Я открыл медальон, надеясь найти там
свой портрет, но там почему-то было изображение вставшей на дыбы лошади. Я
спросил:
- Почему у тебя в медальоне лошадь? В глазах у нее появился испуг.
- Лошадь? - недоуменно прошептала Моника. И вдруг раздалось громкое
ржание, очень громкое, заполнившее собой все ночное пространство. Моника
тоже ужасно закричала. - Пауль! Смотри! Как это?! Она вцепилась в меня
обеими руками и кричала во весь голос. Я обернулся и увидел за своей спиной
Пале.
Его лицо в лунном свете блестело, как металлическое.
- Я не помешал? - спросил он мягко, но голос его раздавался гулко, словно
в пещере. - Вы слышали лошадь? Необыкновенное нервное животное. Взгляните
вон туда!
- И он указал на море. Там по яркой морской глади прямо на наш остров
несло лошадиный труп. Морда коня с разинутой пастью торчала кверху, оскалив
огромные зубы - отвратительное, ужасное зрелище!
- Вам не кажется, что они как-то связаны с самим сатаной? - гулко и
страшно звучал голос Пале. - Почему в народных повериях у черта обязательно
есть лошадиные копыта?..
Я проснулся. Зажег спичку и взглянул на часы: половина второго. Я
попытался успокоиться и повернулся на другой бок. Но нет! Этот абсурдный сон
вспоминался во всех деталях. Тогда я попробовал сосредоточиться и объяснить
себе, что это было. Ясно, мне приснились обрывки того, что случилось в
реальности за этот день, грубая мешанина кадров из кинопленки, безумный
монтаж эпизодов, вырванных из естественного контекста и приправленных
собственной фантазией. Кстати, я вспомнил: у Моники в самом деле был золотой
медальон, маленький медальон на цепочке. Кажется, я целовал его - мои губы
запомнили его лучше, чем глаза. Ну, и что, это значит?
Беспокойство не покидало меня. Я дышал тяжело и неровно. Окно было
распахнуто, и в комнате, в общем-то, хватало воздуха. Но спать решительно не
хотелось. Я встал, накинул халат, подошел к окну. Была тихая, звездна",
очень спокойная и красивая ночь, кусты крыжовника под окном слегка шуршали,
покачиваясь, как пожилые сплетницы.
И тут - как продолжение сна - послышалось конское ржание: резкий,
звонкий, тревожный звук. "Вот, чертова скотина!" - мысленно выругался я.
Конюшня была видна из моего окна, я хорошо видел ее дверь и стену с окошком
- там не было ни души. Может, старой лошадке тоже снятся кошмары? Во всяком
случае, я подумал, что весь мой сон мог накрутиться на этот реальный звук.
Успокоенный, я вернулся в постель. Потом я уснул и проспал до утра без
всяких сновидений.
Утром, когда я еще брился, вошел Танкред.
- Пойдем взглянуть, как там наш вавилонский мудрец? - спросил он. Я
ополоснул лицо и отправился вместе с ним по коридору.
Перед дверью в желтую комнату мы остановились. Танкред внимательно
осмотрел три волоска.
- Магическая печать в порядке, - констатировал он. - Стало быть, ночью
дверь не открывали. Эй, Карстен! Ты там живой?
Нам никто не ответил. Сердце мое от ужаса дернулось и заколотилось прямо
в ушах: неужели Танкред нажал на ручку. Мы вошли.
Йерн неподвижно лежал на спине, глаза его были закрыты, Я бросился к
кровати и схватил его за плечо, он что-то буркнул, повернул голову - Слава
Богу! Мои ужасные подозрения не оправдались! Я слегка потряс его.
Он приоткрыл глаза.
- А, это вы!.. - проворчал он, с трудом шевеля языком. - Уже утро?.. Вы
что?..
Ни Танкред, ни я не ответили. Остолбенев, мы стояли рядом с кроватью, не
отрывая изумленных глаз от пола. Потом я услышал, как Танкред произнес:
- Ты все проспал, соня! Ты упустил главное событие в твоей жизни! Протри
глаза и смотри, бестолочь!
Йерн уселся и посмотрел на пол. "Он не мог сдержать изумленного
возгласа!" - как выразился бы сам Карстен Йерн, описывая эту сцену в своем
романе.
На полу, вокруг кровати ясно виднелась цепочка следов, грязных следов от
довольно больших подошв.
Несколько раз огибали они начерченный красным пентакль и вели к окну. А у
окна стояли в полуметре друг от друга тяжелые сапоги капитана Корпа -
носками к стене, будто там, у окна, широко расставив ноги, стоял невидимый
старый пират и смотрел на море.
Танкред подошел к окну, внимательно осмотрел сапоги, сравнил их подошвы
со следами по полу. Разумеется, они в точности совпадали. Потом он потрогал
пальцем кожу и лизнул свой палец.
- Они совсем мокрые! - сообщил он. - И соленые. Кажется, эти сапожки
самостоятельно прогулялись, хлебнули морской воды, а потом вернулись и
топали тут, вокруг тебя...
- Однако обратите внимание: ни одного отпечатка внутри пентакля? -
радостно провозгласил Карстен. - Он бродил вокруг, но не смог войти внутрь
пентакля. Он не смог пройти сквозь магическую стену! Вот что такое старые
добрые заклинания! Эх, если бы вы что-нибудь понимали. Ах, я болван! Как же
я мог проспать?! Нет, это непостижимо... Такое бывает раз в жизни - и все
проспал!
Мы подождали, пока он оделся, и позвали остальных. В очередной раз
придирчиво осмотрели всю комнату, и снова безрезультатно. Арне потащил меня
в соседнюю коморку:
- Как ты думаешь, - спросил он тихо, - Йерн не мог сам это подстроить?
Чтобы продемонстрировать нам свои "старые добрые заклинания" в деле?..
Своего рода - ложь во спасение?..
- А как он мог это сделать? Наша "печать" на двери была в целости и
сохранности, я гарантирую. Окно тоже было закрыто...
- Я как раз про окно и подумал. Если он вылез в окно с этими сапогами,
окунул их там в море и забрался обратно? Закрыл за собой окно... Не забудь,
он все-таки писатель! Голова у него работает...
- Если бы он был акробатом, а не писателем! От окна до земли чуть ли не
шесть метров! Он что, умеет ходить по вертикальной стене?
- А по канату?
- Он что, - скалолаз? И где он, по-твоему, спрятал свои канаты, крючья,
что там еще? Арне вздохнул:
- Ну, не знаю... Придется мне капитулировать. Вступаю в Общество
парапсихологов. Завтра поеду и вступлю.
За завтраком разгорелся жаркий спор, в котором, к сожалению, не родилось
истины. Танкред и Эбба безуспешно пытались пробиться сквозь частокол
вопросов, их "кто, что, как и почему" повисали в воздухе. Йерн погряз в
унылых самобичеваниях и недоумении по поводу своей непростительной
сонливости, а я от души обрадовался, когда Арне сумел положить конец
переливанию из пустого в порожнее, предложив пойти купаться. Погода с утра
была превосходная, и морские ванны, бесспорно, пошли бы нам на пользу.
Предложение было встречено общими рукоплесканиями.
Мы улеглись на согретое солнцем скальное плато и расслабились.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58
свой портрет, но там почему-то было изображение вставшей на дыбы лошади. Я
спросил:
- Почему у тебя в медальоне лошадь? В глазах у нее появился испуг.
- Лошадь? - недоуменно прошептала Моника. И вдруг раздалось громкое
ржание, очень громкое, заполнившее собой все ночное пространство. Моника
тоже ужасно закричала. - Пауль! Смотри! Как это?! Она вцепилась в меня
обеими руками и кричала во весь голос. Я обернулся и увидел за своей спиной
Пале.
Его лицо в лунном свете блестело, как металлическое.
- Я не помешал? - спросил он мягко, но голос его раздавался гулко, словно
в пещере. - Вы слышали лошадь? Необыкновенное нервное животное. Взгляните
вон туда!
- И он указал на море. Там по яркой морской глади прямо на наш остров
несло лошадиный труп. Морда коня с разинутой пастью торчала кверху, оскалив
огромные зубы - отвратительное, ужасное зрелище!
- Вам не кажется, что они как-то связаны с самим сатаной? - гулко и
страшно звучал голос Пале. - Почему в народных повериях у черта обязательно
есть лошадиные копыта?..
Я проснулся. Зажег спичку и взглянул на часы: половина второго. Я
попытался успокоиться и повернулся на другой бок. Но нет! Этот абсурдный сон
вспоминался во всех деталях. Тогда я попробовал сосредоточиться и объяснить
себе, что это было. Ясно, мне приснились обрывки того, что случилось в
реальности за этот день, грубая мешанина кадров из кинопленки, безумный
монтаж эпизодов, вырванных из естественного контекста и приправленных
собственной фантазией. Кстати, я вспомнил: у Моники в самом деле был золотой
медальон, маленький медальон на цепочке. Кажется, я целовал его - мои губы
запомнили его лучше, чем глаза. Ну, и что, это значит?
Беспокойство не покидало меня. Я дышал тяжело и неровно. Окно было
распахнуто, и в комнате, в общем-то, хватало воздуха. Но спать решительно не
хотелось. Я встал, накинул халат, подошел к окну. Была тихая, звездна",
очень спокойная и красивая ночь, кусты крыжовника под окном слегка шуршали,
покачиваясь, как пожилые сплетницы.
И тут - как продолжение сна - послышалось конское ржание: резкий,
звонкий, тревожный звук. "Вот, чертова скотина!" - мысленно выругался я.
Конюшня была видна из моего окна, я хорошо видел ее дверь и стену с окошком
- там не было ни души. Может, старой лошадке тоже снятся кошмары? Во всяком
случае, я подумал, что весь мой сон мог накрутиться на этот реальный звук.
Успокоенный, я вернулся в постель. Потом я уснул и проспал до утра без
всяких сновидений.
Утром, когда я еще брился, вошел Танкред.
- Пойдем взглянуть, как там наш вавилонский мудрец? - спросил он. Я
ополоснул лицо и отправился вместе с ним по коридору.
Перед дверью в желтую комнату мы остановились. Танкред внимательно
осмотрел три волоска.
- Магическая печать в порядке, - констатировал он. - Стало быть, ночью
дверь не открывали. Эй, Карстен! Ты там живой?
Нам никто не ответил. Сердце мое от ужаса дернулось и заколотилось прямо
в ушах: неужели Танкред нажал на ручку. Мы вошли.
Йерн неподвижно лежал на спине, глаза его были закрыты, Я бросился к
кровати и схватил его за плечо, он что-то буркнул, повернул голову - Слава
Богу! Мои ужасные подозрения не оправдались! Я слегка потряс его.
Он приоткрыл глаза.
- А, это вы!.. - проворчал он, с трудом шевеля языком. - Уже утро?.. Вы
что?..
Ни Танкред, ни я не ответили. Остолбенев, мы стояли рядом с кроватью, не
отрывая изумленных глаз от пола. Потом я услышал, как Танкред произнес:
- Ты все проспал, соня! Ты упустил главное событие в твоей жизни! Протри
глаза и смотри, бестолочь!
Йерн уселся и посмотрел на пол. "Он не мог сдержать изумленного
возгласа!" - как выразился бы сам Карстен Йерн, описывая эту сцену в своем
романе.
На полу, вокруг кровати ясно виднелась цепочка следов, грязных следов от
довольно больших подошв.
Несколько раз огибали они начерченный красным пентакль и вели к окну. А у
окна стояли в полуметре друг от друга тяжелые сапоги капитана Корпа -
носками к стене, будто там, у окна, широко расставив ноги, стоял невидимый
старый пират и смотрел на море.
Танкред подошел к окну, внимательно осмотрел сапоги, сравнил их подошвы
со следами по полу. Разумеется, они в точности совпадали. Потом он потрогал
пальцем кожу и лизнул свой палец.
- Они совсем мокрые! - сообщил он. - И соленые. Кажется, эти сапожки
самостоятельно прогулялись, хлебнули морской воды, а потом вернулись и
топали тут, вокруг тебя...
- Однако обратите внимание: ни одного отпечатка внутри пентакля? -
радостно провозгласил Карстен. - Он бродил вокруг, но не смог войти внутрь
пентакля. Он не смог пройти сквозь магическую стену! Вот что такое старые
добрые заклинания! Эх, если бы вы что-нибудь понимали. Ах, я болван! Как же
я мог проспать?! Нет, это непостижимо... Такое бывает раз в жизни - и все
проспал!
Мы подождали, пока он оделся, и позвали остальных. В очередной раз
придирчиво осмотрели всю комнату, и снова безрезультатно. Арне потащил меня
в соседнюю коморку:
- Как ты думаешь, - спросил он тихо, - Йерн не мог сам это подстроить?
Чтобы продемонстрировать нам свои "старые добрые заклинания" в деле?..
Своего рода - ложь во спасение?..
- А как он мог это сделать? Наша "печать" на двери была в целости и
сохранности, я гарантирую. Окно тоже было закрыто...
- Я как раз про окно и подумал. Если он вылез в окно с этими сапогами,
окунул их там в море и забрался обратно? Закрыл за собой окно... Не забудь,
он все-таки писатель! Голова у него работает...
- Если бы он был акробатом, а не писателем! От окна до земли чуть ли не
шесть метров! Он что, умеет ходить по вертикальной стене?
- А по канату?
- Он что, - скалолаз? И где он, по-твоему, спрятал свои канаты, крючья,
что там еще? Арне вздохнул:
- Ну, не знаю... Придется мне капитулировать. Вступаю в Общество
парапсихологов. Завтра поеду и вступлю.
За завтраком разгорелся жаркий спор, в котором, к сожалению, не родилось
истины. Танкред и Эбба безуспешно пытались пробиться сквозь частокол
вопросов, их "кто, что, как и почему" повисали в воздухе. Йерн погряз в
унылых самобичеваниях и недоумении по поводу своей непростительной
сонливости, а я от души обрадовался, когда Арне сумел положить конец
переливанию из пустого в порожнее, предложив пойти купаться. Погода с утра
была превосходная, и морские ванны, бесспорно, пошли бы нам на пользу.
Предложение было встречено общими рукоплесканиями.
Мы улеглись на согретое солнцем скальное плато и расслабились.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58