Выйдя из ванны, Кэтрин быстро вытерлась, расчесала влажные волосы и оделась. После этого она направилась на кухню и открыла дверь кладовой. Полки были пусты. На верхней стоял чемодан с рацией. Кэтрин сняла его и отнесла в гостиную, где около окна прием был самым лучшим. Открыв крышку, она включила рацию.
Вторая важнейшая причина, по которой англичане не смогли поймать Кэтрин, заключалась в том, что она крайне осторожно пользовалась радио. Каждую неделю она включала его ровно на десять минут. Если бы у Берлина были для нее распоряжения, их должны были передавать именно в это время.
На протяжении пяти лет она не слышала ничего, кроме шипения атмосферных разрядов.
Сама она связывалась с Берлином лишь однажды, после того как ночью убила женщину в Суффолке и использовала ее имя для своих целей. Беатрис Пимм. Теперь она вспоминала об этой женщине без малейшей тени раскаяния. Кэтрин была солдатом, а на войне солдатам приходится убивать. Кроме того, убийство не было бессмысленным. Напротив, оно было абсолютно необходимым.
Для агента существовало два пути проникновения в Великобританию: либо тайно, на парашюте или маленькой лодке, либо легально, на пассажирском судне или самолете. У каждого из этих путей имелись свои недостатки. Попытка проскользнуть в страну незамеченным по воздуху или по морю была очень опасна. Агента могли заметить, он сам мог пострадать во время прыжка. Обучение владению парашютом само по себе потребовало бы добавить несколько месяцев к без того уже растянувшемуся почти до бесконечности обучению Кэтрин. Второй путь — въезд в страну на законных основаниях — тоже имел серьезные недостатки, хотя и другого рода. Агент должен был обязательно пройти паспортный контроль. В соответствующих ведомствах появлялись записи о дате и месте въезда. Когда начнется война, МИ-5, конечно, бросится изучать эти записи для того, чтобы выявить потенциальных шпионов. Если иностранец въехал в страну, но так и не покинул ее, МИ-5 прежде всего заподозрит в этом человеке немецкого агента. Решение придумал Фогель: вы спокойно приедете в Великобританию на пароходе, а потом нейтрализуете запись о своем въезде, изобразив свою смерть. Все было бы просто, если бы не одно «но» — для этого требовался труп. Беатрис Пимм после смерти превратилась в Кристу Кунст. МИ-5 не обнаружила Кэтрин, потому что просто-напросто не искала ее. И приезд, и исчезновение Кристы Кунст получили однозначное объяснение. В истории туристки из Нидерландов не было никакого намека на существование Кэтрин.
Кэтрин налила себе еще одну чашку чая, надела наушники и принялась ждать.
Она чуть не облилась чаем, когда через пять минут услышала так давно ожидаемые сигналы.
Гамбургский радист отстучал серию, служившую ее позывным.
Немецкие радисты считались самыми аккуратными в мире. И самыми быстрыми. Кэтрин, несмотря на все ее старания, так и не удалось записать передачу с первого раза. Когда гамбургский радист закончил, она попросила его повторить сообщение.
Он повторил, на сей раз помедленнее.
Кэтрин записала текст и отстучала сигнал подтверждения приема.
Ей потребовалось несколько минут, чтобы извлечь шифровальный блокнот, и чуть больше времени, чтобы расшифровать сообщение. Закончив, она, не веря своим глазам, уставилась на листок бумаги.
«НАЗНАЧАЕТСЯ СВИДАНИЕ АЛЬФА».
Курту Фогелю наконец-то потребовалось, чтобы она встретилась с другим его агентом.
Глава 8
Хэмптон-сэндс, Норфолк
Под дождем, нещадно заливавшим Норфолкское побережье, Шон Догерти, чувство равновесия которого потерпело заметный ущерб от выпитых пяти пинт водянистого пива, пытался взгромоздиться на велосипед возле дверей «Хэмптон-армз». С третьей попытки ему это удалось, и он отправился домой. Неторопливо нажимая на педали, Догерти почти не видел деревню, по которой проезжал. Она представляла собой весьма тоскливое место: два ряда домов, вытянувшихся вдоль единственной улицы, магазинчик и паб «Хэмптон-армз». Вывеску паба не красили с 1938 года: краска, как и почти все остальное, была нормирована. На восточном конце деревню замыкало здание церкви Святого Иоанна, за которой раскинулось местное кладбище. Догерти мысленно перекрестился (оторвать руку от руля он не рискнул), проезжая мимо входа в место последнего упокоения, и покатил по деревянному мосту, перекинутому через ручей, впадавший прямо в море. Вскоре деревня скрылась за завесой дождя.
Только начинало смеркаться, а из-за дождя казалось, что уже наступила ночь. Догерти изо всех сил пытался не свалиться с велосипеда, вилявшего по разбитой колее. Он был приземистым мужчиной лет пятидесяти, с зелеными глазами, посаженными слишком глубоко, неопрятной седоватой бородой и приплюснутым и сдвинутым в сторону кривым носом, который ломали гораздо чаще, чем ему хотелось вспоминать — за непродолжительную карьеру Шона в качестве боксера второго полусреднего веса в Дублине и еще несколько раз в пьяных уличных драках. Он был одет в прорезиненное пальто, какие носили все местные жители, и шерстяную кепку. Холодный ветер бил ему в лицо, ветер Северного моря, режущий, словно нож, пах арктическими ледяными полями и норвежскими фьордами, которые ему пришлось преодолеть, перед тем как обрушиться на Норфолкское побережье.
Но вот дождь ненадолго прекратился, и сразу открылся вид на широко раскинувшиеся изумрудные поля, бескрайнюю серую полосу моря и густо поросшие тростниками и травой солончаковые болота, преграждавшие подход к нему. Левее их непроходимую полосу сменял широкий, казавшийся бесконечным пляж, плавно спускавшийся к воде. А неподалеку справа поднимались зеленые холмы, верхушки которых кое-где соприкасались с низкими облаками.
Пара гусей Брента, прилетевших на зимовку из Сибири, поднялась из болота и помчалась над водой, легко взмахивая широкими крыльями. Норфолкское побережье, где всегда гнездилось бесчисленное количество разновидностей птиц, в прошлом пользовалось большой популярностью у туристов. Но война сделала занятия орнитологией почти невозможными.
Большая часть Норфолка представляла собой военную зону с ограниченным доступом. Кроме того, из-за нормирования бензина мало у кого из англичан оставалась возможность путешествовать по таким глухим углам страны. А тем, у кого такая возможность сохранилась, было бы крайне трудно понять, куда нужно ехать: весной 1940 года, во время лихорадочной подготовки к отражению вражеского вторжения, правительство распорядилось поснимать все дорожные указатели.
Шон Догерти обращал на это и другие подобные веши особое внимание, гораздо большее, чем прочие обитатели Норфолкского побережья. В 1940 году он был завербован, стал шпионом абвера и получил агентурную кличку Изумруд.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172