– Желаю удачи!
Внезапно Пенни метнулась вперед, выбросив перед собой руки. Одна ручонка задела чашку, которую держал Эрик, и остатки содержимого пролились на подоконник и закапали с него на пол.
– Ах ты маленькая дрянь! – взорвался Эрик и дал ей затрещину.
– Эрик, прекрати! – крикнула Ариадна.
– Только посмотри, что она наделала! Просто чудо, что на одежду мне ничего не попало! – Вскочив на ноги, Эрик увернулся от темно-коричневой жидкости, стекавшей с края складного стола. – А ты заткнись! – добавил он, обращаясь к старшей дочери.
– Ты не имеешь права на нее орать! – не унималась Ариадна.
– Ладно, извини, пожалуйста. Это тебя устраивает? – Эрик схватил пакет с ленчем. – Но, бога ради, пойди и заткни близнецов. Пока никто не постучал в дверь с жалобой и не увидел тебя в таком виде! И сколько раз тебе говорить, не показывайся вне квартиры без нового корсета. Может, это положит конец слухам, какие о тебе ходят.
– Я не могу делать больше, чем уже делаю. Противозачаточные я покупаю в универмаге на углу, чтобы все знали, что я беру, а когда выхожу из дому, то всегда ношу под мышкой «Бюллетень НасеЛимита»…
– Знаю, знаю! Но какой смысл говорить это мне. Попытайся рассказать это нашим гребаным соседям. А теперь, ПОЖАЛУЙСТА, пойди заткни близнецов!
В дурном настроении Ариадна пошла попытаться, Эрик же схватил за руку старшую дочь.
– Пошли, – пробормотал он, направляясь к входной двери.
«Они практически в лицо мне говорят, что пора развестись. И возможно, они правы. Черт, я уверен, что мне полагалась прибавка за то, сколько я труда убил на разработку «Полного улета», – Господь знает (нет, только бы не оговориться, не произнести этих слов вслух, иначе они убедятся, что я действительно таков, как обо мне судачат), как она мне нужна, и, может, я ее получил бы, если бы не их подозрения насчет Арри… »
Потянув на себя дверь, он вытолкнул Пенелопу в коридор и только тогда увидел, что было под табличкой с номером его квартиры. К обивке двери была приклеена скотчем крест-накрест топорная мексиканская пластмассовая фигурка, статуэтка Девы Марии, какую за доллар можно купить в местном магазине игрушек. В приоткрытый рот куклы была заткнула таблетка противозачаточного.
Ниже кто-то поспешно вывел: «Что подошло ей, должно подойти и вам! »
– Куколка! – воскликнула Пенелопа, забыв о своем решении плакать до изнеможения. – Можно оставить ее себе?
– Нельзя! – взревел Эрик. Сорвав куклу, он топтал ее ногами, пока она не превратилась в кучку цветных осколков, потом тыльной стороной ладони растер нацарапанные мелом буквы, чтобы они стали неразборчивыми. Пенелопа заскулила снова.
В дальнем конце коридора раздался громкий визгливый смешок – судя по голосу, мальчишка лет десяти – двенадцати. Эрик круто повернулся, но успел углядеть только исчезающую ногу в кроссовке.
«Опять мальчишка Гасденов. Маленький паршивец!»
Но какой смысл кого-то обвинять? Пыжащемуся от сознания того, что у него никогда не будет больше одного ребенка, набившему руку в мелких интригах так, что его трижды выбирали старостой квартала, Деннису Гасдену даже не понадобится отрицать вину своего сына.
«Но что я мог поделать, если наш второй отпрыск оказался близнецами? Разве я запланировал, чтобы все трое кровососов родились девочками? Определение пола стоит кучу денег! И вообще в этом нет ничего противозаконного: у нас обоих чистый генотип, никакого диабета, никакой гемофилии, ничего!»
Ну да, законом не возбраняется. Но кому, черт побери, есть до этого дело? Не было бы – да и не могло бы быть – вообще никакого евгенического законодательства, если бы общественное мнение само не решило, что иметь трех и более детей нечестно по отношению к другим людям. Для страны с четырехмиллионным населением, где каждого воспитали на мечте об открытых просторах, где человек волен делать что вздумается, это было вполне логично.
«Мы больше не можем тут жить».
Но… куда податься? Они на грани разорения – спасибо государственному налогу на семьи с более чем двумя детьми. Стоимость проезда до работы из любого другого города в Калифорнии была бы непомерно высока, а ведь даже если они отдадут одну из близняшек на усыновление, им придется переехать очень далеко, чтобы сбежать от своей репутации. Впрочем, они могли бы улизнуть от налога, перебравшись через границу в Неваду, но именно потому, что этот диссидентский штат отказался устанавливать налог на детей и ввел минимум евгенического законодательства, цены на жилье там вдвое, а то и втрое выше, чем в Калифорнии.
«Хотя… так ли уж стоит цепляться за эту работу?»
Просто чудо, что в лифте на первый этаж они с Пенелопой ехали одни. Во время короткого спуска он поиграл с мыслью бросить работу и пришел к тому же выводу, что и всегда: если он не переедет очень далеко, не разведется с Арри (чрезмерная плодовитость могла служить поводом для развода в суде Невады, хотя Калифорния и остальные штаты пока на такое не решались) и оборвет все связи с семьей, у него не будет ни малейшего шанса получить должность, сравнимую с нынешней.
И опять же лучше всего он разбирается в генетической селекции и выведении новых штаммов марихуаны; это самый большой его капитал. А «Калифорнийская ХапкаСелость» без труда может в судебном порядке, по Акту об экономической тайне, запретить ему работать, чтобы он не переметнулся к конкурентам.
«Замкнутый круг».
Двери лифта открылись, и он повел, как всегда, протестующую Пенелопу по длинному коридору к школе квартала. Подавив угрызения совести – нехорошо бросать девочку на милость сверстников – обычным правдоподобным рассуждением, мол, ей нужно научиться плавать, иначе она утонет, он быстрым шагом направился к остановке скоропоезда.
Хотя бы четверка чудо-мальчиков, которая в последнее время его преследовала, позавчера и вчера не показывалась. Может, им наскучило. Может, их интересовал не он лично.
Пропустив свой билет через автоматический турникет на входе, он прошел на платформу ждать гудящего монорельсового вагона.
Вот тут-то они и были – все четверо стояли, прислонясь к колонне.
В это утро платформа была переполнена еще больше обычного. А значит, поезда идут не по расписанию – наверное, снова саботаж на линии. Система скоропроезда была главной мишенью пропекинских «партизан»: даже самое бдительное патрулирование бессильно против такой тактики, как бросание на рельсы бутылок, содержащих невинный с виду слабоалкогольный коктейль, на самом деле приправленный колонией саботажных бактерий, способных превратить сталь и бетон в хрупкий коралловый риф. Обычно Эрика, как и всех остальных, это приводило в ярость, но сегодня толпа раздраженных пассажиров позволяла надеяться, что удастся скрыться от глаз чудо-мальчиков.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170
Внезапно Пенни метнулась вперед, выбросив перед собой руки. Одна ручонка задела чашку, которую держал Эрик, и остатки содержимого пролились на подоконник и закапали с него на пол.
– Ах ты маленькая дрянь! – взорвался Эрик и дал ей затрещину.
– Эрик, прекрати! – крикнула Ариадна.
– Только посмотри, что она наделала! Просто чудо, что на одежду мне ничего не попало! – Вскочив на ноги, Эрик увернулся от темно-коричневой жидкости, стекавшей с края складного стола. – А ты заткнись! – добавил он, обращаясь к старшей дочери.
– Ты не имеешь права на нее орать! – не унималась Ариадна.
– Ладно, извини, пожалуйста. Это тебя устраивает? – Эрик схватил пакет с ленчем. – Но, бога ради, пойди и заткни близнецов. Пока никто не постучал в дверь с жалобой и не увидел тебя в таком виде! И сколько раз тебе говорить, не показывайся вне квартиры без нового корсета. Может, это положит конец слухам, какие о тебе ходят.
– Я не могу делать больше, чем уже делаю. Противозачаточные я покупаю в универмаге на углу, чтобы все знали, что я беру, а когда выхожу из дому, то всегда ношу под мышкой «Бюллетень НасеЛимита»…
– Знаю, знаю! Но какой смысл говорить это мне. Попытайся рассказать это нашим гребаным соседям. А теперь, ПОЖАЛУЙСТА, пойди заткни близнецов!
В дурном настроении Ариадна пошла попытаться, Эрик же схватил за руку старшую дочь.
– Пошли, – пробормотал он, направляясь к входной двери.
«Они практически в лицо мне говорят, что пора развестись. И возможно, они правы. Черт, я уверен, что мне полагалась прибавка за то, сколько я труда убил на разработку «Полного улета», – Господь знает (нет, только бы не оговориться, не произнести этих слов вслух, иначе они убедятся, что я действительно таков, как обо мне судачат), как она мне нужна, и, может, я ее получил бы, если бы не их подозрения насчет Арри… »
Потянув на себя дверь, он вытолкнул Пенелопу в коридор и только тогда увидел, что было под табличкой с номером его квартиры. К обивке двери была приклеена скотчем крест-накрест топорная мексиканская пластмассовая фигурка, статуэтка Девы Марии, какую за доллар можно купить в местном магазине игрушек. В приоткрытый рот куклы была заткнула таблетка противозачаточного.
Ниже кто-то поспешно вывел: «Что подошло ей, должно подойти и вам! »
– Куколка! – воскликнула Пенелопа, забыв о своем решении плакать до изнеможения. – Можно оставить ее себе?
– Нельзя! – взревел Эрик. Сорвав куклу, он топтал ее ногами, пока она не превратилась в кучку цветных осколков, потом тыльной стороной ладони растер нацарапанные мелом буквы, чтобы они стали неразборчивыми. Пенелопа заскулила снова.
В дальнем конце коридора раздался громкий визгливый смешок – судя по голосу, мальчишка лет десяти – двенадцати. Эрик круто повернулся, но успел углядеть только исчезающую ногу в кроссовке.
«Опять мальчишка Гасденов. Маленький паршивец!»
Но какой смысл кого-то обвинять? Пыжащемуся от сознания того, что у него никогда не будет больше одного ребенка, набившему руку в мелких интригах так, что его трижды выбирали старостой квартала, Деннису Гасдену даже не понадобится отрицать вину своего сына.
«Но что я мог поделать, если наш второй отпрыск оказался близнецами? Разве я запланировал, чтобы все трое кровососов родились девочками? Определение пола стоит кучу денег! И вообще в этом нет ничего противозаконного: у нас обоих чистый генотип, никакого диабета, никакой гемофилии, ничего!»
Ну да, законом не возбраняется. Но кому, черт побери, есть до этого дело? Не было бы – да и не могло бы быть – вообще никакого евгенического законодательства, если бы общественное мнение само не решило, что иметь трех и более детей нечестно по отношению к другим людям. Для страны с четырехмиллионным населением, где каждого воспитали на мечте об открытых просторах, где человек волен делать что вздумается, это было вполне логично.
«Мы больше не можем тут жить».
Но… куда податься? Они на грани разорения – спасибо государственному налогу на семьи с более чем двумя детьми. Стоимость проезда до работы из любого другого города в Калифорнии была бы непомерно высока, а ведь даже если они отдадут одну из близняшек на усыновление, им придется переехать очень далеко, чтобы сбежать от своей репутации. Впрочем, они могли бы улизнуть от налога, перебравшись через границу в Неваду, но именно потому, что этот диссидентский штат отказался устанавливать налог на детей и ввел минимум евгенического законодательства, цены на жилье там вдвое, а то и втрое выше, чем в Калифорнии.
«Хотя… так ли уж стоит цепляться за эту работу?»
Просто чудо, что в лифте на первый этаж они с Пенелопой ехали одни. Во время короткого спуска он поиграл с мыслью бросить работу и пришел к тому же выводу, что и всегда: если он не переедет очень далеко, не разведется с Арри (чрезмерная плодовитость могла служить поводом для развода в суде Невады, хотя Калифорния и остальные штаты пока на такое не решались) и оборвет все связи с семьей, у него не будет ни малейшего шанса получить должность, сравнимую с нынешней.
И опять же лучше всего он разбирается в генетической селекции и выведении новых штаммов марихуаны; это самый большой его капитал. А «Калифорнийская ХапкаСелость» без труда может в судебном порядке, по Акту об экономической тайне, запретить ему работать, чтобы он не переметнулся к конкурентам.
«Замкнутый круг».
Двери лифта открылись, и он повел, как всегда, протестующую Пенелопу по длинному коридору к школе квартала. Подавив угрызения совести – нехорошо бросать девочку на милость сверстников – обычным правдоподобным рассуждением, мол, ей нужно научиться плавать, иначе она утонет, он быстрым шагом направился к остановке скоропоезда.
Хотя бы четверка чудо-мальчиков, которая в последнее время его преследовала, позавчера и вчера не показывалась. Может, им наскучило. Может, их интересовал не он лично.
Пропустив свой билет через автоматический турникет на входе, он прошел на платформу ждать гудящего монорельсового вагона.
Вот тут-то они и были – все четверо стояли, прислонясь к колонне.
В это утро платформа была переполнена еще больше обычного. А значит, поезда идут не по расписанию – наверное, снова саботаж на линии. Система скоропроезда была главной мишенью пропекинских «партизан»: даже самое бдительное патрулирование бессильно против такой тактики, как бросание на рельсы бутылок, содержащих невинный с виду слабоалкогольный коктейль, на самом деле приправленный колонией саботажных бактерий, способных превратить сталь и бетон в хрупкий коралловый риф. Обычно Эрика, как и всех остальных, это приводило в ярость, но сегодня толпа раздраженных пассажиров позволяла надеяться, что удастся скрыться от глаз чудо-мальчиков.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170