Именно он, мягко стелясь и петляя среди деревьев, приближался ко мне.
Не добежав шагов десять, Джек неожиданно остановился, загривок его вздыбился и из-под верхней губы показались восемь превосходных серебряных клыков. Джек зарычал на своего хозяина. Джек зарычал на меня!
– Господи, во что меня превратили, если даже ты не узнаешь меня, мой верный и добрый друг.
Голос был какой-то незнакомый, и мне самому впервые за все это время стало страшно. Страшно за себя.
Джек услышал эти слова, и именно они послужили ему паролем. Он еще некоторое время принюхивался, но когда запахи моего тела дошли до его ноздрей, все сомнения были отброшены прочь. Загривок моментально опал, и варакуда подбежал ко мне. Несколько минут мы сидели, обнявшись, естественно, обнимал только я. Умное животное будто чувствовало, что, возможно, расставание будет гораздо дольше.
– Ничего, моя собачка. Как только я закончу с этим делом, мы уберемся отсюда далеко-далеко, и я выброшу из себя всю эту незнакомую жуть. Мы вернемся домой, где будем жить тихо и спокойно. Если, конечно, я вернусь. Нет, Джек, ты ничем не сможешь помочь мне. Никто не сможет мне помочь. Я не прощаюсь с тобой. Просто, если я не вернусь к завтрашнему утру, можешь забыть меня и спокойно жить среди этого леса. Правда, я не знаю, долго ли ты сможешь жить спокойно. Нет, Джек, я не плачу – это просто ветер. А теперь иди, я не люблю долгих расставаний.
Джек немного отошел и снова уселся, глядя на меня своими печальными глазами.
– Джек, – обратился я более твердым голосом, – я попросил тебя уйти.
Но я прекрасно знал, что так просто варакуда не уйдет.
Ну ладно. Я соскочил с места и бросился в сторону Джека, крича слова, которые это животное понимало лучше всего. Наконец-то Джек понял, что перед ним снова его дурной хозяин, и, весело оскалившись, бросился к деревьям. Именно за это я и любил его, моего Джека.
Я посмотрел вслед удаляющемуся варакуде и подумал, как мне поступить с Ило, которая в это время появилась у меня за спиной.
– Ты хочешь, чтобы я поступил с тобой так же? – спросил я, поворачиваясь.
Девушка подошла почти вплотную.
– Ты стал совсем другим, Файон!
– Я знаю, и поэтому не стоит тебе задерживаться здесь.
– Но я помню тебя другим.
– Я тоже помню себя простым человеком. Но это было так давно.
Ило дотронулась до моей щеки. Ее остренькие ушки, которые уже не казались поросячьими, мелко подрагивали от неизвестных мне чувств. Я бы хотел думать, что это страх, но я знал, что все это совсем другое. Это то, что называют любовью.
– Я буду ждать тебя.
Я улыбнулся и боюсь, что моя улыбка получилась не слишком привлекательной.
– Ты же знаешь, что это невозможно.
– Нет, я не хочу этого знать, – чуть слышно прошептали ее губы.
Мне стало жаль ее. Но ложь с лешими, теперь я знал это точно, была бесполезна.
– Ило! Я люблю тебя, но сердце мое принадлежит той, другой женщине.
– Но ее нет.
– Все равно. Если я и отдам свое сердце, то только ей.
Я ожидал слез. Слезы – вечные спутники подобных сцен. Но голос Ило прозвучал неожиданно твердо.
– Я знаю, что ты ошибаешься и ты сам скоро в этом убедишься.
Она быстро пригнула сильным движением своих рук мое лицо и прижалась своими горячими губами к моим, холодным и мертвым.
Исчезла она так же внезапно, как и появилась, оставив мне на прощание запах цветов, срывающихся с ее губ.
Я вздохнул. Больше прощальных сцен не ожидалось. Все, кого я знал и любил, или умерли, или были далеко. Посмотрев на солнце, я увидел, что его золотой диск еле-еле выползает из-за верхушек деревьев. Оставалось еще немного времени. Я присел на корточки и замер в последнем прощании.
Я прощался со всеми друзьями, я прощался с солнцем и с травой. Я знал, на что иду. Слишком непредсказуемой была предстоящая встреча. В последний раз, ощутив свежесть лесного ветерка, я сгреб все воспоминания и затолкал их в такой уголок мозга, откуда их можно было бы достать только с помощью хирургического скальпеля.
Я давно усвоил одну вещь. Воспоминания человека являются обузой и даже слабым местом воина, собравшегося совершить то, что собирался сделать я.
Постепенно включая в работу все клетки своего организма, я приподнялся и направился к опушке леса.
Теперь для меня не существовало ничего, кроме дела. Я был единственным механизмом, настроенным на выполнение одного задания. Убивать. Больше ничего для меня не существовало. Отдав последнюю дань миру, который сделал меня убийцей, я заставил стучать в своей груди барабаны боя.
Сначала где-то вдалеке в мозгу, затем все ближе и ближе к сердцу стал звучать стройный ритм варрканского боевого гимна. И тело, со всеми существующими в нем мирами, подчинилось этому единому порыву и стало работать в такт с ним.
Когда я подошел к стене, я уже сам превратился в эту песню, но гром варрканских тамтамов не мешал мне контролировать ситуацию. Он помогал мне.
Я чувствовал своим обострившимся чутьем, что откуда-то из-за леса за мной наблюдает Джек. И с тревогой смотрят на меня глаза Ило. И еще многие десятки сородичей Сталлоне, Бульо и Пата. Я был рад, что Бульо и его люди выполнили мою просьбу убраться из воды.
Я все чувствовал.
Каждая травинка нашептывала мне свою историю. Каждый ветерок рассказывал мне о странах, которые он повидал.
Я поднял камень и бросил его в то место, откуда намеревался начать приступ. Не долетев до стены, камень вспыхнул и пропал в ярком пламени. Мощность силового поля была увеличена, и я со странным удовлетворением заметил, что не зря выбрал цепь с таким диаметром звеньев. Главное, чтобы не подкачала сталь, но Сталлоне и Пато утверждали, что качество – лучше не придумаешь.
Я прикинул расстояние. Цепи хватало за глаза. Пора было начинать. Я разложил цепь на траве и один ее конец опустил в ров с водой, который предусмотрительно по моему заказу прорыли водяные.
Взяв второй конец цепи, я поднес его ближе к стене. Затем, все так же подчиняясь внутреннему ритму, достал из-за плеча арбалет, приладил крюк с закрепленной за него веревкой и разложил пред собой оставшийся моток.
Постояв несколько мгновений в абсолютной неподвижности, я с силой швырнул свободный конец цепи прямо к крепостной стене, на силовое поле.
ГЛАВА 12
ПОСЛЕДНИЕ ВСТРЕЧИ
Я не представлял, сколько мне отведено времени, поэтому не стал терять ни секунды. Арбалет звякнул, и крюк с привязанной к нему веревкой взвился вверх.
У меня была всего одна попытка, и было бы очень жаль, если бы она сорвалась по причине неисправности моего приспособления. Но те, кто работал над моим арсеналом, знали толк в подобного рода предметах, и, похоже, все удалось на славу. Крюк в плавном парении перелетел через стену и зацепился за что-то на той стороне. По натяжению веревки я убедился, что зацеп достаточно надежен и можно переходить к следующему пункту моего, в общем-то, авантюрного плана.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77
Не добежав шагов десять, Джек неожиданно остановился, загривок его вздыбился и из-под верхней губы показались восемь превосходных серебряных клыков. Джек зарычал на своего хозяина. Джек зарычал на меня!
– Господи, во что меня превратили, если даже ты не узнаешь меня, мой верный и добрый друг.
Голос был какой-то незнакомый, и мне самому впервые за все это время стало страшно. Страшно за себя.
Джек услышал эти слова, и именно они послужили ему паролем. Он еще некоторое время принюхивался, но когда запахи моего тела дошли до его ноздрей, все сомнения были отброшены прочь. Загривок моментально опал, и варакуда подбежал ко мне. Несколько минут мы сидели, обнявшись, естественно, обнимал только я. Умное животное будто чувствовало, что, возможно, расставание будет гораздо дольше.
– Ничего, моя собачка. Как только я закончу с этим делом, мы уберемся отсюда далеко-далеко, и я выброшу из себя всю эту незнакомую жуть. Мы вернемся домой, где будем жить тихо и спокойно. Если, конечно, я вернусь. Нет, Джек, ты ничем не сможешь помочь мне. Никто не сможет мне помочь. Я не прощаюсь с тобой. Просто, если я не вернусь к завтрашнему утру, можешь забыть меня и спокойно жить среди этого леса. Правда, я не знаю, долго ли ты сможешь жить спокойно. Нет, Джек, я не плачу – это просто ветер. А теперь иди, я не люблю долгих расставаний.
Джек немного отошел и снова уселся, глядя на меня своими печальными глазами.
– Джек, – обратился я более твердым голосом, – я попросил тебя уйти.
Но я прекрасно знал, что так просто варакуда не уйдет.
Ну ладно. Я соскочил с места и бросился в сторону Джека, крича слова, которые это животное понимало лучше всего. Наконец-то Джек понял, что перед ним снова его дурной хозяин, и, весело оскалившись, бросился к деревьям. Именно за это я и любил его, моего Джека.
Я посмотрел вслед удаляющемуся варакуде и подумал, как мне поступить с Ило, которая в это время появилась у меня за спиной.
– Ты хочешь, чтобы я поступил с тобой так же? – спросил я, поворачиваясь.
Девушка подошла почти вплотную.
– Ты стал совсем другим, Файон!
– Я знаю, и поэтому не стоит тебе задерживаться здесь.
– Но я помню тебя другим.
– Я тоже помню себя простым человеком. Но это было так давно.
Ило дотронулась до моей щеки. Ее остренькие ушки, которые уже не казались поросячьими, мелко подрагивали от неизвестных мне чувств. Я бы хотел думать, что это страх, но я знал, что все это совсем другое. Это то, что называют любовью.
– Я буду ждать тебя.
Я улыбнулся и боюсь, что моя улыбка получилась не слишком привлекательной.
– Ты же знаешь, что это невозможно.
– Нет, я не хочу этого знать, – чуть слышно прошептали ее губы.
Мне стало жаль ее. Но ложь с лешими, теперь я знал это точно, была бесполезна.
– Ило! Я люблю тебя, но сердце мое принадлежит той, другой женщине.
– Но ее нет.
– Все равно. Если я и отдам свое сердце, то только ей.
Я ожидал слез. Слезы – вечные спутники подобных сцен. Но голос Ило прозвучал неожиданно твердо.
– Я знаю, что ты ошибаешься и ты сам скоро в этом убедишься.
Она быстро пригнула сильным движением своих рук мое лицо и прижалась своими горячими губами к моим, холодным и мертвым.
Исчезла она так же внезапно, как и появилась, оставив мне на прощание запах цветов, срывающихся с ее губ.
Я вздохнул. Больше прощальных сцен не ожидалось. Все, кого я знал и любил, или умерли, или были далеко. Посмотрев на солнце, я увидел, что его золотой диск еле-еле выползает из-за верхушек деревьев. Оставалось еще немного времени. Я присел на корточки и замер в последнем прощании.
Я прощался со всеми друзьями, я прощался с солнцем и с травой. Я знал, на что иду. Слишком непредсказуемой была предстоящая встреча. В последний раз, ощутив свежесть лесного ветерка, я сгреб все воспоминания и затолкал их в такой уголок мозга, откуда их можно было бы достать только с помощью хирургического скальпеля.
Я давно усвоил одну вещь. Воспоминания человека являются обузой и даже слабым местом воина, собравшегося совершить то, что собирался сделать я.
Постепенно включая в работу все клетки своего организма, я приподнялся и направился к опушке леса.
Теперь для меня не существовало ничего, кроме дела. Я был единственным механизмом, настроенным на выполнение одного задания. Убивать. Больше ничего для меня не существовало. Отдав последнюю дань миру, который сделал меня убийцей, я заставил стучать в своей груди барабаны боя.
Сначала где-то вдалеке в мозгу, затем все ближе и ближе к сердцу стал звучать стройный ритм варрканского боевого гимна. И тело, со всеми существующими в нем мирами, подчинилось этому единому порыву и стало работать в такт с ним.
Когда я подошел к стене, я уже сам превратился в эту песню, но гром варрканских тамтамов не мешал мне контролировать ситуацию. Он помогал мне.
Я чувствовал своим обострившимся чутьем, что откуда-то из-за леса за мной наблюдает Джек. И с тревогой смотрят на меня глаза Ило. И еще многие десятки сородичей Сталлоне, Бульо и Пата. Я был рад, что Бульо и его люди выполнили мою просьбу убраться из воды.
Я все чувствовал.
Каждая травинка нашептывала мне свою историю. Каждый ветерок рассказывал мне о странах, которые он повидал.
Я поднял камень и бросил его в то место, откуда намеревался начать приступ. Не долетев до стены, камень вспыхнул и пропал в ярком пламени. Мощность силового поля была увеличена, и я со странным удовлетворением заметил, что не зря выбрал цепь с таким диаметром звеньев. Главное, чтобы не подкачала сталь, но Сталлоне и Пато утверждали, что качество – лучше не придумаешь.
Я прикинул расстояние. Цепи хватало за глаза. Пора было начинать. Я разложил цепь на траве и один ее конец опустил в ров с водой, который предусмотрительно по моему заказу прорыли водяные.
Взяв второй конец цепи, я поднес его ближе к стене. Затем, все так же подчиняясь внутреннему ритму, достал из-за плеча арбалет, приладил крюк с закрепленной за него веревкой и разложил пред собой оставшийся моток.
Постояв несколько мгновений в абсолютной неподвижности, я с силой швырнул свободный конец цепи прямо к крепостной стене, на силовое поле.
ГЛАВА 12
ПОСЛЕДНИЕ ВСТРЕЧИ
Я не представлял, сколько мне отведено времени, поэтому не стал терять ни секунды. Арбалет звякнул, и крюк с привязанной к нему веревкой взвился вверх.
У меня была всего одна попытка, и было бы очень жаль, если бы она сорвалась по причине неисправности моего приспособления. Но те, кто работал над моим арсеналом, знали толк в подобного рода предметах, и, похоже, все удалось на славу. Крюк в плавном парении перелетел через стену и зацепился за что-то на той стороне. По натяжению веревки я убедился, что зацеп достаточно надежен и можно переходить к следующему пункту моего, в общем-то, авантюрного плана.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77