– Вы, грязные воры! Мерзавцы! – закричал я. – Это к вам всем относится!
Все букмекеры автоматически, как игрушечные, повернули головы в мою сторону и посмотрели на меня. Выражения их лиц не изменились. Повернулись только головы, все семнадцать, и семнадцать пар холодных стеклянных глаз посмотрели на меня сверху вниз. Ни малейшего интереса я ни у кого не увидел.
"Кто-то что-то сказал, – казалось, говорили они. – Мы ничего не слышали. Отличный сегодня денек!"
Предвкушая скандал, вокруг меня начала собираться толпа. Я побежал обратно к мистеру Прэтчетту и, приблизившись к нему, ткнул его пальцем в живот.
– Ты вор! Паршивый мелкий воришка! – закричал я. Самое удивительное, что мистера Прэтчетта, похоже, это не возмутило.
– Ну ты даешь, – сказал он. – Вы только посмотрите, кто это говорит.
Неожиданно его лицо расплылось в широкой лягушачьей ухмылке. Он оглядел толпу и громко произнес:
– Вы только посмотрите, кто это говорит!
И тут все рассмеялись. Букмекеры ожили, стали со смехом поворачиваться друг к другу, показывать на меня и кричать:
– Смотрите, кто это говорит! Вы только посмотрите, кто это говорит!
В толпе слова подхватили. А я все стоял рядом с мистером Прэтчеттом с толстой пачкой билетов в руке, толщиной с колоду карт, слушал их и чувствовал себя не очень-то хорошо. Я видел, как за спиной столпившихся вокруг меня людей мистер Физи уже выводит на доске мелом состав участников следующего забега. А еще дальше, на краю поля, я увидел Клода, который ждал меня с чемоданом в руке.
Пора было возвращаться домой.
Тайна мироздания
На рассвете моей корове понадобился бык. От этого мычания можно с ума сойти, особенно если коровник под окном. Поэтому я встал пораньше, позвонил Клоду на заправочную станцию и спросил, не поможет ли он мне свести ее вниз по склону крутого холма и перевести через дорогу на ферму Рамминса, чтобы там ее обслужил его знаменитый бык.
Клод явился через пять минут. Мы затянули веревку на шее коровы и пошли по тропинке. Было прохладное сентябрьское утро. По обеим сторонам тропинки тянулись высокие живые изгороди, а орешники были усыпаны большими зрелыми плодами.
– Ты когда-нибудь видел, как Рамминс спаривает? – спросил у меня Клод.
Я ответил, что никогда не видел, чтобы кто-то по правилам спаривал быка и корову.
– Рамминс делает это особенно, – сказал Клод. – Так, как Рамминс, не спаривает никто на свете.
– И что он делает особенного?
– Тебя ждет приятный сюрприз, – сказал Клод.
– Корову тоже, – сказал я.
– Если бы в мире знали, как Рамминс спаривает, – сказал Клод, – то он бы прославился на весь белый свет. В науке о молочном скотоводстве произошел бы переворот в масштабе всей вселенной.
– Почему же он тогда никому об этом не расскажет?
– Мне кажется, этого он хочет меньше всего, – ответил Клод. – Рамминс не тот человек, чтобы забивать себе голову подобными вещами. У него лучшее стадо коров на мили вокруг, и только это его и интересует. Он не желает, чтобы сюда налетели газетчики с вопросами – а именно это и случится, если о нем станет известно.
– А почему ты мне об этом не расскажешь? – спросил я.
Какое-то время мы шли молча следом за коровой.
– Меня удивляет, что Рамминс согласился одолжить тебе своего быка, – сказал Клод. – Раньше за ним такое не водилось.
В конце тропинки мы перешли через дорогу на Эйлсбери, поднялись на холм на другом конце долины и направились к ферме. Корова поняла, что где-то там есть бык, и потянула за веревку сильнее. Нам пришлось прибавить шагу.
У входа на ферму ворот не было – просто неогороженный кусок земли с замощенным булыжником двором. Через двор шел Рамминс с ведром молока. Увидев нас, он медленно поставил ведро и направился в нашу сторону.
– Значит, готова? – спросил он.
– Вся на крик изошла, – ответил я.
Рамминс обошел вокруг коровы и внимательно ее осмотрел. Он был невысок, приземист и широк в плечах, как лягушка. У него был широкий, как у лягушки, рот, сломанные зубы и быстро бегающие глазки, но за годы знакомства я научился уважать его за мудрость и остроту ума.
– Ладно, – сказал он. – Кого ты хочешь – телку или быка?
– А что, у меня есть выбор?
– Конечно, есть.
– Тогда лучше телку, – сказал я, стараясь не рассмеяться. – Нам нужно молоко, а не говядина.
– Эй, Берт! – крикнул Рамминс. – Ну-ка, помоги нам!
Из коровника вышел Берт. Это был младший сын Рамминса – высокий вялый мальчишка с сопливым носом. С одним его глазом было что-то не то. Он был бледно-серый, весь затуманенный, точно глаз вареной рыбы, и вращался совершенно независимо от другого глаза.
– Принеси-ка еще одну веревку, – сказал Рамминс.
Берт принес веревку и обвязал ею шею коровы так, что теперь на ней были две веревки, моя и Берта.
– Ему нужна телка, – сказал Рамминс. – Разворачивай ее мордой к солнцу.
– К солнцу? – спросил я. – Но солнца-то нет.
– Солнце всегда есть, – сказал Рамминс. – Ты на облака-то не обращай внимания. Начали. Давай, Берт, тяни. Разворачивай ее. Солнце вон там.
Берт тянул за одну веревку, а мы с Клодом за другую, и таким образом мы поворачивали корову до тех пор, пока ее голова не оказалась прямо перед той частью неба, где солнце было спрятано за облаками.
– Говорил тебе – тут свои приемы, – прошептал Клод. – Скоро ты увидишь нечто такое, чего в жизни не видывал.
– Ну-ка, попридержи! – велел Рамминс. – Прыгать ей не давай!
И с этими словами он поспешил в коровник, откуда привел быка. Это было огромное животное, черно-белый фризский бык с короткими ногами и туловищем, как у десятитонного грузовика. Рамминс вел его на цепи, которая была прикреплена к кольцу, продетому быку в ноздри.
– Ты посмотри на его яйца, – сказал Клод. – Бьюсь об заклад, ты никогда таких яиц не видывал.
– Нечто, – сказал я.
Яйца были похожи на две дыни в мешке. Бык волочил их по земле.
– Отойди-ка лучше в сторонку и отдай веревку мне, – сказал Клод. – Тут тебе не место.
Я с радостью согласился.
Бык медленно приблизился к моей корове, не спуская с нее побелевших, предвещавших недоброе глаз. Потом зафыркал и стал бить передней ногой о землю.
– Держите крепче! – прокричал Рамминс Берту и Клоду.
Они натянули свои веревки и отклонились назад под нужным углом.
– Ну, давай, приятель, – мягко прошептал Рамминс, обращаясь к быку. – Давай, дружок.
Бык с удивительным проворством взвалил свою переднюю часть на спину коровы, и я мельком увидел длинный розовый пенис, тонкий, как рапира, и такой же прочный. В ту же секунду он оказался в корове. Та пошатнулась. Бык захрапел и заерзал, и через полминуты все кончилось. Он медленно сполз с коровы. Казалось, он был доволен собой.
– Некоторые быки не знают, куда его вставлять, – сказал Рамминс. – А вот мой знает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216