..» И в ту же секунду кто-то выбил трубку из ее руки.
Джин прислонилась к ограде, держась за железную решетку, чувствуя сильное головокружение и тошноту от потери крови. Ее вырвало на пол, и от этого она еще больше ослабла, но все же попыталась выпрямиться и освободиться из рук двух здоровенных спецназовцев.
С подлетевших вертолетов спустили гофрированные шланги, их быстро затолкнули через люки в крыше в объятый огнем чердак — струи белой пены сбивали и гасили бушующее пламя.
Корней поняла, что ее одолели, но от этого почувствовала лишь облегчение. Она подумала было о смерти Артура Налти, но ее собственная рана причиняла такую боль, что она смогла думать только о том, как бы она поскорее кончилась и как остановить непрекращающуюся тошноту. Джин посмотрела на командира взвода:
— Черт побери! Дайте хоть какой-нибудь бинт или жгут.
Но тот даже не взглянул на нее, следя за тем, как лезут через слуховые окна и люки на крыше пожарные и выхватывают шланги из рук спецназовцев.
— Шевелись! — крикнул он своим людям. — Пошли в колокольню!
Только после этого он повернулся к Корней и заметил, что ее зеленая школьная униформа превратилась в грязные лохмотья. Он взглянул в ее веснушчатое осунувшееся бледное лицо и, кивнув на груду дымящихся щепок и поленьев, спросил:
— Ты что, совсем тронулась?
Она смело встретила его взгляд и нагло ответила:
— Мы верны своему делу.
Командир слышал, как его спецназовцы суетились на узеньких мостках, бегом направляясь к проходу на колокольню, и невольно сам заторопился. Он протянул руку, чтобы поправить ремень, а уголком глаза следил за пожарными, направлявшими на огонь огромный гофрированный шланг с пеной.
Джин Корней, воспользовавшись замешательством, мгновенно выхватила у него из кобуры пистолет, направила его себе в сердце и нажала на курок. От выстрела она отшатнулась назад, широко взмахнув руками, и упала замертво на запыленные мостки.
Командир посмотрел на нее, ошеломленный ее поступком, затем нагнулся и подобрал пистолет.
— Сумасшедшая… вот уж и впрямь психопатка…
Толстая струя пены обдала мостки и скользнула по телу Джин Корней — белая лавина искрящейся массы мгновенно окрасилась в розоватый цвет.
* * *
Флинн позвонил на церковные хоры и принялся спешно давать последние указания Меган:
— По-моему, они захватили чердак. На хоры они постараются проникнуть через боковые двери. Прикрывай двери, чтобы Лири мог стрелять.
— Как они вообще сумели захватить этот чертов чердак? — Голос Меган был переполнен яростью, она чуть ли не впадала в истерику. — Что за идиотский бардак, Брайен? Почему… твою мать, все идет наперекосяк?
Он глубоко вздохнул и стал терпеливо объяснять:
— Меган, ты ведь ходила на множество заданий и должна знать, что не имеешь права задавать подобных вопросов. Ты только боец и можешь либо умереть, либо не умереть, но не задавая никаких вопросов… Послушай, скажи Лири, чтобы он проверил пост Фаррелла. Думаю, они и до него уже добрались.
— Какой козел назвал тебя военным гением?
— Англичане… кто ж еще… От этого они считали себя еще более значимыми.
Меган поколебалась, затем спросила:
— Почему ты позволил Хики так поступить с моим братом?
Флинн глянул на тело Пэда Фитцджеральда, прислоненное к органу.
— Хики, так же, как и мистер Лири, — твой друг, а не мой. Так что спроси об этом при следующей встрече его самого. Да, еще передай Лири, чтобы он проверил трифорий Галлахера…
— Послушай, Брайен… Послушай… — перебила его Меган.
Он уловил в ее голосе знакомые нотки, что-то незащищенно-детское. Эти нотки возникали всякий раз, когда она хотела в чем-то повиниться. Но сейчас Флинну совсем не хотелось выслушивать, что она намерена сказать, и он положил трубку.
* * *
Беллини продолжал смотреть в перископ и отдавал команды по полевому телефону:
— Так… теперь они начали выглядывать. У алтарного органа человек… но он, кажется… мертв… До сих пор что-то не видать Хики. Может, он в подполе… И только два заложника… Мелон и Бакстер… Мёрфи нет… черт… и кардинала нет…
Вновь в телефоне послышался писк, а затем раздался голос командира пятого взвода из восьмигранной комнаты со стороны входа в ризницу:
— Капитан, я внимательно смотрю в перископ на двери в ризницу… Их плохо видно… Но кто-то… Похоже, что кардинал… Он прикован к решетке. Что прикажете делать?
Беллини тихо выругался.
— Уверен, это он. Жди приказаний, минуту. — Он повернулся к Бурку: — Этот ирландский ублюдок приготовил еще несколько шуточек: он приковал кардинала к решетке ворот ризницы. — Беллини посмотрел вниз, где на алтаре стоял Флинн. — Хитрый мужик… У этого пожирателя картошки все вокруг заминировано… Но это не точный расчет… Каменный навес над головой и мраморные стены вокруг — это как каменный мешок. Он знает, что что-то не так внизу, в трубе, но ничего не может с этим поделать. Вот мерзавец!
— Если чердак безопасен и бомбы найдены… — сказал Бурк. — Можно пойти на переговоры, Флинн согласится, когда больше двадцати винтовок будут направлены на него. У него множество отрицательных качеств, но глупость — это не по его части.
— Никто не просил меня, чтобы я заставлял его сдаться. — Беллини посмотрел на Бурка. — Кончай дрожать за свою шкуру и отдавать приказания, или я дам тебе под зад коленом. У меня все идет как надо — это моя лебединая песня. Да пошли вы… ты и Флинн вместе с тобой — пусть он корячится, как хочет, а потом пусть подыхает.
* * *
Пятый штурмовой взвод наконец завершил свой долгий путь по подземному трубопроводу и вышел на сырую землю в низком подполе. Заняв круговую оборону, командир сразу же схватил полевой телефон и доложил командиру спецназа:
— Все в порядке, капитан. Мы в подполе. Здесь нет никакого движения…
— А ты уверен, что вы находитесь сейчас не на этом проклятом чердаке? — спросил Беллини. — Я посылаю собак по тому же трубопроводу вместе с группой саперов лейтенанта Петерсон. Когда вы с ней встретитесь, можете выходить наружу. Да, имейте в виду, что там у вас внизу может быть Хики… А может… и другие… Так что не путайте, где у вас голова, а где задница. — Беллини соединился с Уэнди Петерсон, дал команду: — В подполе безопасно. Можете двигаться по трубопроводам. Придерживайтесь кабеля телефониста и смотрите не упустите его.
Она ответила сдержанно, и металлические стенки трубопровода, по которому она ползла, вторили ей:
— Да, капитан, мы уже в трубе.
Беллини посмотрел на часы:
— Порядок… Сейчас пять сорок пять. В шесть-ноль-ноль… Нет, лучше в пять пятьдесят мои люди, черт бы всех побрал, должны будут выйти отсюда — и плевать мне, найдете вы мины или нет. Полагаю, вы сделаете то же самое.
— Я держу ухо востро, — ответила Петерсон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159
Джин прислонилась к ограде, держась за железную решетку, чувствуя сильное головокружение и тошноту от потери крови. Ее вырвало на пол, и от этого она еще больше ослабла, но все же попыталась выпрямиться и освободиться из рук двух здоровенных спецназовцев.
С подлетевших вертолетов спустили гофрированные шланги, их быстро затолкнули через люки в крыше в объятый огнем чердак — струи белой пены сбивали и гасили бушующее пламя.
Корней поняла, что ее одолели, но от этого почувствовала лишь облегчение. Она подумала было о смерти Артура Налти, но ее собственная рана причиняла такую боль, что она смогла думать только о том, как бы она поскорее кончилась и как остановить непрекращающуюся тошноту. Джин посмотрела на командира взвода:
— Черт побери! Дайте хоть какой-нибудь бинт или жгут.
Но тот даже не взглянул на нее, следя за тем, как лезут через слуховые окна и люки на крыше пожарные и выхватывают шланги из рук спецназовцев.
— Шевелись! — крикнул он своим людям. — Пошли в колокольню!
Только после этого он повернулся к Корней и заметил, что ее зеленая школьная униформа превратилась в грязные лохмотья. Он взглянул в ее веснушчатое осунувшееся бледное лицо и, кивнув на груду дымящихся щепок и поленьев, спросил:
— Ты что, совсем тронулась?
Она смело встретила его взгляд и нагло ответила:
— Мы верны своему делу.
Командир слышал, как его спецназовцы суетились на узеньких мостках, бегом направляясь к проходу на колокольню, и невольно сам заторопился. Он протянул руку, чтобы поправить ремень, а уголком глаза следил за пожарными, направлявшими на огонь огромный гофрированный шланг с пеной.
Джин Корней, воспользовавшись замешательством, мгновенно выхватила у него из кобуры пистолет, направила его себе в сердце и нажала на курок. От выстрела она отшатнулась назад, широко взмахнув руками, и упала замертво на запыленные мостки.
Командир посмотрел на нее, ошеломленный ее поступком, затем нагнулся и подобрал пистолет.
— Сумасшедшая… вот уж и впрямь психопатка…
Толстая струя пены обдала мостки и скользнула по телу Джин Корней — белая лавина искрящейся массы мгновенно окрасилась в розоватый цвет.
* * *
Флинн позвонил на церковные хоры и принялся спешно давать последние указания Меган:
— По-моему, они захватили чердак. На хоры они постараются проникнуть через боковые двери. Прикрывай двери, чтобы Лири мог стрелять.
— Как они вообще сумели захватить этот чертов чердак? — Голос Меган был переполнен яростью, она чуть ли не впадала в истерику. — Что за идиотский бардак, Брайен? Почему… твою мать, все идет наперекосяк?
Он глубоко вздохнул и стал терпеливо объяснять:
— Меган, ты ведь ходила на множество заданий и должна знать, что не имеешь права задавать подобных вопросов. Ты только боец и можешь либо умереть, либо не умереть, но не задавая никаких вопросов… Послушай, скажи Лири, чтобы он проверил пост Фаррелла. Думаю, они и до него уже добрались.
— Какой козел назвал тебя военным гением?
— Англичане… кто ж еще… От этого они считали себя еще более значимыми.
Меган поколебалась, затем спросила:
— Почему ты позволил Хики так поступить с моим братом?
Флинн глянул на тело Пэда Фитцджеральда, прислоненное к органу.
— Хики, так же, как и мистер Лири, — твой друг, а не мой. Так что спроси об этом при следующей встрече его самого. Да, еще передай Лири, чтобы он проверил трифорий Галлахера…
— Послушай, Брайен… Послушай… — перебила его Меган.
Он уловил в ее голосе знакомые нотки, что-то незащищенно-детское. Эти нотки возникали всякий раз, когда она хотела в чем-то повиниться. Но сейчас Флинну совсем не хотелось выслушивать, что она намерена сказать, и он положил трубку.
* * *
Беллини продолжал смотреть в перископ и отдавал команды по полевому телефону:
— Так… теперь они начали выглядывать. У алтарного органа человек… но он, кажется… мертв… До сих пор что-то не видать Хики. Может, он в подполе… И только два заложника… Мелон и Бакстер… Мёрфи нет… черт… и кардинала нет…
Вновь в телефоне послышался писк, а затем раздался голос командира пятого взвода из восьмигранной комнаты со стороны входа в ризницу:
— Капитан, я внимательно смотрю в перископ на двери в ризницу… Их плохо видно… Но кто-то… Похоже, что кардинал… Он прикован к решетке. Что прикажете делать?
Беллини тихо выругался.
— Уверен, это он. Жди приказаний, минуту. — Он повернулся к Бурку: — Этот ирландский ублюдок приготовил еще несколько шуточек: он приковал кардинала к решетке ворот ризницы. — Беллини посмотрел вниз, где на алтаре стоял Флинн. — Хитрый мужик… У этого пожирателя картошки все вокруг заминировано… Но это не точный расчет… Каменный навес над головой и мраморные стены вокруг — это как каменный мешок. Он знает, что что-то не так внизу, в трубе, но ничего не может с этим поделать. Вот мерзавец!
— Если чердак безопасен и бомбы найдены… — сказал Бурк. — Можно пойти на переговоры, Флинн согласится, когда больше двадцати винтовок будут направлены на него. У него множество отрицательных качеств, но глупость — это не по его части.
— Никто не просил меня, чтобы я заставлял его сдаться. — Беллини посмотрел на Бурка. — Кончай дрожать за свою шкуру и отдавать приказания, или я дам тебе под зад коленом. У меня все идет как надо — это моя лебединая песня. Да пошли вы… ты и Флинн вместе с тобой — пусть он корячится, как хочет, а потом пусть подыхает.
* * *
Пятый штурмовой взвод наконец завершил свой долгий путь по подземному трубопроводу и вышел на сырую землю в низком подполе. Заняв круговую оборону, командир сразу же схватил полевой телефон и доложил командиру спецназа:
— Все в порядке, капитан. Мы в подполе. Здесь нет никакого движения…
— А ты уверен, что вы находитесь сейчас не на этом проклятом чердаке? — спросил Беллини. — Я посылаю собак по тому же трубопроводу вместе с группой саперов лейтенанта Петерсон. Когда вы с ней встретитесь, можете выходить наружу. Да, имейте в виду, что там у вас внизу может быть Хики… А может… и другие… Так что не путайте, где у вас голова, а где задница. — Беллини соединился с Уэнди Петерсон, дал команду: — В подполе безопасно. Можете двигаться по трубопроводам. Придерживайтесь кабеля телефониста и смотрите не упустите его.
Она ответила сдержанно, и металлические стенки трубопровода, по которому она ползла, вторили ей:
— Да, капитан, мы уже в трубе.
Беллини посмотрел на часы:
— Порядок… Сейчас пять сорок пять. В шесть-ноль-ноль… Нет, лучше в пять пятьдесят мои люди, черт бы всех побрал, должны будут выйти отсюда — и плевать мне, найдете вы мины или нет. Полагаю, вы сделаете то же самое.
— Я держу ухо востро, — ответила Петерсон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159