— Ты должен будешь подстраховывать Галлахера.
Салливан поднял глаза.
— А почему Меган не пойти туда?
Флинн не ответил, а Салливан не настаивал. Флинн внимательно посмотрел на Абби Боланд. Личные отношения всегда только усиливали фениев, но, случалось, и становились помехой…
Салливан тоже взглянул через неф и смущенно сказал:
— Я видел, как она исповедовалась священнику… Эти наши проклятые бабы вечно считают себя в чем-то виноватыми, и их мучит совесть… Чувствую какую-то измену…
— Ну вот и расскажешь ему, что видел, — мягко сказал Флинн.
Салливан начал сбивчиво излагать, но остановился и задумался. Флинн протянул к нему руку, и Джордж крепко пожал ее.
Затем отец Мёрфи и Флинн вернулись в южную башню, поднялись там на десятый этаж и оказались в башенке, где в темноте у окна стоял Рори Дивайн. Лицо его потемнело, на худых плечах свободно висела большая, не по размеру, куртка. Он приветливо поздоровался с пришедшими, но вид священника с пурпурной накидкой на плечах, пожалуй, не поднял его настроения.
— Примерно в пять пятнадцать эту башенку со всех сторон начнут обстреливать бронебойными пулями снайперы, — пояснил Флинн.
— Их будет целая толпа, не так ли?
Флинн продолжал:
— И тем не менее ты должен остаться здесь и стрелять по вертолетам. По бронетранспортерам стреляй из противотанкового гранатомета.
Дивайн подошел к разбитому окну и посмотрел вниз. Флинн добавил еще пару фраз к своим указаниям, а потом сказал:
— Вот отец Мёрфи интересуется твоей душой.
Дивайн посмотрел назад, на священника:
— Я уже исповедовался минувшим утром в этом же самом соборе у отца Бертеро. После этого никаких особых грехов не было.
— Если вы покаетесь, — сказал отец Мёрфи, — обретете спасение. — Он повернулся и направился к входу на лестницу.
На прощание Флинн пожал Дивайну руку:
— Удачи тебе! Увидимся в Дублине.
— Пока, Брайен… Жду тебя в пивной Каванахса или на нашем старом месте… в пивнушке у черной стены.
Флинн повернулся и бросился вниз по лестнице, догнав отца Мёрфи на ближайшем пролете. Они вышли из южной башни и, пройдя церковные хоры, подошли к колокольне. Флинн, показав рукой на винтовую лестницу, сказал:
— Я должен снова поговорить с Маллинсом.
Отец Мёрфи хотел напомнить, что существует полевой телефон, но что-то в поведении Флинна остановило его. По винтовой лестнице они добрались до площадки, откуда вверх приходилось подниматься по скобам пожарной лестницы. Добравшись до нижней звонницы и войдя в нее, Флинн огляделся. В большом четырехугольном помещении тускло блестели стекла маленьких окошек, вделанных в толстые стены. Маллинс предусмотрительно разбил почти все окна на случай, если придется менять позицию. Подняв с пола толстый осколок стекла, Флинн посмотрел на него, а потом на священника и проговорил:
— Великое множество людей смотрят сейчас на собор по телевидению и в болезненном нетерпении ожидают того момента, когда покажут, как он выглядит после всего случившегося.
Отец Мёрфи не дал ему продолжить:
— Я не хочу больше выслушивать от вас никаких откровений. Я — священник, и меня вряд ли чем-нибудь удивишь, но я все еще сохранил веру в человечность.
— Вот уж воистину чудо. Я испытываю благоговейный трепет перед…
На этот раз отец Мёрфи понял, что Флинн не шутит, а говорит искренне. Поэтому он сказал:
— Я видел, как ваши люди заботятся друг о друге и о вас тоже… Я выслушал их исповеди… Все это вселяет добрые надежды.
Флинн кивнул:
— А как Хики? Меган? Лири? Я, наконец?
— Да будет Бог милостив ко всем душам.
Флинн ничего не ответил, а отец Мёрфи продолжал:
— Если вы собираетесь убить меня, то делайте это побыстрее.
На лице Флинна отразилось сперва крайнее недоумение, а затем обида.
— Но… Почему вы так подумали?
Отец Мёрфи машинально стал бормотать извинения, но почувствовал, что в данных обстоятельствах это совсем лишнее. Флинн приблизился и, взяв его за руку, произнес:
— Послушайте, я сдержал свое обещание и позволил вам обойти всех и выполнить свой долг. Но теперь я хочу просить вас исполнить мою просьбу.
Отец Мёрфи настороженно посмотрел на него. Флинн продолжал:
— Обещайте мне, что после того как все закончится, вы проследите, чтобы всех моих людей похоронили в Гласневине вместе с ирландскими патриотами. Можете хоронить по католическому обряду, если сочтете нужным… Я знаю, устроить все будет нелегко… Могут пройти годы на уговоры этих чертовых свиней в Дублине… Они никогда не знали своих героев и признают их лишь через полвека после их смерти…
Священник с недоумением посмотрел на Флинна, затем ответил:
— Меня не будет в живых, так что…
Флинн взял священника за руку, будто собираясь пожать ее, но вместо этого надел на запястье Мёрфи одну половинку наручников, а вторую прикрепил к железным перилам винтовой лестницы.
Отец Мёрфи пристально посмотрел на свое прикованное запястье и перевел взгляд на Флинна.
— Освободите меня.
По лицу Флинна проскользнуло жалкое подобие улыбки.
— Вы даже не предполагали, что окажетесь здесь. Постарайтесь сохранить рассудок, когда здесь начнут летать пули. Эта башня при взрыве уцелеет.
Лицо священника побагровело, и он закричал:
— Вы не имеете права! Освободите меня!
Флинн будто не слышал его слов. Он достал из-за пояса пистолет и прыжком вскочил на ступеньку лестницы.
— Может случиться, что Хики, Меган… или кто-нибудь еще заявится к вам… — Он положил оружие на пол. — Убейте их, падре… — Флинн начал спускаться по лестнице. — Удачи вам, святой отец!
Мёрфи нагнулся и схватил пистолет свободной рукой. Взведя курок, он нацелился в голову Брайена.
— Стоять!
Флинн улыбнулся, продолжая невозмутимо спускаться по лестнице.
— Живи, Ирландия! — выкрикнул он по-ирландски. — Прощай, Тимоти Мёрфи.
Он рассмеялся, и его смех эхом разнесся по всей башне.
Отец Мёрфи закричал ему вслед:
— Остановитесь! Послушайте… вы должны спасти и других!.. Морин!.. Бога ради, вы же мужчина, она любит вас… — Не отрываясь он смотрел в темноту лестничной клетки, пока Флинн не скрылся из виду.
Отец Мёрфи бросил пистолет на пол и попытался сорвать наручники, но ничего не вышло, и он упал на колени рядом с входом на лестницу. Где-то в городе звонил церковный колокол, первые его звуки подхватили в других церквах, и вскоре до его слуха доносилось с добрую дюжину разнообразных перезвонов, на все лады играющих гимн «Не страшись». И Мёрфи подумал, что, должно быть, сейчас звонит каждый колокол в городе, каждый колокол в стране, и надеялся, что остальные также услышат этот стройный колокольный перезвон и почувствуют, что они не одни. Впервые с того момента, как все это началось, отец Мёрфи ощутил, как на его глаза наворачиваются слезы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159