Я поняла, что мое присутствие замечено.
– Ты восстанавливаешь силы, – произнесла я, проверяя свою догадку. – Возвращаешь то, что потратил на Мартина.
– Да.
– Так вот в чем дело. Красота, радость, дружба… все, что ты можешь задержать внутри себя… а потом отдать.
– Жизнь. Во всех проявлениях. Боль и страдания тоже чудо. Но конечно, с красотой проще. – Он перекатился на бок и подпер голову рукой, улыбаясь так, как улыбаются, когда хотят смягчить жестокую правду.
– Когда ты отдаешь, это и есть магия?
– Именно так.
– Я хочу знать. О тебе. Обо всем этом. Почему нас так обманывали?
Магия равносильна злу – на этом фундаменте стоял мир: утверждение столь же неоспоримое, как то, что время движется вперед и никогда не идет вспять. Ни история, ни наука не занимались доказательством этого, как не доказывали, что земля твердая, а океан жидкий. Жрецы говорили о магии, называя ее одним из отвратительнейших зол на земле, с которым покончил Арот в Началах, и наши короли и мудрецы, матери и бабушки, ученые мужи и воины, верующие и неверующие считали ее извращением. И теперь, за один короткий час, все переменилось, и пробел в моих знаниях был таким широким, таким абсолютным, что казалось, мне никогда не заполнить его. Этот человек и то, что он сделал сегодня, было как ничто другое далеко от зла.
Кейрон сел и, бросив на меня быстрый взгляд, отвел глаза, вглядываясь в траву.
– Я хотел рассказать тебе и остальным, но из-за того, что должно было произойти… твоего будущего… это не имело смысла. А сегодня я должен был прогнать вас, но я как-то не подумал об этом. После стольких лет даже не подумал… Может быть, оттого, что я хотел, чтобы вы поняли. – Он изумленно покачал головой и вздохнул. – Я всегда думал, объяснить это будет очень нелегко. Но следовало догадаться, что ты все поставишь на свои места. Даже Мартину потребовалось время, чтобы уяснить связь, которую ты только что углядела.
И почему это друзья Мартина вечно недооценивают меня?
– Полагаю, у Мартина не было ни терпения, ни причин так пристально наблюдать за тобой, как это делала я последние два года, – заявила я. – Существуют некоторые вещи, в которых женщина неплохо разбирается еще до того, как ей стукнет восемнадцать!
Фраза получилась более резкой и откровенной, чем я хотела, но Кейрон захохотал, я чувствовала, как он пожирает меня своими удивительными глазами.
– О боги, Сейри, как я тебя люблю! Что бы я отдал… боже! – Он осекся и погрустнел. – Проклятье! Не смог удержаться. Все мои установки рассыпались в эту ночь.
Он вскочил на ноги и протянул мне руку, мгновенно становясь собранным и серьезным.
– Идем, – предложил он негромко. – А не то остальные вспомнят, чему их учили, и решат, что я тебя сожрал. Я позволила ему увести себя с лужайки, но не сводила с него глаз. Все вокруг еще раз изменилось после этого короткого признания. Хотя он не посмотрел мне в глаза и оборвал себя на полуслове, ничто не могло ослабить впечатление от того, что я только что слышала. Правду. Такую же ясную, как эта ночь.
Мы прошли через сад, поднялись по ступенькам, вошли в библиотеку, мне казалось, что я шагаю по облакам или воде. Лишь когда мы остановились посреди библиотеки, я оторвала взгляд от лица Кейрона. Остальные смотрели на нас, потягивая бренди, и ждали. Я понятия не имела, чего они ждут.
– Мы думали, что вы ненароком забрели в другой сад, – заметила Юлия, задумчиво разглядывая нас.
– Эта юная леди не заблудится даже в Хайрантском лабиринте, – ответил Кейрон, выпуская мою руку и тут же отходя к очагу. – Она объясняла мне свои теории, касающиеся магии.
Я опустилась на кожаное сиденье рядом с Юлией, Мартин широко раскрыл глаза и поднял брови. Кровь прилила к моим щекам, но прежде чем Мартин успел высказать какое-нибудь меткое замечание, заговорил Кейрон.
– Итак, решили ли вы, что мне следует уйти?
Ах, да, суровая реальность. Почему-то я перестала осознавать ее.
Тенни сердито засопел.
– Сейри! Ты за целый час так ничего и не рассказала? Все, кроме Кейрона и меня, засмеялись, а я покраснела еще сильнее.
– Не было времени, – пояснил Кейрон, складывая руки за спиной. – Юная дама была занята тем, что читала мою душу и сообщала мне, что в ней происходит, еще она сказала, я должен кое-что объяснить, чтобы пополнить ее образование.
– Что ж, – произнес Мартин, – поскольку Сейри забыла о возложенном на нее поручении, сообщаю тебе, что эти юные храбрецы поклялись своей жизнью и честью и, что важнее, языком, что твоя тайна не выйдет из стен этой комнаты. Они осознают, каковы будут последствия и для тебя, и для них. Так что решать тебе. Мы готовы пойти на риск, чтобы наслаждаться твоим обществом. Если ты готов поверить нашему слову, тебе незачем уходить.
– Я уже достаточно скитался, – тихо ответил Кейрон, и грубая рука, сжимавшая мое сердце, ослабила хватку.
Мартин положил руку ему на плечо.
– Если ты остаешься с нами, и поскольку никто из нас все равно не в силах уснуть, может быть, Сейри права – настала пора рассказать друзьям то, чего они не знают.
– Как пожелаете.
В камин положили еще одно полено. Снова наполнили стаканы. Две умирающие лампы моргнули в последний раз, теперь комнату освещал лишь свет огня в камине. Кейрон устроился на узорном ковре и начал.
– Я принадлежу к народу, имя которого вы никогда не слышали, хотя мы знаем, что дж'эттанне когда-то были не менее многочисленны, чем валлеорцы, чьим языком мы пользуемся. Многое из нашей истории утеряно. Я так и не нашел объяснений, почему мы рождаемся такими непохожими на других, не выяснил, жили ли мы когда-либо на своей земле. В наших древних преданиях говорится, что дж'эттанне расселились по всем Четырем королевствам, поскольку их всегда интересовало, что там, за тем холмом или за поворотом дороги. Дж'эттаннские мужчина и женщина могли трудиться, строить дом, сажать сад и уйти, не дождавшись урожая, из-за восхода, который был слишком прекрасен, и они захотели узнать, что находится к востоку от их поселения. Или же они могли отправиться в другой город, услышав, что туда приехал менестрель, исполняющий какую-то новую, удивительно прекрасную песню. Соседи считали нашу кочевую жизнь нелепой, они не понимали, что новые впечатления дают новые силы дж'эттаннам.
Колеблющееся пламя очага заставляло тени плясать на стенах.
– Но нас охотно принимали везде, потому что нашим единственным стремлением было использовать свои силы во благо. Они могли увеличивать урожай и поголовье скота. Другие умели возводить прекрасные здания. Они знали, как создать свет и развести огонь в пустоте, у них было множество талантов.
Лицо Кейрона было ярко освещено пламенем, он рассказывал свою чудесную историю, устремив глаза на оранжевые языки, словно мог продолжать, только убедив себя, будто бы его никто не слушает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137
– Ты восстанавливаешь силы, – произнесла я, проверяя свою догадку. – Возвращаешь то, что потратил на Мартина.
– Да.
– Так вот в чем дело. Красота, радость, дружба… все, что ты можешь задержать внутри себя… а потом отдать.
– Жизнь. Во всех проявлениях. Боль и страдания тоже чудо. Но конечно, с красотой проще. – Он перекатился на бок и подпер голову рукой, улыбаясь так, как улыбаются, когда хотят смягчить жестокую правду.
– Когда ты отдаешь, это и есть магия?
– Именно так.
– Я хочу знать. О тебе. Обо всем этом. Почему нас так обманывали?
Магия равносильна злу – на этом фундаменте стоял мир: утверждение столь же неоспоримое, как то, что время движется вперед и никогда не идет вспять. Ни история, ни наука не занимались доказательством этого, как не доказывали, что земля твердая, а океан жидкий. Жрецы говорили о магии, называя ее одним из отвратительнейших зол на земле, с которым покончил Арот в Началах, и наши короли и мудрецы, матери и бабушки, ученые мужи и воины, верующие и неверующие считали ее извращением. И теперь, за один короткий час, все переменилось, и пробел в моих знаниях был таким широким, таким абсолютным, что казалось, мне никогда не заполнить его. Этот человек и то, что он сделал сегодня, было как ничто другое далеко от зла.
Кейрон сел и, бросив на меня быстрый взгляд, отвел глаза, вглядываясь в траву.
– Я хотел рассказать тебе и остальным, но из-за того, что должно было произойти… твоего будущего… это не имело смысла. А сегодня я должен был прогнать вас, но я как-то не подумал об этом. После стольких лет даже не подумал… Может быть, оттого, что я хотел, чтобы вы поняли. – Он изумленно покачал головой и вздохнул. – Я всегда думал, объяснить это будет очень нелегко. Но следовало догадаться, что ты все поставишь на свои места. Даже Мартину потребовалось время, чтобы уяснить связь, которую ты только что углядела.
И почему это друзья Мартина вечно недооценивают меня?
– Полагаю, у Мартина не было ни терпения, ни причин так пристально наблюдать за тобой, как это делала я последние два года, – заявила я. – Существуют некоторые вещи, в которых женщина неплохо разбирается еще до того, как ей стукнет восемнадцать!
Фраза получилась более резкой и откровенной, чем я хотела, но Кейрон захохотал, я чувствовала, как он пожирает меня своими удивительными глазами.
– О боги, Сейри, как я тебя люблю! Что бы я отдал… боже! – Он осекся и погрустнел. – Проклятье! Не смог удержаться. Все мои установки рассыпались в эту ночь.
Он вскочил на ноги и протянул мне руку, мгновенно становясь собранным и серьезным.
– Идем, – предложил он негромко. – А не то остальные вспомнят, чему их учили, и решат, что я тебя сожрал. Я позволила ему увести себя с лужайки, но не сводила с него глаз. Все вокруг еще раз изменилось после этого короткого признания. Хотя он не посмотрел мне в глаза и оборвал себя на полуслове, ничто не могло ослабить впечатление от того, что я только что слышала. Правду. Такую же ясную, как эта ночь.
Мы прошли через сад, поднялись по ступенькам, вошли в библиотеку, мне казалось, что я шагаю по облакам или воде. Лишь когда мы остановились посреди библиотеки, я оторвала взгляд от лица Кейрона. Остальные смотрели на нас, потягивая бренди, и ждали. Я понятия не имела, чего они ждут.
– Мы думали, что вы ненароком забрели в другой сад, – заметила Юлия, задумчиво разглядывая нас.
– Эта юная леди не заблудится даже в Хайрантском лабиринте, – ответил Кейрон, выпуская мою руку и тут же отходя к очагу. – Она объясняла мне свои теории, касающиеся магии.
Я опустилась на кожаное сиденье рядом с Юлией, Мартин широко раскрыл глаза и поднял брови. Кровь прилила к моим щекам, но прежде чем Мартин успел высказать какое-нибудь меткое замечание, заговорил Кейрон.
– Итак, решили ли вы, что мне следует уйти?
Ах, да, суровая реальность. Почему-то я перестала осознавать ее.
Тенни сердито засопел.
– Сейри! Ты за целый час так ничего и не рассказала? Все, кроме Кейрона и меня, засмеялись, а я покраснела еще сильнее.
– Не было времени, – пояснил Кейрон, складывая руки за спиной. – Юная дама была занята тем, что читала мою душу и сообщала мне, что в ней происходит, еще она сказала, я должен кое-что объяснить, чтобы пополнить ее образование.
– Что ж, – произнес Мартин, – поскольку Сейри забыла о возложенном на нее поручении, сообщаю тебе, что эти юные храбрецы поклялись своей жизнью и честью и, что важнее, языком, что твоя тайна не выйдет из стен этой комнаты. Они осознают, каковы будут последствия и для тебя, и для них. Так что решать тебе. Мы готовы пойти на риск, чтобы наслаждаться твоим обществом. Если ты готов поверить нашему слову, тебе незачем уходить.
– Я уже достаточно скитался, – тихо ответил Кейрон, и грубая рука, сжимавшая мое сердце, ослабила хватку.
Мартин положил руку ему на плечо.
– Если ты остаешься с нами, и поскольку никто из нас все равно не в силах уснуть, может быть, Сейри права – настала пора рассказать друзьям то, чего они не знают.
– Как пожелаете.
В камин положили еще одно полено. Снова наполнили стаканы. Две умирающие лампы моргнули в последний раз, теперь комнату освещал лишь свет огня в камине. Кейрон устроился на узорном ковре и начал.
– Я принадлежу к народу, имя которого вы никогда не слышали, хотя мы знаем, что дж'эттанне когда-то были не менее многочисленны, чем валлеорцы, чьим языком мы пользуемся. Многое из нашей истории утеряно. Я так и не нашел объяснений, почему мы рождаемся такими непохожими на других, не выяснил, жили ли мы когда-либо на своей земле. В наших древних преданиях говорится, что дж'эттанне расселились по всем Четырем королевствам, поскольку их всегда интересовало, что там, за тем холмом или за поворотом дороги. Дж'эттаннские мужчина и женщина могли трудиться, строить дом, сажать сад и уйти, не дождавшись урожая, из-за восхода, который был слишком прекрасен, и они захотели узнать, что находится к востоку от их поселения. Или же они могли отправиться в другой город, услышав, что туда приехал менестрель, исполняющий какую-то новую, удивительно прекрасную песню. Соседи считали нашу кочевую жизнь нелепой, они не понимали, что новые впечатления дают новые силы дж'эттаннам.
Колеблющееся пламя очага заставляло тени плясать на стенах.
– Но нас охотно принимали везде, потому что нашим единственным стремлением было использовать свои силы во благо. Они могли увеличивать урожай и поголовье скота. Другие умели возводить прекрасные здания. Они знали, как создать свет и развести огонь в пустоте, у них было множество талантов.
Лицо Кейрона было ярко освещено пламенем, он рассказывал свою чудесную историю, устремив глаза на оранжевые языки, словно мог продолжать, только убедив себя, будто бы его никто не слушает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137