С силой проникая в Дашино лоно, задерживаясь там на бесконечные, наполненные громким стуком двух сердец секунды и вырываясь обратно, чтобы вернуться мощно, глубоко под ее жалобный возглас. И так раз за разом, пока его рука, проскользнув под тело Даши, не ускорила наступление конца для них обоих. Свободно изливаясь в нее, Владимир нащупал активатор режима «ночевка». Раскрытый комбинезон вздулся, сворачиваясь вокруг прижатых друг к другу тел. И, наполнившись нагретым воздухом, превратился в нечто среднее между спальным мешком и палаткой на одного человека. На секунду им стало тесно в этом закрытом коконе, но Даша повернулась, устраиваясь щекой на его груди, и мнимая теснота сменилась ощущением полной близости. И покоя.
– Ты знаешь, – сонно прошептала она, – я забыла принять мои таблетки сегодня.
– Они тебе больше не понадобятся, – сказал Владимир Белуга. И в его устах это звучало серьезней и увесистей любого предложения руки и сердца.
Он не тратил время на старомодные глупости. У Даши и так хватало подаренных им колец и платьев, Владимир терпеть не мог свадьбы. Он просто решил, что эта женщина, доверчиво и ласково прижавшаяся к нему, станет матерью его ребенка.
«Эта мечта… когда-нибудь я расскажу тебе о ней. Я хочу, чтобы наши дети могли ступить на простую землю, не на бетон и не на асфальт. Жить, не нуждаясь в стенах и не боясь наступления темноты.
Знать настоящее небо, а не его анимированную проекцию. Степь и лес, а не тесноту городских кварталов и бесконечно враждебный мир за ними. Своих друзей и врагов, вместо безликих виртуальных симуляций. Спать в тени кленов и любить под дождем. Пить воду из реки, подниматься на вершины гор. Я хочу вернуть им мир, который мы потеряли». Будто оживший полушубок Белуги, черный с серебристыми подпалинами волк-одиночка беззвучно обошел по грузившийся в снег комбинезон-палатку. Прислушался к дыханию двоих, готовящихся дать жизнь третьему, Словно задумался о чем-то, опустив лобастую голову.
И сгинул в налетевшей метели, как всегда, не оставив следов.
Два месяца спустя отчет личного врача Дарьи Завады оказался на столе начальника службы внешней безопасности ТПК «Неотех», В графе «специальные пометки» стояло: «Беременность, срок ок. восьми недель».
Через сорок часов, в недрах совсем другого федерального ведомства, был запущен механизм секретной операции под кодовым названием «Жатва».
В кабине лифта Пастырь Электрических Агнцев задумчиво продекламировал, глядя в мерцающий желтым потолок:
– «И стал я на песке морском и увидел выходящего из моря зверя с семью головами и десятью рогами, на рогах его было десять диадим, ана головах его имена богохульные. Зверь, которого я видел, был подобен барсу, ноги у него – как у медведя, а пасть у него – как пасть у льва; и дал ему дракон силу свою и престол свой и великую власть».
– Аминь, – металлическим голосом сказал Гроссмейстер. – Ида простит нас господь.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Первым делом Глеб вновь задействовал выключенное из экономии ночное зрение. Ультрафиолетовая подсветка жрала чересчур много энергии, он ограничился тепловым диапазоном. Инфракрасный «этюд в багряно-черных тонах» обрабатывался вшитой в оптику подпрограммой, и получалась сносная картинка. Сносная по качеству, а не по содержанию.
Одно из парадоксальных и до сих пор не объясненных последствий Перелома – во многих сообществах животных-мутантов наметилось функциональное разделение особей, как это принято у общественных насекомых. Кроме того, даже у млекопитающих, таких, как метакрысы, чрезвычайно развились обонятельные рецепторы и железы, выделяющие летучие феромоны. Теперь они могли общаться с помощью запахового кода на дистанции больше десятка километров.
Это означало, что у двух пленников нет даже мизерного шанса на спасение.
Первыми в их камеру проскочили разведчики. Сравнительно небольшие крысы (меньше упитанной болонки), с сильно удлиненными лапами и гипертрофированными носами, они юрко разбежались по углам, стараясь держаться подальше от людей. Осторожные твари. Но не трусливые.
Через минуту к ним добавились охотники в количестве не менее десятка. Эти уже нахально выстроили полукруг, зажимающий Антона и Глеба в угол. Рыцарь встал, быстро размял пальцы, как пианист перед тем, как сесть за рояль. На часок его батарей хватит. Лишь бы не попался мутант с ядовитыми зубами. Ассенизаторы рассказывали, что теперь можно наткнуться и на таких.
Но как прикрыть Антона? Слепой в темноте и слабый, как любой натурал, он долго не протянет, даже рядом с тамплиером.
Одна из тварей решила попробовать на вкус левый ботинок Глеба. Уже мертвой кувыркаясь в воздухе, она так и не поняла, что ее убило. Крысиная тушка хлюпнула о стену, оставив склизкий подтек. Другие охотники шарахнулись назад, но было уже поздно. Минуту или две Глеб с отвращением топтал писклявую, вонючую и хрустящую под подошвами массу.
Бесполезно. Вон в трубе шевелится еще десяток. Посидят и снова полезут. А за ними другие.
– Глеб, – раздался за его спиной голос хакера. – Слышишь, Глеб?
– Да. – Глеб нагнулся, собираясь оттереть завалявшимся в кармане клочком ветоши окровавленные ботинки. Передумал. Зачем теперь?
– У меня к тебе просьба. Небольшая. Когда будет совсем херово… прикончи меня, хорошо? Ты умеешь так, чтобы быстро. А то станут живым жрать, не хочу. Сделаешь?
Слушая ровный голос Антона, тамплиер понял, что тот совсем не боится. Идет на смерть как на прогулку. В бою такие безумцы или гибнут первыми, или выживают без единой царапины. Выжить им двоим не светит, так что…
– Сделаю, – пообещал Глеб. – Можешь не беспокоиться.
– Вот и славно, – тихо сказал Антон. – Заранее спасибо, рыцарь.
«Сейчас», – решил Глеб, косясь на сидящего с закрытыми глазами Антона. Большую часть пола покрывал шевелящийся живой ковер, смердящий мокрым мехом, гнилыми отбросами и поспешно разодранными тушками собственных родичей.
Между крысами и двоими людьми осталось не больше полуметра незанятого пространства. И вот-вот в него хлынут охотники и солдаты. Повиснут гроздьями на руках и ногах, ринутся к глотке.
Он, киборг, будет умирать долго, отключив все болевые центры, уже вслепую молотя изодранными руками по жрущей его заживо массе. И раньше, чем под натиском сотен мелких зубов обнажатся укрепленные керамикой кости и суставы, у его вживленной батареи кончится заряд. И он активирует запрещенную подпрограмму «Суицид», чтобы уйти по своей воле.
Антону повезет больше. Вот сейчас, умелое прикосновение к наклоненной шее. И все. Прости, ты сам этого хотел.
Протянутая рука Глеба остановилась на полпути. Он поднял голову, прислушиваясь к тому, что уши Антона уловить не могли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184