Но…
– Ваши соотечественники не верят в истинность нашего заявления, – категорически отрезал Кетенг. – Сами вы верите?
Дональд помедлил.
– Надеюсь, то, о чем вы говорили, осуществимо, – наконец сказал он. – Однако профессор Сугайгунтунг уже много лет не публикует ничего о своей текущей работе, поэтому…
– Он занят секретными исследованиями для правительства, – сказал Кетенг. – Исследования подобного рода в вашей стране обычно бывают двух типов: или они ведутся для того, чтобы одна корпорация могла получить прибыль большую, чем ее конкуренты, и у вас есть шпионы, зарабатывающие себе на жизнь тем, что выведывают тайны компаний и продают их другим фирмам, или они связаны с разработкой все более эффективных методов убивать. У нас исследования ведутся, дабы повысить эффективность того, какими рождаются дети и как они становятся разумными взрослыми, способными принести все большую пользу своей отчизне. Можете как-то прокомментировать эти противоположные подходы?
– Как генетик я не могу не восхищаться программой, о которой вы объявили, и репутация профессора Сугайгунтунга не последний в ряду важных гарантов ее будущего успеха.
Дональд понадеялся, что такой двусмысленный ответ не выдаст ярости, какую вызвал у него пренебрежительный тон Кетенга.
– Мне ясно, что вы, как и все американцы, не одобряете существования людей, которые во всех отношениях лучше вас, – буркнул Кетенг. – Но поскольку ваш народ наконец снизошел до того, чтобы обратить внимание на наш эпохальный прорыв, мне надлежит способствовать вам в донесении до него фактов. Сейчас я выдам вам удостоверение, по которому вы сможете пользоваться правами, по закону положенными иностранным репортерам, письмо к врачам Университета патриотизма, чтобы операцию по стерилизации вам провели бесплатно, и программу пресс-конференций, назначенных на следующую неделю. Хотели бы вы перед уходом задать еще какие-то вопросы?
– Мне было поручено попытаться при первой же возможности взять интервью лично у профессора Сугайгунтунга, – сказал Дональд.
– У профессора нет времени на болтовню с иностранцами, он слишком занят, – отрезал Кетенг. – Однако если вы заглянете в данную вам программу, то увидите, что он должен выступить на пресс-конференции, назначенной на послезавтра. Тогда вам представится шанс задать ему свои вопросы вместе с остальными корреспондентами.
Дональд, чье терпение все больше и больше истощалось от целенаправленных колкостей, готов был взорваться.
– И чем же так занят Сугайгунтунг? – спросил он. – Ни один ученый в здравом уме не позволит себе выйти со своей программой на публику, не закончив всех предварительных исследований. Как раз такое умалчивание и заставляет людей подозревать, что работа не завершена, что заявление сплошь преувеличение, если не чего похуже.
Не сомневаюсь, – с нажимом и иронично ответил Кетенг, – что именно такой доклад вас проинструктировали послать для просвещения ваших соотечественников. Вам, американцам, не хватает проницательности. Пойдите в университетскую клинику и сами увидите, чем мы в Ятаканге так заняты! Мы не опустились до декаданса, который заставляет вас мыслить в категориях завершенной работы и отдыха. Наши планы обеспечат нас работой на несколько поколений вперед, и все потому, что мы не приемлем понятие «достаточно хорошо». Мы стремимся к совершенству. И профессор разделяет эту точку зрения. Это все?
«Нет, я еще даже не начал». Но Дональд проглотил непроизнесенные слова и послушно поднялся.
Разумнее всего, конечно, воспринимать официальные советы как приказы. Кетенг велел ему пойти в университетскую клинку и самому ее осмотреть, раз уж ему все равно надо туда для принудительной операции. Сразу по выходу из здания он подозвал риксу и объяснил, куда ему нужно попасть.
Худому и жилистому велосипедисту пришлось тащить повозку в гору, но продвигался бы он медленно, даже если бы дорога спускалась с крутого склона. Все ведущие к университету улицы были запружены людьми. С контингентом учащихся в шестьдесят тысяч человек Университет патриотизма был учебным заведением внушительного масштаба, но тут, как с интересом заметил Дональд, были не сплошь студенты. Здесь были люди всех возрастов – от подростков до почти древних старцев. Стариков в толпе было видно по тому, как окружающие образовывали вокруг них импровизированную живую стену, чтобы оттеснить напирающих. Традиция почитания старости тут была еще жива.
Некоторое время спустя, пока рикса полз в толчее, Дональд начал спрашивать себя, а есть ли тут вообще студенты. Немногие замечания, какие он ясно расслышал – ему не хотелось высовываться из повозки и привлекать к себе внимание своей европеоидной внешностью, – навели его на мысль, что это приезжие с других островов. Тогда правительственные заявления о полной поддержке генетической программы в народе небезосновательны, ведь на полутора милях, которые пока преодолел его рикса, скопилось, наверное, тысяч десять – двенадцать человек.
А еще он увидел рассеянных тут и там усталых и удрученных юношей и девушек, которые несли плакаты с лозунгами, и на всех до единого стояло имя Сугайгунтунга.
«Гм… идут в университет в надежде хоть одним глазком увидеть великого человека?»
Впереди улица упиралась в стену, ограждающую территорию университета: семифутовый барьер из чисто белого камня, украшенный стилизованными завитками и черточками ятакангской каллиграфии: здесь, как в Египте арабские письмена, ее широко использовали для украшения фризов на всех общественных зданиях. Выложенные водостойкой эмалью красного, синего, зеленого и белого цветов долговечные свидетельства величия Ятаканга и мудрости Солукарта преграждали путь любопытным.
У единственных, насколько он мог заметить, ворот стоял не только наряд полицейских в пропотевших формах и с расстегнутыми кобурами тазеров, но и отряд молодых людей с повязками в цветах национального флага – красного, синего и зеленого, – которые, похоже, успокаивали напирающих просителей, выстроившихся вдоль стены, толкающихся и увещевающих. Дональд напряг слух, чтобы разобрать хоть что-то в общем гаме, и ему показалось, он различил несколько связных фраз: «Имейте терпение… врачу в вашем поселке скажут, что делать… прилежно трудитесь и правильно питайтесь, иначе, что бы вы ни делали, ваши дети все равно не будут здоровыми…»
Дональд кивнул. Очевидно, на основании таких отговорок Дейрдре Ква-Луп и пришла к выводу о том, каковы будут последствия разочарования ятакангцев.
Риксе наконец удалось высадить его у ворот. Полицейскому, который подошел выяснить, кто он, Дональд предъявил свой паспорт и письмо Кетенга, дающее ему право на бесплатное обслуживание в университетской клинике.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170
– Ваши соотечественники не верят в истинность нашего заявления, – категорически отрезал Кетенг. – Сами вы верите?
Дональд помедлил.
– Надеюсь, то, о чем вы говорили, осуществимо, – наконец сказал он. – Однако профессор Сугайгунтунг уже много лет не публикует ничего о своей текущей работе, поэтому…
– Он занят секретными исследованиями для правительства, – сказал Кетенг. – Исследования подобного рода в вашей стране обычно бывают двух типов: или они ведутся для того, чтобы одна корпорация могла получить прибыль большую, чем ее конкуренты, и у вас есть шпионы, зарабатывающие себе на жизнь тем, что выведывают тайны компаний и продают их другим фирмам, или они связаны с разработкой все более эффективных методов убивать. У нас исследования ведутся, дабы повысить эффективность того, какими рождаются дети и как они становятся разумными взрослыми, способными принести все большую пользу своей отчизне. Можете как-то прокомментировать эти противоположные подходы?
– Как генетик я не могу не восхищаться программой, о которой вы объявили, и репутация профессора Сугайгунтунга не последний в ряду важных гарантов ее будущего успеха.
Дональд понадеялся, что такой двусмысленный ответ не выдаст ярости, какую вызвал у него пренебрежительный тон Кетенга.
– Мне ясно, что вы, как и все американцы, не одобряете существования людей, которые во всех отношениях лучше вас, – буркнул Кетенг. – Но поскольку ваш народ наконец снизошел до того, чтобы обратить внимание на наш эпохальный прорыв, мне надлежит способствовать вам в донесении до него фактов. Сейчас я выдам вам удостоверение, по которому вы сможете пользоваться правами, по закону положенными иностранным репортерам, письмо к врачам Университета патриотизма, чтобы операцию по стерилизации вам провели бесплатно, и программу пресс-конференций, назначенных на следующую неделю. Хотели бы вы перед уходом задать еще какие-то вопросы?
– Мне было поручено попытаться при первой же возможности взять интервью лично у профессора Сугайгунтунга, – сказал Дональд.
– У профессора нет времени на болтовню с иностранцами, он слишком занят, – отрезал Кетенг. – Однако если вы заглянете в данную вам программу, то увидите, что он должен выступить на пресс-конференции, назначенной на послезавтра. Тогда вам представится шанс задать ему свои вопросы вместе с остальными корреспондентами.
Дональд, чье терпение все больше и больше истощалось от целенаправленных колкостей, готов был взорваться.
– И чем же так занят Сугайгунтунг? – спросил он. – Ни один ученый в здравом уме не позволит себе выйти со своей программой на публику, не закончив всех предварительных исследований. Как раз такое умалчивание и заставляет людей подозревать, что работа не завершена, что заявление сплошь преувеличение, если не чего похуже.
Не сомневаюсь, – с нажимом и иронично ответил Кетенг, – что именно такой доклад вас проинструктировали послать для просвещения ваших соотечественников. Вам, американцам, не хватает проницательности. Пойдите в университетскую клинику и сами увидите, чем мы в Ятаканге так заняты! Мы не опустились до декаданса, который заставляет вас мыслить в категориях завершенной работы и отдыха. Наши планы обеспечат нас работой на несколько поколений вперед, и все потому, что мы не приемлем понятие «достаточно хорошо». Мы стремимся к совершенству. И профессор разделяет эту точку зрения. Это все?
«Нет, я еще даже не начал». Но Дональд проглотил непроизнесенные слова и послушно поднялся.
Разумнее всего, конечно, воспринимать официальные советы как приказы. Кетенг велел ему пойти в университетскую клинку и самому ее осмотреть, раз уж ему все равно надо туда для принудительной операции. Сразу по выходу из здания он подозвал риксу и объяснил, куда ему нужно попасть.
Худому и жилистому велосипедисту пришлось тащить повозку в гору, но продвигался бы он медленно, даже если бы дорога спускалась с крутого склона. Все ведущие к университету улицы были запружены людьми. С контингентом учащихся в шестьдесят тысяч человек Университет патриотизма был учебным заведением внушительного масштаба, но тут, как с интересом заметил Дональд, были не сплошь студенты. Здесь были люди всех возрастов – от подростков до почти древних старцев. Стариков в толпе было видно по тому, как окружающие образовывали вокруг них импровизированную живую стену, чтобы оттеснить напирающих. Традиция почитания старости тут была еще жива.
Некоторое время спустя, пока рикса полз в толчее, Дональд начал спрашивать себя, а есть ли тут вообще студенты. Немногие замечания, какие он ясно расслышал – ему не хотелось высовываться из повозки и привлекать к себе внимание своей европеоидной внешностью, – навели его на мысль, что это приезжие с других островов. Тогда правительственные заявления о полной поддержке генетической программы в народе небезосновательны, ведь на полутора милях, которые пока преодолел его рикса, скопилось, наверное, тысяч десять – двенадцать человек.
А еще он увидел рассеянных тут и там усталых и удрученных юношей и девушек, которые несли плакаты с лозунгами, и на всех до единого стояло имя Сугайгунтунга.
«Гм… идут в университет в надежде хоть одним глазком увидеть великого человека?»
Впереди улица упиралась в стену, ограждающую территорию университета: семифутовый барьер из чисто белого камня, украшенный стилизованными завитками и черточками ятакангской каллиграфии: здесь, как в Египте арабские письмена, ее широко использовали для украшения фризов на всех общественных зданиях. Выложенные водостойкой эмалью красного, синего, зеленого и белого цветов долговечные свидетельства величия Ятаканга и мудрости Солукарта преграждали путь любопытным.
У единственных, насколько он мог заметить, ворот стоял не только наряд полицейских в пропотевших формах и с расстегнутыми кобурами тазеров, но и отряд молодых людей с повязками в цветах национального флага – красного, синего и зеленого, – которые, похоже, успокаивали напирающих просителей, выстроившихся вдоль стены, толкающихся и увещевающих. Дональд напряг слух, чтобы разобрать хоть что-то в общем гаме, и ему показалось, он различил несколько связных фраз: «Имейте терпение… врачу в вашем поселке скажут, что делать… прилежно трудитесь и правильно питайтесь, иначе, что бы вы ни делали, ваши дети все равно не будут здоровыми…»
Дональд кивнул. Очевидно, на основании таких отговорок Дейрдре Ква-Луп и пришла к выводу о том, каковы будут последствия разочарования ятакангцев.
Риксе наконец удалось высадить его у ворот. Полицейскому, который подошел выяснить, кто он, Дональд предъявил свой паспорт и письмо Кетенга, дающее ему право на бесплатное обслуживание в университетской клинике.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170