В комнате находились двое мужчин. Один старик с ввалившимися щеками и аккуратно подстриженными седыми усами нервно ерзал на краю дивана. На нем была темная тройка, почти такая же, как у Гэбла. Ямочка на подбородке с годами стала еще заметнее. Питтман сразу его узнал. Это был Уинстон Слоан — второй из оставшихся в живых «Больших советников».
Другой мужчина, лет тридцати, стоявший посреди комнаты, был высок и широкоплеч, с короткой стрижкой, подчеркивавшей решительное выражение лица. Костюм его не выглядел таким безупречным, как у Гэбла и Слоана. Слишком широкий пиджак, слева под рукавом заметная выпуклость. Питтман вгляделся в здоровяка. Где же он его видел? И тут до него дошло, что этот тип был среди тех, кто напал вчера вечером на дом миссис Пейдж.
Питтман повернулся к Гэблу:
— Я полагал, мы будем одни.
— Но в переговорах должны принимать участие все заинтересованные лица. Надо ли представлять моего коллегу Уинстона Слоана?
Слоан попытался привстать.
— Нет необходимости, — ответил Питтман.
Гэбл указал на второго мужчину:
— Мой помощник, мистер Уэбли.
Питтман кивнул, притворившись, будто видит его впервые.
— Уверен, вы не станете возражать, если мистер Уэбли совершит некоторые акции, связанные с проблемой безопасности, — продолжал Гэбл.
Поначалу Питтман не понял, о чем идет речь, но затем, догадавшись, спросил:
— Иными словами, вы хотите, чтобы этот тип меня обыскал?
— Мы пришли сюда с открытой душой. В оружии нет никакой необходимости.
— Но ваш помощник, я вижу, вооружен?
Уэбли прищурился.
— Ношение оружия входит в круг его обязанностей. Надеюсь, это не создаст нам проблем.
Питтман поднял руки.
Уэбли взял что-то со стоящего позади него кресла и подошел к Питтману. Это оказался портативный металлоискатель. Уэбли принялся им орудовать, и, когда диск опустился вдоль спины к поясу, раздался писк. Уэбли запустил руку под пиджак Питтмана и извлек кольт.
Гэбл поцокал языком и произнес укоризненно:
— О каком доверии может идти речь, если вы явились с пистолетом?
— Сила привычки. В последнюю неделю я только и делаю, что обороняюсь.
— Надеюсь, уже к вечеру оружие вам не понадобится.
— Всей душой разделяю вашу надежду.
Уэбли продолжал орудовать металлоискателем. Прибор пропищал еще несколько раз.
— Ключи и монеты. Пряжка ремня. Ручка, — коротко бросил Уэбли.
— Проверьте ручку. И хорошенько посмотрите, нет ли у нашего гостя с собой микрофона.
Уэбли закончил обыск и отрапортовал:
— Все в норме.
— Прекрасно. Присаживайтесь, мистер Питтман. Приступим к обсуждению вашего предложения.
— Не вижу в этом смысла, — вмешался Уинстон Слоан. — Проще всего позвонить в полицию и засадить этого типа в тюрьму за убийство Джонатана Миллгейта.
— Неделю назад это было бы возможно, — ответил Гэбл. — Мы, собственно, на том и сошлись тогда. — Он откашлялся и обратился к Питтману: — Как вы могли догадаться, мы собирались свалить на вас вину за то, что сделали сами. В вас идеально сочетались давняя вражда к Миллгейту и склонность к самоубийству. Лучшего кандидата просто не найти. Никто не поверил бы вашим оправданиям, да и доказательств у вас никаких не было. И вообще, какие оправдания, какая тюрьма? Вас прихлопнули бы, не дав рот раскрыть.
— Тот тип в моей квартире?
Гэбл кивнул и пояснил:
— Он дожидался вашего возвращения вместо полицейского, которого мы подкупили.
Слоан покраснел, явно встревоженный.
— Не болтай лишнего.
— Не имеет значения, — возразил Гэбл. — В создавшейся ситуации откровенность прежде всего. Не так ли, мистер Питтман?
— Разумеется. Без откровенности не найти выхода из создавшегося положения.
— Это уж точно.
— Одного понять не могу, — продолжал Питтман. — Зачем было возлагать на кого-то вину за смерть Джонатана Миллгейта? Тяжелобольного старика, державшегося на одном кислороде. Отключили бы систему жизнеобеспечения, а после того, как наступит смерть, подключили бы снова. И вам не потребовался бы козел отпущения. Все выглядело бы совершенно естественно.
— Я так и намеревался, — заявил Слоан, став из красного темно-багровым.
— И вы были правы, — сказал Гэбл. — Но только вначале. Вспомните, джентльмены, как развивались события. Джонатан, чем хуже становилось его здоровье, тем больше боялся смерти. Последние несколько лет стал заигрывать с церковью. Появился священник. Отец Дэндридж. Отвратительный тип. Не знаю, что у них были за отношения. Этот поп преследовал нас в течение всей вьетнамской войны. Устраивал демонстрации, пресс-конференции, критикуя каждый наш шаг во Вьетнаме. Потом вынудил Джонатана отойти от политики. Вмешивался в его деятельность как члена правительства. И вдруг спустя двадцать лет Джонатан делает его своим личным духовником.
— Джонатан Миллгейт, по словам отца Дэндриджа, хотел перед встречей с Богом исповедаться бесстрашному, достойному духовному наставнику, — пояснил Питтман.
Взгляд Гэбла стал ледяным.
— Перед встречей с Богом. Совсем забыл, что не так давно вы общались со служителем церкви.
— Был свидетелем организованного вами убийства отца Дэндриджа.
— Нечего было совать нос не в свои дела.
— Ни при каких обстоятельствах он не разгласил бы тайны исповеди.
— Это по-вашему. А я не раз встречал дипломатов, которые намеренно передавали всякого рода секретную информацию своим коллегам, чтобы потом получить те же сведения от третьей стороны. Одному Богу известно, что успел Джонатан наболтать священнику, но уверен, исповедь на смертном одре явилась бы для нас настоящим ударом. Находясь в больнице, Джонатан не переставал твердить, что должен увидеться с отцом Дэндриджем. Ему, видите ли, требовалось облегчить свою совесть. — Последние слова он произнес с нескрываемым презрением. — Затем из Министерства юстиции просочилась информация о том, что расследуются слухи о тайном плане закупок ядерного оружия в бывшем СССР, где Джонатану отводилась роль посредника.
— Посредника? Хватит играть словами. Вы прекрасно знаете, что Джонатан Миллгейт был торговцем оружием, — с отвращением заявил Питтман. — Оружием самого худшего типа. Что могло служить ему оправданием?..
— Безопасность мира! — негодующим тоном воскликнул Гэбл.
— Именно. Это был ваш главный козырь. Ваш и ваших дружков! Вы то и дело с ним возникали.
Безопасность мира. Клялись, что служите человечеству, а старались только для собственной шкуры.
— Неужели вы настолько наивны, что верите, будто с распадом Советского Союза исчезла коммунистическая угроза?
— Я совсем не наивен. В Боснии, где идет кровавая бойня, может произойти все что угодно. Да и в бывшем СССР тоже. Неизвестно, как поведут себя там республики после десятилетий гнета.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89