Ничего особенно удивительного. Скантийская разведка, БиБ, не так уж редко пользуется склонностями наших несознательных граждан, падких на псевдодуховность - здесь и диссида, и "духовное развитие" в одном флаконе. Ну а то, что Сканти при этом получает бонусы - наших "борцов с режимом" не волнует. Даже наоборот. Патриотизм у них своеобразный - они любят "народ, а не государство". Жаль только, что мало интересуются тем, чего этот народ, собственно, хочет. Да, как и писал наш знаменитый "борец с режимом", великий диссидент Рошен, отсидевший целых семь лет на Элейиле, а ныне пребывающий в Сканти: "Лучше опустошить все это проклятое Создателем место, превратив его термоядерными бомбами в безжизненную пустыню - лучше уничтожить этих страшных людей и их потомков до седьмого колена…" Уж конечно, скантийцам это было бы лучше. Только вот я лично придерживаюсь другого мнения.
Тогда мне удалось накрыть эту секту, и я вывел на нее наших антимагов - тогда и встретился впервые с Лавеном. Он присутствовал при самой операции. И потом вынес такой вердикт почему-то: у тебя, сказал он, Савинта, есть хватка настоящего инквизитора. Ты чуешь дьявола и можешь схватить его за хвост. На тебе благословение Божье. Давай-ка к нам, в шестой отдел. Поначалу я опешил: в общем-то, в контрразведке я был уже на хорошем счету, магия меня никогда особенно не интересовала. Ловить разных придурков… Но вот после плена… Может быть, плен меня и убедил. Ни за что, никому не признаюсь в этом. Но если честно - я вдруг понял, что никогда больше не хочу попасть в Сканти. Никогда, ни за что. Даже в отпуск, даже просто так. Тошнит меня от этой страны. Выворачивает. Ну а в Шестом отделе куда меньше шансов, что пошлют за границу. Правда, после того, как я так здорово засветился, меня, скорее всего и не послали бы. Может быть, просто захотелось резко изменить свою жизнь. Я и согласился…
Сказать, что жалею - да нет. Вот уже шесть лет я работаю с Лавеном. Работаем в столице - но в нашем деле это неважно, наоборот, в столице меньше настоящего, матерого врага, вот в Кари, например, есть целые древние школы практикующих магов. Но в Кари мне тоже не очень-то хочется, там я уже тоже побывал. Дела у нас все больше - мелочь. Вроде этих Белых Целителей. Шарлатанство, незаконная практика. У большей части задержанных никакого вреда доказать не удается. Их сажают на год либо условно - просто за оккультную практику. Случаются, конечно, и более серьезные события. Самоубийства, убийства, психические нарушения - последних вообще много. Любимое занятие хвостатого - сводить людей с ума. Индуцированные психозы… Такая статья тоже есть, и хоть наказание там предусмотрено тоже не то, чтобы очень зверское - однако общее положение преступника усугубляет.
Тарсий иногда посмеивается надо мной. Ну еще бы, у него работа куда более реальная и конкретная. Убийства, тяжкие телесные - обычная уголовщина.
И все же работать антимагом мне интересно. Приходится иметь дело с очень любопытными типами. Да и получается неплохо. Прав был Лавен - это мое место. Призвание, можно сказать.
Абель любит меня. На работе, конечно, мы общаемся строго официально. Но в свободное время - по имени и на ты. И на большие семейные торжества Абель меня приглашает. Вот как нынче, к примеру.
30-летие свадьбы Лавены отмечали на природе. Как раз, по иронии судьбы - на Ренке, правда довольно далеко от места, на которое я вчера ориентировал наружку. Речка - тихая, туманная, текла к морю, взбрыкивая на прибрежных валунах, две собаки носились по мелководью, поднимая тучу брызг. Абель самолично хлопотал у костра, развешивая на перекладине сарки - мясные лоскутья, хорошо промаринованные с вечера. Я подошел к компании молодежи… н-да, когда же случился этот момент, и я осознал, что уже не отношусь к данной категории? Ведь жизненный опыт здесь ни при чем, после войны, в 22 года я не почувствовал себя стариком - хотя следовало бы. Наверное, когда увидел их - других… Слишком уж непохожих на нас. Песни - хоть и близкие нашим, но другие. Другие лица. В центре кружка сидела Иринэль с гитарой. Дочь Абеля. Младшая. Заметила меня и глянула своими чудными, огромными карими глазами. Лицо ее очень осунулось в последнее время и побледнело. Так и не восстановилась еще после болезни. Недавно еще Абель ходил сам не свой - Иринэли поставили страшный диагноз. В наше-то время, когда медицина уже почти всесильной кажется… Поговаривают, что вирус злокачественной лейкопении - продукт искусственный, разработан в Сканти. Но серьезных подтверждений тому нет. Я лично в это не верю. Просто энтропия сопротивляется натиску разума: чем круче медицина, тем безнадежнее болезни. К счастью, диагноз Иринэли не подтвердился… Не знаю подробностей. Наверное, был обычный лейкоз какой-нибудь.
Иринэль и до того была полупрозрачной - темная фея, парао из карийских сказок. А после болезни уже вовсе потеряла материальность, и этот ее взгляд - словно в себя погруженный, хранящий тайну. Ей только парней с ума сводить… К счастью, меня такие взгляды мало привлекают. Гораздо хуже - когда видишь серые или зеленоватые глаза, чуть раскосые и ясные, как утреннее небо. Но такие редко встречаются.
Иринэль тихо перебирала струны, и так же тихо она запела, но голос ее был слышен четко - вокруг установилась мертвая тишина.
От жажды умираю над ручьем,
Палит нещадно солнце, медлит вечер,
Поток огня стекает мне на плечи,
Глаза следят за солнечным лучом.
Не дрогнет лист, не смолкнет пенье птицы,
Я не склонюсь к ручью, чтобы напиться,
Я, обретя свободу, заключен.
Я жаждать часа смерти обречен,
От жажды умирая над ручьем.
Я знаю, что меня не скроет ночь,
Как бы ни жаждал я свободы рьяно,
Мой враг, сосущий кровь, - сквозная рана,
И легкий шаг не сможет мне помочь.
Запутаны следы, но конский топот
И хриплых голосов азартный шепот,
Не приближаясь, не уходит прочь.* *Болдырева Наталья
Голос ложился хорошо на бледные гитарные звоны, на легкий шорох листьев и плеск воды. Диссонансом врывались в музыку сочные мерные удары по мячу - неподалеку народ постарше затеял игру в мету. Регина, жена шефа, весело скакала, ловко отбивая мячик, я даже залюбовался ее крепкой подвижной фигуркой - разве скажешь, что ей за 50? И как дочь непохожа на мать - ведь ничего же общего. Какие-то люди приближались к нам - запоздавшие гости? Две женщины. Подруги Регины… Я вдруг узнал - и вздрогнул, и невольно как-то, трусливо стал пятиться к реке, подальше от гитарной компании, от костра, от людей. Жесткошерстный пес подбежал, деловито обнюхал мои штаны, посмотрел на меня и счел малоинтересной личностью. Я спустился в овражек, где бежал ледяной прозрачный ручей, скользил по каменистому дну, чтобы влиться неподалеку в речонку, а дальше, в нескольких километрах ниже - в соленое устье, в море.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134
Тогда мне удалось накрыть эту секту, и я вывел на нее наших антимагов - тогда и встретился впервые с Лавеном. Он присутствовал при самой операции. И потом вынес такой вердикт почему-то: у тебя, сказал он, Савинта, есть хватка настоящего инквизитора. Ты чуешь дьявола и можешь схватить его за хвост. На тебе благословение Божье. Давай-ка к нам, в шестой отдел. Поначалу я опешил: в общем-то, в контрразведке я был уже на хорошем счету, магия меня никогда особенно не интересовала. Ловить разных придурков… Но вот после плена… Может быть, плен меня и убедил. Ни за что, никому не признаюсь в этом. Но если честно - я вдруг понял, что никогда больше не хочу попасть в Сканти. Никогда, ни за что. Даже в отпуск, даже просто так. Тошнит меня от этой страны. Выворачивает. Ну а в Шестом отделе куда меньше шансов, что пошлют за границу. Правда, после того, как я так здорово засветился, меня, скорее всего и не послали бы. Может быть, просто захотелось резко изменить свою жизнь. Я и согласился…
Сказать, что жалею - да нет. Вот уже шесть лет я работаю с Лавеном. Работаем в столице - но в нашем деле это неважно, наоборот, в столице меньше настоящего, матерого врага, вот в Кари, например, есть целые древние школы практикующих магов. Но в Кари мне тоже не очень-то хочется, там я уже тоже побывал. Дела у нас все больше - мелочь. Вроде этих Белых Целителей. Шарлатанство, незаконная практика. У большей части задержанных никакого вреда доказать не удается. Их сажают на год либо условно - просто за оккультную практику. Случаются, конечно, и более серьезные события. Самоубийства, убийства, психические нарушения - последних вообще много. Любимое занятие хвостатого - сводить людей с ума. Индуцированные психозы… Такая статья тоже есть, и хоть наказание там предусмотрено тоже не то, чтобы очень зверское - однако общее положение преступника усугубляет.
Тарсий иногда посмеивается надо мной. Ну еще бы, у него работа куда более реальная и конкретная. Убийства, тяжкие телесные - обычная уголовщина.
И все же работать антимагом мне интересно. Приходится иметь дело с очень любопытными типами. Да и получается неплохо. Прав был Лавен - это мое место. Призвание, можно сказать.
Абель любит меня. На работе, конечно, мы общаемся строго официально. Но в свободное время - по имени и на ты. И на большие семейные торжества Абель меня приглашает. Вот как нынче, к примеру.
30-летие свадьбы Лавены отмечали на природе. Как раз, по иронии судьбы - на Ренке, правда довольно далеко от места, на которое я вчера ориентировал наружку. Речка - тихая, туманная, текла к морю, взбрыкивая на прибрежных валунах, две собаки носились по мелководью, поднимая тучу брызг. Абель самолично хлопотал у костра, развешивая на перекладине сарки - мясные лоскутья, хорошо промаринованные с вечера. Я подошел к компании молодежи… н-да, когда же случился этот момент, и я осознал, что уже не отношусь к данной категории? Ведь жизненный опыт здесь ни при чем, после войны, в 22 года я не почувствовал себя стариком - хотя следовало бы. Наверное, когда увидел их - других… Слишком уж непохожих на нас. Песни - хоть и близкие нашим, но другие. Другие лица. В центре кружка сидела Иринэль с гитарой. Дочь Абеля. Младшая. Заметила меня и глянула своими чудными, огромными карими глазами. Лицо ее очень осунулось в последнее время и побледнело. Так и не восстановилась еще после болезни. Недавно еще Абель ходил сам не свой - Иринэли поставили страшный диагноз. В наше-то время, когда медицина уже почти всесильной кажется… Поговаривают, что вирус злокачественной лейкопении - продукт искусственный, разработан в Сканти. Но серьезных подтверждений тому нет. Я лично в это не верю. Просто энтропия сопротивляется натиску разума: чем круче медицина, тем безнадежнее болезни. К счастью, диагноз Иринэли не подтвердился… Не знаю подробностей. Наверное, был обычный лейкоз какой-нибудь.
Иринэль и до того была полупрозрачной - темная фея, парао из карийских сказок. А после болезни уже вовсе потеряла материальность, и этот ее взгляд - словно в себя погруженный, хранящий тайну. Ей только парней с ума сводить… К счастью, меня такие взгляды мало привлекают. Гораздо хуже - когда видишь серые или зеленоватые глаза, чуть раскосые и ясные, как утреннее небо. Но такие редко встречаются.
Иринэль тихо перебирала струны, и так же тихо она запела, но голос ее был слышен четко - вокруг установилась мертвая тишина.
От жажды умираю над ручьем,
Палит нещадно солнце, медлит вечер,
Поток огня стекает мне на плечи,
Глаза следят за солнечным лучом.
Не дрогнет лист, не смолкнет пенье птицы,
Я не склонюсь к ручью, чтобы напиться,
Я, обретя свободу, заключен.
Я жаждать часа смерти обречен,
От жажды умирая над ручьем.
Я знаю, что меня не скроет ночь,
Как бы ни жаждал я свободы рьяно,
Мой враг, сосущий кровь, - сквозная рана,
И легкий шаг не сможет мне помочь.
Запутаны следы, но конский топот
И хриплых голосов азартный шепот,
Не приближаясь, не уходит прочь.* *Болдырева Наталья
Голос ложился хорошо на бледные гитарные звоны, на легкий шорох листьев и плеск воды. Диссонансом врывались в музыку сочные мерные удары по мячу - неподалеку народ постарше затеял игру в мету. Регина, жена шефа, весело скакала, ловко отбивая мячик, я даже залюбовался ее крепкой подвижной фигуркой - разве скажешь, что ей за 50? И как дочь непохожа на мать - ведь ничего же общего. Какие-то люди приближались к нам - запоздавшие гости? Две женщины. Подруги Регины… Я вдруг узнал - и вздрогнул, и невольно как-то, трусливо стал пятиться к реке, подальше от гитарной компании, от костра, от людей. Жесткошерстный пес подбежал, деловито обнюхал мои штаны, посмотрел на меня и счел малоинтересной личностью. Я спустился в овражек, где бежал ледяной прозрачный ручей, скользил по каменистому дну, чтобы влиться неподалеку в речонку, а дальше, в нескольких километрах ниже - в соленое устье, в море.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134