, на террасе ресторана, в половине пятого… если, конечно, все, что должно произойти, действительно случится. В таком случае я на время уеду из города.
Бурк кивнул.
— Чем я могу быть тебе полезным?
Лицо Фергюсона отразило удивление и равнодушие одновременно. Так он реагировал всякий раз при этом вопросе.
— Сделать? О, хорошо… давай посмотрим… Сколько сейчас в специальном фонде?
— Я смогу взять несколько сотен.
— Прекрасно. Кое-что нам просто необходимо.
Бурк не мог понять, что Фергюсон имеет в виду под словом «нам»: себя, свою жену или же свою организацию? Вероятно, все — и то, и другое, и третье.
— Я попытаюсь найти побольше, — предложил он.
— Как хочешь. Деньги не так важны. Самое важное — избежать кровопролития. Твое начальство знает, что мы поддерживаем тебя. Это самое главное.
— Ну, в этом вопросе у нас никогда не было расхождений.
Фергюсон встал и протянул руку.
— Пока, Патрик. Живи, Ирландия, как говорят ирландцы.
Бурк встал и пожал протянутую руку.
— Делай все, что сможешь, Джек, но будь осторожен.
Бурк долго смотрел, как Фергюсон, хромая, направился вниз, к бассейну с морскими котиками, и исчез под кирпичной аркой с часами. Внезапно он ощутил озноб и, вынув из кармана термос, сделал несколько глотков. «Фении снова в седле», — вспомнил он слова Фергюсона и подумал, что день святого Патрика может стать самым памятным днем в его жизни.
Глава 8
Морин Мелон поставила чашку на круглый стол и неспешно обвела взглядом гостиничный зал для завтраков.
— Еще кофе? — Маргарет Сингер, секретарь Международной амнистии, улыбнулась ей.
— Нет, спасибо. — Морин едва не добавила «мадам», но вовремя сдержалась. Три года, посвященных делу революции, не изменили ее привычку относиться к людям с уважением.
За столом рядом с Маргарет Сингер сидел Малкольм Халл — тоже из Амнистии. А напротив, прислонившись спиной к стене, расположился человек, представившийся просто: Питер. Он ничего не ел, не улыбался, пил черный кофе, а его взор постоянно был направлен в сторону двери, ведущей в зал для обедов. Морин хорошо знала людей подобного типа.
Пятым за столом был недавно подошедший нежданный гость, сэр Гарольд Бакстер, британский генеральный консул. Появившись в комнате, он сразу же попытался сгладить то ощущение неловкости, которое возникло, когда они встретились на ступеньках собора. Морин подумала, что англичане всегда почему-то слишком вежливы и прагматичны. От их поведения сразу становится муторно на душе.
Сэр Гарольд налил себе кофе и улыбнулся Морин.
— Вы надолго здесь?
Морин сделала над собой усилие, заставив взглянуть в его светло-серые глаза. Бакстеру было не более сорока, хотя виски его уже начали седеть. Однако это вовсе не портило его — он выглядел совсем неплохо.
— Думаю, что отправлюсь назад в Белфаст сегодня ночью, — ответила она. В одно мгновение с лица Бакстера исчезла улыбка.
— По-моему, это не лучшее решение. На мой взгляд, Лондон или даже Дублин лучше.
Морин улыбнулась в ответ. Она поняла скрытый смысл: «После сегодняшних событий они вас наверняка убьют в Белфасте». Вряд ли он стал бы так заботиться о ней, скорее всего, его правительство решило, что она может стать для них полезной. Поэтому она холодно ответила:
— Во время бедствия не только погибли полтора миллиона ирландцев. Многие эмигрировали и поселились в англоязычных странах, и среди них затесались бойцы некоторых республиканских армий. Так что если мне суждено погибнуть от их пуль, то лучше пусть это произойдет в Белфасте, чем где бы то ни было.
Несколько секунд в комнате царило молчание. Прервал его сэр Гарольд:
— Думаю, вы переоцениваете влияние этих людей за пределами Ольстера.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159
— Да, судя по всему, они к этому готовы, не так ли? Ну а каковы их планы на уик-энд?
Фергюсон прикурил сигарету, руки его дрожали.
— Давай посидим немного.
Бурк направился вслед за ним к скамейке около обезьянника. Он шел, размышляя. Если бы Джек Фергюсон был человеком более старомодным, более донкихотского склада, то Бурк никогда не встретился бы с ним. Фергюсону пришлось многое пережить в мире левых политиков: различные покушения, насилие, даже убийства, но Джек всегда находил приемлемый способ выйти из создавшейся ситуации и все уладить. В таких делах он был абсолютно надежным человеком. Ориентированная на марксизм официальная Ирландская республиканская армия не доверяла временной армии — и наоборот. У каждой стороны до сих пор были свои люди в лагере противника, которые являлись самыми лучшими осведомителями, доносившими о делах противоборствующей стороны. Единственное, что связывало их, — глубокая ненависть к англичанам и политика под лозунгом «Руки прочь от Америки!».
Бурк подошел к скамейке и присел рядом с Фергюсоном.
— Ирландская республиканская армия не совершала террористических действий в Америке со времен Второй мировой войны, — сказал он и, подумав мгновение, добавил: — Не думаю, что она готова сейчас на какие-либо выступления.
— Это правда, но только в отношении официальной Ирландской армии, ну и, может быть, для временной тоже, но не для этих фениев.
Бурк долго молчал, а затем спросил:
— Сколько их?
Фергюсон затушил сигарету.
— По меньшей мере человек двадцать, может быть и больше.
— Вооружены?
— Нет. Точнее, не были вооружены, когда приехали из Белфаста, но здесь есть люди, которые не прочь им помочь.
— С какой целью?
— Кто их знает? У каждого свои цели. Сотни политиков на трибунах во время шествия… Участники шествия… Люди на ступеньках собора… Наконец, британское консульство, авиакомпания «Бритиш эйруайз». Туристическое агентство Ирландии, торговая делегация из Ольстера…
— Да, ты прав. Ну, такой список объектов у меня уже есть.
Бурк обратил внимание на большую гориллу с красными горящими глазами, которая долго и внимательно наблюдала за ними через железную решетку клетки. Казалось, животное заинтересовали эти люди, сидящие рядом, и их разговор.
— Кто у них главный? — опять обратился Бурк к Фергюсону.
— Человек, назвавший себя Финном Мак-Камейлом.
— Как его зовут в действительности?
— Я постараюсь узнать это вечером. У него там есть один лейтенант, Джон Хики, его кличка Дермот.
— Но ведь Хики умер.
— Нет. Он жив-здоров и живет в Нью-Джерси. Ему сейчас, должно быть, около восьмидесяти.
Бурк никогда лично не встречался с Хики, но карьера этого лейтенанта Ирландской республиканской армии была такой долгой, и он пролил столько крови, что его имя вошло во многие книги по истории.
— Есть еще что-нибудь? — спросил он Фергюсона.
— Нет, пока это все.
— Где мы встретимся в следующий раз?
— Позвони мне домой. Звони каждый час после двенадцати. Если же не свяжешься со мной, то встретимся здесь, на террасе ресторана, в половине пятого… если, конечно, все, что должно произойти, действительно случится. В таком случае я на время уеду из города.
Бурк кивнул.
— Чем я могу быть тебе полезным?
Лицо Фергюсона отразило удивление и равнодушие одновременно. Так он реагировал всякий раз при этом вопросе.
— Сделать? О, хорошо… давай посмотрим… Сколько сейчас в специальном фонде?
— Я смогу взять несколько сотен.
— Прекрасно. Кое-что нам просто необходимо.
Бурк не мог понять, что Фергюсон имеет в виду под словом «нам»: себя, свою жену или же свою организацию? Вероятно, все — и то, и другое, и третье.
— Я попытаюсь найти побольше, — предложил он.
— Как хочешь. Деньги не так важны. Самое важное — избежать кровопролития. Твое начальство знает, что мы поддерживаем тебя. Это самое главное.
— Ну, в этом вопросе у нас никогда не было расхождений.
Фергюсон встал и протянул руку.
— Пока, Патрик. Живи, Ирландия, как говорят ирландцы.
Бурк встал и пожал протянутую руку.
— Делай все, что сможешь, Джек, но будь осторожен.
Бурк долго смотрел, как Фергюсон, хромая, направился вниз, к бассейну с морскими котиками, и исчез под кирпичной аркой с часами. Внезапно он ощутил озноб и, вынув из кармана термос, сделал несколько глотков. «Фении снова в седле», — вспомнил он слова Фергюсона и подумал, что день святого Патрика может стать самым памятным днем в его жизни.
Глава 8
Морин Мелон поставила чашку на круглый стол и неспешно обвела взглядом гостиничный зал для завтраков.
— Еще кофе? — Маргарет Сингер, секретарь Международной амнистии, улыбнулась ей.
— Нет, спасибо. — Морин едва не добавила «мадам», но вовремя сдержалась. Три года, посвященных делу революции, не изменили ее привычку относиться к людям с уважением.
За столом рядом с Маргарет Сингер сидел Малкольм Халл — тоже из Амнистии. А напротив, прислонившись спиной к стене, расположился человек, представившийся просто: Питер. Он ничего не ел, не улыбался, пил черный кофе, а его взор постоянно был направлен в сторону двери, ведущей в зал для обедов. Морин хорошо знала людей подобного типа.
Пятым за столом был недавно подошедший нежданный гость, сэр Гарольд Бакстер, британский генеральный консул. Появившись в комнате, он сразу же попытался сгладить то ощущение неловкости, которое возникло, когда они встретились на ступеньках собора. Морин подумала, что англичане всегда почему-то слишком вежливы и прагматичны. От их поведения сразу становится муторно на душе.
Сэр Гарольд налил себе кофе и улыбнулся Морин.
— Вы надолго здесь?
Морин сделала над собой усилие, заставив взглянуть в его светло-серые глаза. Бакстеру было не более сорока, хотя виски его уже начали седеть. Однако это вовсе не портило его — он выглядел совсем неплохо.
— Думаю, что отправлюсь назад в Белфаст сегодня ночью, — ответила она. В одно мгновение с лица Бакстера исчезла улыбка.
— По-моему, это не лучшее решение. На мой взгляд, Лондон или даже Дублин лучше.
Морин улыбнулась в ответ. Она поняла скрытый смысл: «После сегодняшних событий они вас наверняка убьют в Белфасте». Вряд ли он стал бы так заботиться о ней, скорее всего, его правительство решило, что она может стать для них полезной. Поэтому она холодно ответила:
— Во время бедствия не только погибли полтора миллиона ирландцев. Многие эмигрировали и поселились в англоязычных странах, и среди них затесались бойцы некоторых республиканских армий. Так что если мне суждено погибнуть от их пуль, то лучше пусть это произойдет в Белфасте, чем где бы то ни было.
Несколько секунд в комнате царило молчание. Прервал его сэр Гарольд:
— Думаю, вы переоцениваете влияние этих людей за пределами Ольстера.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159