Когда она, повинуясь инстинкту, стиснула член в ладони, по телу Бака прошла дрожь и он прижался лбом к ее лбу.
– Я хочу тебя, Бак, – прошептала она. – Я хочу узнать, что такое любовь.
Ее слова донеслись до него словно откуда-то издали, и он тряхнул головой, надеясь таким образом избавиться от наваждения. Несомненно, все это ему только почудилось, что было неудивительно, поскольку страсть к ней, не находя выхода, сжигала его, лишала сил и разума.
Не могла она такого сказать. Не могла.
Это была Анника Сторм, женщина, которую он похитил и которая еще совсем недавно жгуче его ненавидела. И она покинет его, как только очистится путь через перевал.
Ее пальцы продолжали ласкать его член. Понимала ли она, что делает с ним? Догадывалась ли хотя бы об этом?
Порадовавшись про себя тому, что сон у Бейби был неизменно крепким, он отбросил ногой в сторону мешавший ему стул и, обхватив Аннику за ягодицы, посадил на стол. И прижался членом к раю меж ее бедер.
Ощущение было столь сильным, что он едва не потерял голову. Но тут в его затуманенном мозгу вспыхнула вдруг одна мысль, и он, наклонившись, прошептал у самых губ Анники:
– Ничего не выйдет.
– Тогда давай ляжем.
– Я имею в виду нас, то, что у нас с тобой. Из этого ничего не выйдет.
Она закрыла ему рот поцелуем и привлекла к себе. Его теперь уже полностью вставший член коснулся внутренней поверхности ее бедра. Забыв о всяком смущении и осторожности, она откинулась назад и легла на стол.
В следующее мгновение она открыла глаза и посмотрела на него. Лицо Бака было как открытая книга, и она видела, что нерешительность борется в нем с желанием, не менее сильным, чем ее собственное. Анника знала, что умрет от унижения, если он отвернется от нее сейчас, когда она столь откровенно ему себя предложила. Она протянула к нему руки, стремясь заключить его в объятия.
Он дотронулся до края ее ночной рубашки.
Анника затаила дыхание.
Стиснув ткань в руке, Бак начал медленно поднимать рубашку и сорочку под ней. Постепенно взору его открывались все новые участки золотистой как мед кожи, на которой играли отблески пламени. Сняв с Анники рубашку и сорочку, он бросил их на пол. Потом, все еще стоя меж ее бедер, наклонился и поцеловал впадинку у нее в низу живота. Прижавшись лицом к нежной коже Анники, он начал покусывать и целовать ее, пока она не стала извиваться под ним, шепча его имя.
Внезапно она почувствовала на своей коже его горячий язык, и все ее тело словно воспламенилось. Медленно, сладострастно язык Бака продвигался кверху. Сжав в ладонях ее набухшие груди, он принялся гладить большими пальцами соски, пока они не стали напоминать раскрывшиеся бутоны, жаждущие прикосновения его губ.
Анника стиснула его плечи, впившись ногтями в кожу, и прильнула к нему в попытке совладать со своими словно сорвавшимися с цепи чувствами. Если Бак и почувствовал боль от ее впившихся ему в тело ногтей, то ничем этого не показал. Медленно он склонился над ней и лизнул сначала один пульсирующий сосок, затем другой. После чего забрал один сосок в рот и, нежно потянув его зубами, начал сосать, пока из груди его не вырвался мучительный стон.
Охватив его бедра ногами, она стала извиваться.
Бак понял, что больше ждать не может.
Он положил ей ладони на бедра, поднял ее и, нащупав вход в жаркие глубины, начал медленно, неуклонно входить в нее.
Почувствовав его внутри себя, Анника едва не задохнулась от изумления – настолько непривычным было ощущение чьего-то присутствия там, где еще никто не бывал. Ей вдруг стало ясно, что отныне она принадлежит не только себе самой, но и ему тоже. Благодаря слиянию их тел они стали теперь одним существом, и она всегда будет думать о них, как о связанных навечно одной нитью, что бы ни случилось с ними в будущем.
Он погружался в нее постепенно, неспешно, давая ей время раскрыться и принять его в себя. Дыхание вырывалось сейчас со свистом у него из груди, и каждый вздох совпадал с ее вздохом, как совпадал стук их колотящихся в бешеном ритме сердец.
Достигнув препятствия, свидетельствующего о ее невинности, он остановился. Она приподняла бедра, побуждая его продолжать, и с ее губ сорвался тихий возглас:
– Пожалуйста, Бак, не останавливайся. Пожалуйста, дай мне больше.
Боясь, что ее слова лишат его остатков самообладания и он окончательно потеряет голову, Бак закрыл ей рот поцелуем и попытался унять бешено колотящееся сердце.
Медленно он начал выходить из нее, чтобы затем войти вновь, тем самым облегчив себе задачу, но Анника, не поняв его намерения, тихо застонала и еще крепче прижала его к себе.
Он вскрикнул – низкий протяжный стон вырвался, казалось, из самых недр его существа – и погрузился в нее. Она едва не задохнулась от внезапно пронзившей ее острой боли, но не издала ни звука. Уткнувшись лицом ему в шею, она коснулась губами его кожи, на которой выступили капельки пота, и начала двигаться вместе с ним.
Край стола врезался ей в спину, но она этого не замечала, испытывая с каждым мгновением все большее наслаждение, к которому примешивалась легкая боль от потери ею девственности.
Стол ритмично качался, и внезапно стоявшая на краю чашка со звоном упала на пол. Движения Бака участились. Член его вскоре погрузился в нее полностью, и, обхватив Бака ногами, Анника яростно задвигала бедрами. Окружающий мир уже давно перестал для нее существовать, и она думала сейчас лишь о том, чтобы Бак не прекращал движения, возносящего ее к вершинам блаженства. Охваченная безумной страстью, она изо всех сил прижималась к нему, беспрестанно выкрикивая его имя.
Он вновь вошел в нее, и из груди его вырвался хриплый стон. Она почувствовала, как в нее жаркой струей извергается его семя, и в то же мгновение страсть ее достигла апогея. Ее бросило в жар, затем в холод, и ей показалось, что она рассыпается на тысячи сверкающих кусочков.
Когда дыхание у них обоих немного успокоилось, Бак, все еще не выходя из нее, слегка приподнялся на локтях и, прижавшись лбом к ее лбу, нежно, почти что благоговейно поцеловал ее.
Погрузив пальцы в его густые кудри, на которых играли отблески пламени, она провела по ним рукой. Ей хотелось, чтобы это никогда не кончалось и они так и лежали бы молча в объятиях друг друга, связанные воедино волшебным образом, как только могут быть связаны мужчина и женщина.
Она еще не встречала никого, кто бы так нуждался в любви, как Бак Скотт. Ей с трудом верилось, что кто-либо в мире может жить без любви. Сама она никогда не испытывала в ней недостатка. Ее любили родители, Кейс, Рут и Ричард. Подобно принцессе, не замечающей окружающего ее с детства богатства, она воспринимала любовь близких как нечто данное, словно та принадлежала ей по праву рождения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109
– Я хочу тебя, Бак, – прошептала она. – Я хочу узнать, что такое любовь.
Ее слова донеслись до него словно откуда-то издали, и он тряхнул головой, надеясь таким образом избавиться от наваждения. Несомненно, все это ему только почудилось, что было неудивительно, поскольку страсть к ней, не находя выхода, сжигала его, лишала сил и разума.
Не могла она такого сказать. Не могла.
Это была Анника Сторм, женщина, которую он похитил и которая еще совсем недавно жгуче его ненавидела. И она покинет его, как только очистится путь через перевал.
Ее пальцы продолжали ласкать его член. Понимала ли она, что делает с ним? Догадывалась ли хотя бы об этом?
Порадовавшись про себя тому, что сон у Бейби был неизменно крепким, он отбросил ногой в сторону мешавший ему стул и, обхватив Аннику за ягодицы, посадил на стол. И прижался членом к раю меж ее бедер.
Ощущение было столь сильным, что он едва не потерял голову. Но тут в его затуманенном мозгу вспыхнула вдруг одна мысль, и он, наклонившись, прошептал у самых губ Анники:
– Ничего не выйдет.
– Тогда давай ляжем.
– Я имею в виду нас, то, что у нас с тобой. Из этого ничего не выйдет.
Она закрыла ему рот поцелуем и привлекла к себе. Его теперь уже полностью вставший член коснулся внутренней поверхности ее бедра. Забыв о всяком смущении и осторожности, она откинулась назад и легла на стол.
В следующее мгновение она открыла глаза и посмотрела на него. Лицо Бака было как открытая книга, и она видела, что нерешительность борется в нем с желанием, не менее сильным, чем ее собственное. Анника знала, что умрет от унижения, если он отвернется от нее сейчас, когда она столь откровенно ему себя предложила. Она протянула к нему руки, стремясь заключить его в объятия.
Он дотронулся до края ее ночной рубашки.
Анника затаила дыхание.
Стиснув ткань в руке, Бак начал медленно поднимать рубашку и сорочку под ней. Постепенно взору его открывались все новые участки золотистой как мед кожи, на которой играли отблески пламени. Сняв с Анники рубашку и сорочку, он бросил их на пол. Потом, все еще стоя меж ее бедер, наклонился и поцеловал впадинку у нее в низу живота. Прижавшись лицом к нежной коже Анники, он начал покусывать и целовать ее, пока она не стала извиваться под ним, шепча его имя.
Внезапно она почувствовала на своей коже его горячий язык, и все ее тело словно воспламенилось. Медленно, сладострастно язык Бака продвигался кверху. Сжав в ладонях ее набухшие груди, он принялся гладить большими пальцами соски, пока они не стали напоминать раскрывшиеся бутоны, жаждущие прикосновения его губ.
Анника стиснула его плечи, впившись ногтями в кожу, и прильнула к нему в попытке совладать со своими словно сорвавшимися с цепи чувствами. Если Бак и почувствовал боль от ее впившихся ему в тело ногтей, то ничем этого не показал. Медленно он склонился над ней и лизнул сначала один пульсирующий сосок, затем другой. После чего забрал один сосок в рот и, нежно потянув его зубами, начал сосать, пока из груди его не вырвался мучительный стон.
Охватив его бедра ногами, она стала извиваться.
Бак понял, что больше ждать не может.
Он положил ей ладони на бедра, поднял ее и, нащупав вход в жаркие глубины, начал медленно, неуклонно входить в нее.
Почувствовав его внутри себя, Анника едва не задохнулась от изумления – настолько непривычным было ощущение чьего-то присутствия там, где еще никто не бывал. Ей вдруг стало ясно, что отныне она принадлежит не только себе самой, но и ему тоже. Благодаря слиянию их тел они стали теперь одним существом, и она всегда будет думать о них, как о связанных навечно одной нитью, что бы ни случилось с ними в будущем.
Он погружался в нее постепенно, неспешно, давая ей время раскрыться и принять его в себя. Дыхание вырывалось сейчас со свистом у него из груди, и каждый вздох совпадал с ее вздохом, как совпадал стук их колотящихся в бешеном ритме сердец.
Достигнув препятствия, свидетельствующего о ее невинности, он остановился. Она приподняла бедра, побуждая его продолжать, и с ее губ сорвался тихий возглас:
– Пожалуйста, Бак, не останавливайся. Пожалуйста, дай мне больше.
Боясь, что ее слова лишат его остатков самообладания и он окончательно потеряет голову, Бак закрыл ей рот поцелуем и попытался унять бешено колотящееся сердце.
Медленно он начал выходить из нее, чтобы затем войти вновь, тем самым облегчив себе задачу, но Анника, не поняв его намерения, тихо застонала и еще крепче прижала его к себе.
Он вскрикнул – низкий протяжный стон вырвался, казалось, из самых недр его существа – и погрузился в нее. Она едва не задохнулась от внезапно пронзившей ее острой боли, но не издала ни звука. Уткнувшись лицом ему в шею, она коснулась губами его кожи, на которой выступили капельки пота, и начала двигаться вместе с ним.
Край стола врезался ей в спину, но она этого не замечала, испытывая с каждым мгновением все большее наслаждение, к которому примешивалась легкая боль от потери ею девственности.
Стол ритмично качался, и внезапно стоявшая на краю чашка со звоном упала на пол. Движения Бака участились. Член его вскоре погрузился в нее полностью, и, обхватив Бака ногами, Анника яростно задвигала бедрами. Окружающий мир уже давно перестал для нее существовать, и она думала сейчас лишь о том, чтобы Бак не прекращал движения, возносящего ее к вершинам блаженства. Охваченная безумной страстью, она изо всех сил прижималась к нему, беспрестанно выкрикивая его имя.
Он вновь вошел в нее, и из груди его вырвался хриплый стон. Она почувствовала, как в нее жаркой струей извергается его семя, и в то же мгновение страсть ее достигла апогея. Ее бросило в жар, затем в холод, и ей показалось, что она рассыпается на тысячи сверкающих кусочков.
Когда дыхание у них обоих немного успокоилось, Бак, все еще не выходя из нее, слегка приподнялся на локтях и, прижавшись лбом к ее лбу, нежно, почти что благоговейно поцеловал ее.
Погрузив пальцы в его густые кудри, на которых играли отблески пламени, она провела по ним рукой. Ей хотелось, чтобы это никогда не кончалось и они так и лежали бы молча в объятиях друг друга, связанные воедино волшебным образом, как только могут быть связаны мужчина и женщина.
Она еще не встречала никого, кто бы так нуждался в любви, как Бак Скотт. Ей с трудом верилось, что кто-либо в мире может жить без любви. Сама она никогда не испытывала в ней недостатка. Ее любили родители, Кейс, Рут и Ричард. Подобно принцессе, не замечающей окружающего ее с детства богатства, она воспринимала любовь близких как нечто данное, словно та принадлежала ей по праву рождения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109