Но как он этого добился? Вот где Норман упирался в глухую стену. Нейтральность Швейцарии основывалась на явных преимуществах: ключевое местоположение, границы, которые изо всех мнящих себя современными аттилами завоевателей имел наглость нарушить только Наполеон (даже нацисты сочли более выгодным оставить Швейцарию в покое), ревниво охраняемая репутация честности в коммерции, которая превратила крохотную страну в международный финансовый центр и средоточие высокоточных производств, так что даже нехватка минеральных ресурсов обернулась подлинным благословением.
А Бениния? Расположена между двух могущественных стран-соперниц, каждая из которых с радостью пожертвовала бы одну-две армии обременительной неквалифицированной рабочей силы, лишь бы заполучить прекрасный морской порт и речные маршруты через предгорья Модо; экономически нежизнеспособна и держится только за счет постоянной иностранной помощи; далеко не индустриализированная, отсталая до такой степени, что стала исключением даже в Африке.
От размышлений об этих аномалиях у Нормана разболелась голова, но он упрямо пробивался вперед, расширяя область запросов, пока исследовательский отдел не прислал ему гневный меморандум, желая знать, какое, черт побери, отношение имеют события первого года по мусульманскому летосчислению к экономическому проекту двадцать первого века.
Норман смутно чувствовал, что, если бы он смог ответить на этот вопрос, его не ставила бы так в тупик эта захудалая страна.
Однако исследовательский отдел был совершенно прав: бессмысленно углубляться так далеко, ведь письменных свидетельств о том времени не существует. Да и археологических артефактов почти не осталось. С точки зрения Бенинии, раскапывать прошлое было непозволительной роскошью. Вздохнув, Норман снова стал перебирать уже известное.
«Счастлива та страна, у которой нет истории» – и долгое время местность, позднее названная Бенинией, вполне соответствовала этой поговорке. Ее первое появление на мировой арене пришлось на период расцвета работорговли, когда давление арабов на севере вынудило голайни – этническую подгруппу берберов, мусульман по вероисповеданию и хамитов по языковой группе – уйти на запад мимо Тимбукту к Бенинскому заливу. Там они наткнулись на анклав шинка, подпираемых мандиго с одной стороны, и йоруба – с другой.
Соседи давно привыкли обходить шинка стороной, утверждая, будто они могущественные колдуны, способные украсть сердце самого доблестного воина. Голайни подняли их на смех: как правоверные мусульмане они отметали идею колдовства, и, уж конечно, неагрессивные, гостеприимные шинка, у которых как будто не вызывала гнева даже мысль о рабстве, не представляли собой явной угрозы.
Намереваясь захватить территорию, а местных жителей разводить как скот и бесконечный источник рабов на продажу, голайни водворились как новые хозяева этих земель. Но словно по колдовству, о котором говорили соседние племена, их затея провалилась. Не прошло и двадцати лет, как перестали формироваться невольничьи караваны. Голайни понемногу растворились в местном населении и вели мирное сельское существование, пока к двадцатом веку от их этнической идентичности остались только диалект и такие физиогномические характеристики, как «северный нос» и ширина лба.
Суевериям – возможно – следует приписать последующее нежелание связываться с шинка торговцев, поставляющих товар капитанам европейских невольничьих судов. В свое оправдание они ссылались на характерные черты этого народа: дескать, из шинка получаются плохие рабы, дескать, они хворые, дескать, находятся под особой защитой шайтана. За исключением одной-двух экспедиций, возглавленных европейцами, шинка по большей части оставались в безопасности, и никто им не докучал вплоть до наступления эры колониальный эксплуатации.
Когда раздел территорий уже шел полным ходом, англичане вышвырнули испанцев, которые держали торговую факторию неподалеку от современного Порт-Мейя как придаток к более крупному поселению на расположенном неподалеку острове Фернандо По, и дали понять французам в соседнем Того, что Бениния отныне находится под сенью британского флага.
Так в общем и целом оно и оставалось, если не считать юридического оформления положения вещей, которое привело к ситуации аналогичной той, какая возникла в Нигерии, а именно образования «Колонии и протектората британской короны».
И Бениния погрузилась в безвестность – до 1971 года, когда министерство по делам колоний в Лондоне не начало искать способ, как избавиться от немногих последних, ах каких неудобных заморских подопечных. Кое-какие из них, как, скажем, мелкие острова Тихого океана, были практически безнадежными, и самое лучшее, что можно было придумать, это сбагрить их на шею кому-нибудь еще, австралийцам, например. Однако поначалу от Бенинии никаких осложнений не ожидали. В конце концов, Гамбия, которая территориально была приблизительно того же размера, уже несколько лет как «обрела независимость».
Проблемы возникли, когда англичане стали искать, кому бы передать управление.
В Бенинии было немало компетентных чиновников, но в силу того факта, что мусульманская партерналистская модель укладывалась в шовинистические предрассудки выпускников английских закрытых учебных заведений Девятнадцатого века, большинство их были набраны среди северного меньшинства, то есть голайни. В точности то же самое имело место в Нигерии. Там сразу по обретении страной независимости большинство взбунтовалось против наследия викторианских предрассудков. Министерству по делам колоний не хотелось повторять эту ошибку, пусть даже шинка казались странно аполитичными. Более того, сподобься они организовать настоящую политическую партию, которая агитировала бы за независимость, самой проблемы бы не возникло.
Поломав головы, лондонские бюрократы остановились на молодом бенинце, который, пусть и не имел большого числа приверженцев, зато хотя бы пользовался всеобщим уважением. Зэдкиэль Фредерик Обоми получил образование в Великобритании и Соединенных Штатах. Он происходил из респектабельной, сравнительно обеспеченной семьи. Вершиной его устремлений было стать диктором образовательной программы, и он подвизался мастером на все руки на единственной телестанции, вещающей на регион залива: читал лекции и сводки новостей, давал комментарии текущим событиям на языках шинка и голайни. Несколько лет назад его временно откомандировали освещать последнее совещание Организации Африканского единства, и делегаты и от Эфиопии, и от Южной Африки с похвалой отзывались о молодом журналисте, поэтому вопроса о том, будет ли он принят за пределами Бенинии, также не возникало.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170