— Этим летом жди еще больших неприятностей, — сказал Гектор Итану, сворачивающему самокрутку. — Нет, не от пастухов, которые проходят по тропе…
Итан снял мокасины и растянулся на кровати. Он закурил, глубоко затянувшись.
— Каких неприятностей?
— Поселенцы. Я слышал, наверху уже все решено. 22 апреля начнется заселение, захват индейской земли к югу от спуска Чероки. Они столкнут лбами всех: белых колонистов с племенами индейцев, страшно подумать, что может произойти. Армия, наверняка, пошлет нас в качестве наблюдателей, а то дай им волю, так они захапают себе и резервацию индейцев… Чует мое сердце, бедным индейцам ничего не останется. Раньше мы этих поселенцев выставляли как преступников… А теперь что? Встречать их с распростертыми объятиями?! Добро пожаловать! Хватайте, сколько хотите и сможете!
Итан еще раз затянулся, отвлеченно посмотрев на струйку дыма от сигареты.
— Да, если дела и дальше так пойдут, то, глядишь, через пару лет и спуск Чероки окажется у белых. Правительству надо отдать должное: оно так изощренно втягивает в конфликт все индейские племена.
— Проклятие! Для нас, индейцев, стало привычным, что нас, как ненужный хлам, перемещают с одного места на другое! Погоди, скоро все забудут, что здесь были земли индейцев. Все это станет территорией белых. И как назло уже не осталось ни одного клочка земли, на который бы нас можно было согнать! — Ну что тут скажешь… Итан кивнул:
— Белые называют это прогрессом.
— Зря твой отец бросил свое дело! Немало пользы бы он принес, если бы продолжал торговать на спуске Чероки.., особенно сейчас.
Итан сидел, скрестив ноги и упершись локтями в колени.
— Думаю, что да. Он ладил и с белыми и с индейцами. Но он скучал по родным. Он уже старый, часто болеет и считает, что перед смертью должен пожить с родственниками.
— Он должен думать и о сыне. Итан нахмурился:
— Они меня не признают. Папа рассказывал мне, что мой дядя так и не простил отцу, что он женился на чейенке. Не думаю, что они будут рады моему приезду. Но я не виню отца. Он должен пожить с родственниками, ведь он не видел брата пятнадцать лет! К тому же он пишет, что часто болеет. А там, среди родственников, он под присмотром. Мне следовало бы навестить отца. Пожалуй, я так и сделаю летом.
— Ну, и правильно. — Гектор вынул из кармана рубашки носовой платок и высморкался. — Правда, горячие денечки будут у нас весной и летом. Эти поселенцы прибавят нам хлопот. Они налетят на эти земли, как мухи на дерьмо, ты же знаешь, какие они жадные. —Вечно норовят отхватить то, что им не принадлежит, кусочек пожирнее да полакомее, хапнуть побольше. А индейцы? Разве могут они оставаться равнодушными? От всего этого озвереешь. Словом, скучать не придется.
Итан устроился поудобнее.
— И думать не хочу об этом сейчас. Мне надо выспаться, не отвлекай меня своими разговорами. — Он протянул руку и положил сигарету на столик за кроватью.
— Пойду к интенданту, получу новую бритву, — усмехнулся Гектор, поднимаясь. Итан приоткрыл глаза:
— А твоя старая что, сломалась или устала выскребать твои морщины?
— Морщинистая кожа — свидетельство мудрости, чего, глядя на тебя, не скажешь, — парировал Гектор, надевая куртку из оленьей кожи.
— Да что ты? Смотри не заблудись, когда пойдешь к интенданту, а то ищи тебя потом! Все, я хочу спать!
— И тебя не волнует то, что я опять могу попасть в переделку?
— Да мне то что?
— Ох, до чего же ты бесчувственный тип! Грех смеяться над стариком!
Итан окинул взглядом приземистую фигуру Гектора Уэллса. Несмотря на свои годы, он был еще достаточно крепким и сильным и не уступал молодым.
— Давай, проваливай! Не мешай мне спать! Гектор улыбнулся, покачав головой.
— Вы, чейены — слабаки. Вам надо больше отдыхать.
Итан схватил подушку с соседней кровати и швырнул ее в Гектора. Тот засмеялся и вышел. Итан снова прилег и подумал о том, что Гектор прав: нелегко им придется этим летом, передела земли не избежать. Белые захватчики нацелились на последний форпост индейцев.
* * *
Поезд, в котором ехали приютские, замедлял ход. Приближалась станция. Элли словно передалось возбуждение людей, запрудивших платформу. Многочисленные фургоны, тележки, повозки заполнили всю привокзальную площадь и даже все прилегающие к вокзалу улицы. Яблоку упасть было негде.
— Пора, Тоби, — шепнула она брату. — Посмотри, мы же моментально затеряемся в этой толпе. Тоби посмотрел в окно и нахмурился.
— Генри Бартел что-то говорил вчера мистеру Харрингтону насчет захвата индейских земель. Это, наверное, поселенцы.
— Ты заметил, что по пути следования поезда на каждой станции людей все прибывало. — Элли прочитала вывеску на станции — “Арканзас”. Именно этот город мистер Харрингтон назвал приграничным рубежом, перевалочным пунктом. Отсюда и начнется напряженная “погоня” за лучшей землей. — Тоби, если, бы нам удалось смешаться с толпой… Бартел бы сроду нас не нашел!
Тоби смотрел на нескончаемый людской поток.
— Я не знаю, Элли, — он провел рукой по волосам. — Если даже нам это и удастся, что мы будем делать потом?
— Мы присоединимся к этим людям и тоже попробуем захватить землю, — тихо, почти шепотом, ответила Элли.
— Но у нас же нет ни тележки, ни продуктов.., а деньги.., где мы возьмем их, чтобы хоть что-то купить? Вся наша собственность — это одежда в сумках за спиной. А лошадью управлять ты умеешь? А тележку везти?
— Я достану деньги. А об остальном мы позаботимся потом.
— Как ты достанешь деньги?
— Так же, как и раньше, когда мы воровали для отца.
— Элли! Даже не смей думать об атом! Мы же договорились, что ты никогда больше не возьмешься за старое.
— — .. Только в случае крайней необходимости. Бог простит нам этот грех. — Элли сжала его руку. — У нас больше не будет такой возможности! Давай сойдем с поезда, Тоби. Приготовься!
— Проводник сказал, что поезд будет довольно долго стоять на этой станции, — объявил подошедший Бартел. — Почти все пассажиры этого поезда приехали осваивать новые земли. Им надо выгрузить свои вещи. Кому нужно " — туалет на станции, мистер Харрингтон покажет. Постройтесь парами, а я пойду посмотрю, может, удастся купить печенья и молока. У меня осталось не так уж и много денег, но на печенье хватит.
Элли пристально посмотрела на Бартела. Он лжет. Наверняка церковь выделила ему достаточную сумму, а он пытается прикарманить часть денег, поэтому и экономит на сиротах. Ей было жалко этих детей. Дай Бог, чтобы они нашли себе хороших опекунов!
Мистер Клайд Харрингтон, который по натуре был мягче и добрее Бартела, начал выводить детей из вагона.
— Мы сбежим, когда Бартел вернется с продуктами, — предупредила она Тоби, — руки у него будут заняты, и я вытащу его кошелек.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93