– Производит впечатление, да? Тогда позвольте вас спросить: что бы вы сделали, если бы к вам пришли, как пришли ко мне, и сказали, мол, хватит возиться с обезьянами, которые все равно неполноценны, твоя страна требует, чтобы ты работал с плазмой человеческой клетки, а если будут неудачные экземпляры, просто посади их в вольер, как результаты любого провалившегося эксперимента?
– Вы хотите сказать, что пока не добились успеха с человеческим материалом?
– Успех? Что такое успех? – горько возразил Сугайгунтунг. – Думается, в некотором смысле я преуспел. Я многократно извлекал ядро из донорской клетки и имплантировал ее в яйцеклетку, и она росла. Иногда я изменял какую-нибудь хромосому, и люди рожали здоровых детей от своих собственных плоти и крови, а ведь в противном случае эти дети могли бы быть больными или безумными… Думаю, родители довольны. Наверное, это можно назвать успехом.
– Вы пытались исцелить ген порфирии у Солукарты?
– И это тоже, – признался Сугайгунтунг, не слишком удивленный тем, что Дональду известна эта тщательно охраняемая тайна. – Но был побочный эффект. Появилось рассеченное небо.
– Это можно было бы выправить хирургическим путем…
– А также «циклопов глаз» и незарастающий родничок.
– Понимаю. Продолжайте.
– Я даже не знаю как. – Не замечая окружающего и словно бы всматриваясь за стены в непредсказуемое будущее, Сугайгунтунг снова сел, на ощупь отыскав стул. – Код человека много сложнее, но он не обязательно отличается от кода бактерии. Код человека приказывает делиться и комбинироваться, а код бактерии – делиться и рассеиваться. Но в обоих случаях главное – «делиться».
Он умолк.
– Но если вы можете наделить обезьяну способностью пользоваться языком, я бы сказал, от этого рукой подать как раз до того, что пообещало ваше правительство! – подстегнул его, сгорая от нетерпения, Дональд.
– Гм?.. – Сугайгунтунг очнулся от раздумий. – Ах да… С учетом имеющихся знаний, с помощью методик клонирования и тектогенетических изменений в дефектных генах Ятаканг мог бы в следующем столетии более-менее избавиться от наследственных заболеваний.
– Но ваше правительство как раз это и утверждает!
– Разве вы не понимаете, мистер Хоган? Меня не интересует, повторяю, не интересует, что они там утверждают! Они не ученые, а политики! – Сугайгунтунг тяжело вздохнул. – Что, собственно говоря, такое человек, мистер Хоган? Одна его часть – послание, веками передаваемое химическим кодом. Но это очень малая часть. Возьмите младенца и отправьте его расти среди зверей, как Маугли. В половозрелый период будет ли это человек, пусть даже не способный совокупляться и размножаться в своей физической форме? Нет, это будет плохая копия животного, которое его вырастило! Послушайте, есть участок хромосомы, который я могу – думаю, что могу, – исправить. После пятидесяти, сотни неудач я могу увеличить младенцу передний мозг настолько, что в сравнении с нами он будет все равно что мои орангутанги в сравнении со своими матерями. Кто станет учить подобного ребенка? Четыре из пяти моих обезьян убили себя потому, что мы не смогли научить их, как жить иначе, нежели по-людски. А они ведь не были людьми! Я мог бы изменить другой участок хромосомы, в котором закодированы определенные мышцы и кости, и создать человека ростом в три метра и с костями достаточно прочными, чтобы поддерживать его вес, и мышцами, чтобы он бегал, прыгал и бросал быстрее и дальше нас. В этом я уверен меньше, потому что огромная сила в моих обезьянах не требовалась. Но думаю, я сумел бы этого добиться. Возможно, у него были бы розовые глаза и отсутствовали бы волосы, но… По телу Дональда пробежал холодок.
– Но, значит, вы могли бы вывести супермена.
– Я могу читать загогулины хромосом в ваших клетках, как карту улиц этого города, – без тени тщеславия сказал Сугайгунтунг. – Дайте мне миллион клеток вашего тела – размножьте их в культурах, выращенных из срезов вашей кожи, утраты которых вы не заметите, не почувствуете, – и я скажу вам, почему, с точки зрения биохимии, вы такого, а не другого роста, почему у вас волосы именно такого цвета, почему кожа у вас светлая, а не темная, почему вы умны, почему у вас хорошее пищеварение и почему линии жизни у вас на ладонях раздваиваются в сантиметре от своего начала. Я ваших ладоней не видел – они под повязками. Но у вашего генотипа, как и любого другого, целая галактика сопутствующих характеристик.
Я мог бы имплантировать клонированное ядро из одной такой клетки в другую и дать вам идентичного брата-близнеца, который был бы вашим сыном. Я могу утверждать, что, если повезет, есть значительный шанс сделать его выше, сильнее, подвижнее, предположительно даже на несколько процентов умнее вас. Если бы вы настаивали на светлых волосах, я, вероятно, мог бы сделать его блондином. Я бы пошел даже дальше: если бы вы хотели девочку, я мог бы сделать вам весьма сносную имитацию. У ребенка были бы некоторые мужские атрибуты: плоская грудь, усы. Но пениса у него не было бы.
– Но если вы можете это уже сейчас, через двадцать пять лет…
– А по прошествии этого времени кто научит мое правительство не делать ничем не подкрепленных заявлений? – прервал его Сугайгунтунг.
Дональд откинулся на подушки, голова у него начинала ныть.
– Извините, – сказал он, – я безнадежно запутался. Но с ваших слов выходит, что вы можете выполнить вторую часть программы оптимизации, ту самую, которую все считают фантастической, а вот первая, основанная на реально доступном всем знании, как раз и не может быть воплощена… Я правильно понял?
Сугайгунтунг пожал плечами.
– Я знаю, какой уровень интеллекта необходим, чтобы из абитуриента вышел хороший тектогенетик. Генофонд Ятаканга не предоставит… армию тектогенетиков, которая в ближайшие сто лет потребуется для этой программы. Если все остальное в стране будет насильственно оставаться таким, как сегодня, такой армии у нас не будет никогда.
– Правительство это сознает?
– Я говорил об этом открыто и часто, но мне отвечали, что им лучше судить о политической целесообразности, а я пусть возвращаюсь в мою лабораторию и делаю как приказано. – Сугайгунтунг помялся. – В этой стране, как, я уверен, и в вашей тоже, все склонны верить специалистам. Но специализация в одном означает невежество во всем остальном, и есть ряд неопровержимых фактов…
– Если они упрутся в факты, – рискнул высказать догадку Дональд, – то скорее всего спустят на тормозах первую часть программы и больший упор сделают на вторую. Запустят интенсивный, бьющий на немедленный эффект проект по созданию модифицированных и улучшенных людей!
– А этого ни в коем случае нельзя делать! – воскликнул Сугайгунтунг, каждое слово подчеркивая ударом кулака о ладонь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170