Ни мудрости, ни деликатности. Скромность – та добродетель, которую мы ценим в наших принцах и которую Экзегет, напыщенный предатель, пытался буквально вбить в него, словно мальчик был виноват, что у него не было учителей. Я впервые увидел Д'Нателя, вернувшись из Пустынь, когда его на три дня выставили на улицу без одежды в зимнюю бурю за отказ кланяться Экзегету. – Фразы Дассина были подобны весенним грозам, накатывающим одна за другой, в каждой гремело либо отвращение, либо горечь и сожаление.
Он коротко взглянул на меня.
– Вы слышали об Экзегете?
Я кивнула.
– Мальчишка предпочел дрожать на морозе, чем выказывать почтение дураку. Он рвался на войну. Совет был убежден, что он уже стал орудием зидов, когда ему исполнилось всего десять, Как ни горька правда, Мост уничтожил Д'Нателя. Когда я вынес его оттуда, в нем была разрушена душа. Я осматривал его целый час, постепенно убеждаясь, что последний Наследник Д'Арната никогда не собирался спасать свой народ.
– Но если это было уже после смерти Кейрона, как же тогда…
– Терпение, сударыня! – Дассин ударил посохом в пол передо мной. – Народу не рассказали, что наделали глупые Наставники. Авонар пел победные песни, празднуя открытие Ворот Изгнанниками, а я сидел рядом с Д'Нателем, оплакивая угаснувший род Д'Арната и вместе с ним наше и ваше будущее. Получалось, что после долгих лет войны мы, дар'нети, потеряли себя. Наши принцы все больше и больше упражнялись в искусстве войны, а Ворота оставались закрытыми, Мост слабел. Если бы Наследник был таким, как тот, кто открыл Ворота, думал я. Мы все ощутили силу его заклятия, волю, великолепие его жизненной силы. Глядя в помертвевшие глаза Д'Нателя, я думал, какими бы они стали, если бы в них засветилась такая жизнь.
– Кейрон еще не пересек Черту, – произнесла я, улавливая, к чему клонится рассказ старика.
Дассин криво улыбнулся.
– Прошло всего три часа, три часа от восторга до отчаяния. Я был вне себя от гнева, и там, в кабинете, с полумертвым Д'Нателем на руках, под звуки радостных песен, разносящихся в ночной темноте, я отправился на поиски того, кто отдал все ради нашего спасения. Такие души никогда не пересекают Черту сразу.
– И вы его нашли. Какое невероятное чудо.
– Его было несложно найти среди душ, странствующих той ночью. Я призвал его и рассказал, чего хочу, вернуть его к жизни в нашем принце. Он отказался. Пока в мальчике есть жизнь, он не может занять его тело, так он сказал. Тут Л'Тьер поманил, это был знак для всех, чьи души остались без тел. Но я привязал Кейрона к источнику силы, сказал, что сделаю все возможное для исцеления Д'Нателя. Если бы мне удалось, я отпустил бы Кейрона, он ушел бы за Черту. Но если бы Наследник оказался болен неизлечимо, чего я и опасался, тогда он, Кейрон, должен был возродиться к жизни Наследником Д'Арната.
Глаза Дассина блестели от слез, он прижал к груди руку, сжатую в кулак, потеряв нить рассказа.
– Сначала он умолял отпустить его. Каждый миг каждого дня он переживал свою смерть. Я проклинал себя – продлевая его мучения, я был не лучше наших врагов. Но я не мог его отпустить, у нас больше не было никого. И мы ждали. Десять лет…
Я оцепенела от ужаса.
– Десять лет? Вы заставили его десять лет ждать, быть между жизнью и смертью? – Десять лет без жизни, ни света, ни запаха, ни звука, ни прикосновения ветра, дождя или человеческой руки. Только огонь. Как один человек может заставить другого пережить подобное?
Дассин протянул ко мне руку. Я отшатнулась, но его пронзительный взгляд удержал меня, заставляя принять правду.
– Вы должны поверить, что он примирился с тем существованием, которое я ему дал. Чем больше мы узнавали друг друга, тем больше он сочувствовал моему делу, и его боль утихала. Кейрон расширял мой мир. Если бы я не полюбил его как сына, мне было бы сложно справиться с искушением оставить его в том состоянии навечно. Мы могли бы превзойти лордов Зев'На нашими объединенными силами. Но вместо этого я узнал о вашем мире и о вас, и я знал, это вам предстоит сыграть свою роль в том, что я планировал.
Я был готов поместить его в тело Д'Нателя уже через год. Мальчик ел, разговаривал, сражался, как обычно, но в его речах не было мысли, а в поступках – нравственных оснований. Но хоть так он и мог бы освободиться из своего заточения, Кейрон не соглашался, потому что Д'Натель был еще жив.
Дассин уже не рассказывал историю, а переживал ее: вызов, изумление собственной смелости и умениям.
– Влить жизненную силу одного человека в тело другого – невероятно сложное дело, связанное с огромным риском и непредсказуемыми последствиями. Годы шли, я разработал метод, как забрать память, чтобы едва теплящийся разум учился постепенно действовать заодно с телом. Через несколько месяцев я мог бы осторожно, по одному, пробуждать воспоминания и делать все необходимое, помогая преодолеть сложности воссоединения. Кейрон согласился, хотя, полагаю, перспектива лишиться памяти пугала его больше всего. Из-за вас, я думаю. Всем своим существом он хотел унести воспоминание о вас за Черту, и если бы у меня не получилось, он остался бы ни с чем. Я обещал, что, если у нас все выйдет как надо, первое воспоминание, которое я верну, будет о вас.
Дассин понизил голос, и мне пришлось наклониться ближе, чтобы расслышать его за ревом пламени.
– События произошедшие шесть недель назад застали нас врасплох. Авонар стоял на краю гибели. Д'Натель впадал в ярость, вынужденный все время проводить у меня в доме. Было понятно: если он получит свободу, то тут же окажется в гуще битвы. И я отпустил мальчишку на войну. Я был рядом, наблюдал, убеждаясь, что был прав. Он стоял, высокий, прекрасный и бездушный, он не задумываясь убил пятьдесят зидов, бессмысленно рискуя жизнью. Он изменил исход ночного сражения, но столкнулся с могучим зидом, у которого был нож с разрушающим разум ядом. Д'Натель оказался среди павших. Я знал этот яд… как и зида, который его использовал.
– Вы его убили!
Дассин не стал отрекаться.
– Кто-то может сказать и так. Но я поступил бы так же еще раз. Кейрон больше не мог отказываться. Знал ли он, что я сделал… я ему не сказал. В тот миг, когда Д'Натель вдохнул последний раз, я заменил его Кейроном, одновременно лишив памяти обоих. И тут же получил воздаяние за свой грех. На заре новой надежды дульсе по имени Бендал пришел ко мне, рассказав о предательском соглашении с лордами – продать, отдать Наследника Д'Арната в обмен на пропавшее оружие. Они решили, что ваш мир не заслуживает спасения, а наш сможет существовать и без Моста, если у нас окажется королевский талисман для защиты Авонара. Дураки, предатели.
– И вы отправили его на Мост раньше, чем он был готов, раньше, чем он узнал, кто он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137
Он коротко взглянул на меня.
– Вы слышали об Экзегете?
Я кивнула.
– Мальчишка предпочел дрожать на морозе, чем выказывать почтение дураку. Он рвался на войну. Совет был убежден, что он уже стал орудием зидов, когда ему исполнилось всего десять, Как ни горька правда, Мост уничтожил Д'Нателя. Когда я вынес его оттуда, в нем была разрушена душа. Я осматривал его целый час, постепенно убеждаясь, что последний Наследник Д'Арната никогда не собирался спасать свой народ.
– Но если это было уже после смерти Кейрона, как же тогда…
– Терпение, сударыня! – Дассин ударил посохом в пол передо мной. – Народу не рассказали, что наделали глупые Наставники. Авонар пел победные песни, празднуя открытие Ворот Изгнанниками, а я сидел рядом с Д'Нателем, оплакивая угаснувший род Д'Арната и вместе с ним наше и ваше будущее. Получалось, что после долгих лет войны мы, дар'нети, потеряли себя. Наши принцы все больше и больше упражнялись в искусстве войны, а Ворота оставались закрытыми, Мост слабел. Если бы Наследник был таким, как тот, кто открыл Ворота, думал я. Мы все ощутили силу его заклятия, волю, великолепие его жизненной силы. Глядя в помертвевшие глаза Д'Нателя, я думал, какими бы они стали, если бы в них засветилась такая жизнь.
– Кейрон еще не пересек Черту, – произнесла я, улавливая, к чему клонится рассказ старика.
Дассин криво улыбнулся.
– Прошло всего три часа, три часа от восторга до отчаяния. Я был вне себя от гнева, и там, в кабинете, с полумертвым Д'Нателем на руках, под звуки радостных песен, разносящихся в ночной темноте, я отправился на поиски того, кто отдал все ради нашего спасения. Такие души никогда не пересекают Черту сразу.
– И вы его нашли. Какое невероятное чудо.
– Его было несложно найти среди душ, странствующих той ночью. Я призвал его и рассказал, чего хочу, вернуть его к жизни в нашем принце. Он отказался. Пока в мальчике есть жизнь, он не может занять его тело, так он сказал. Тут Л'Тьер поманил, это был знак для всех, чьи души остались без тел. Но я привязал Кейрона к источнику силы, сказал, что сделаю все возможное для исцеления Д'Нателя. Если бы мне удалось, я отпустил бы Кейрона, он ушел бы за Черту. Но если бы Наследник оказался болен неизлечимо, чего я и опасался, тогда он, Кейрон, должен был возродиться к жизни Наследником Д'Арната.
Глаза Дассина блестели от слез, он прижал к груди руку, сжатую в кулак, потеряв нить рассказа.
– Сначала он умолял отпустить его. Каждый миг каждого дня он переживал свою смерть. Я проклинал себя – продлевая его мучения, я был не лучше наших врагов. Но я не мог его отпустить, у нас больше не было никого. И мы ждали. Десять лет…
Я оцепенела от ужаса.
– Десять лет? Вы заставили его десять лет ждать, быть между жизнью и смертью? – Десять лет без жизни, ни света, ни запаха, ни звука, ни прикосновения ветра, дождя или человеческой руки. Только огонь. Как один человек может заставить другого пережить подобное?
Дассин протянул ко мне руку. Я отшатнулась, но его пронзительный взгляд удержал меня, заставляя принять правду.
– Вы должны поверить, что он примирился с тем существованием, которое я ему дал. Чем больше мы узнавали друг друга, тем больше он сочувствовал моему делу, и его боль утихала. Кейрон расширял мой мир. Если бы я не полюбил его как сына, мне было бы сложно справиться с искушением оставить его в том состоянии навечно. Мы могли бы превзойти лордов Зев'На нашими объединенными силами. Но вместо этого я узнал о вашем мире и о вас, и я знал, это вам предстоит сыграть свою роль в том, что я планировал.
Я был готов поместить его в тело Д'Нателя уже через год. Мальчик ел, разговаривал, сражался, как обычно, но в его речах не было мысли, а в поступках – нравственных оснований. Но хоть так он и мог бы освободиться из своего заточения, Кейрон не соглашался, потому что Д'Натель был еще жив.
Дассин уже не рассказывал историю, а переживал ее: вызов, изумление собственной смелости и умениям.
– Влить жизненную силу одного человека в тело другого – невероятно сложное дело, связанное с огромным риском и непредсказуемыми последствиями. Годы шли, я разработал метод, как забрать память, чтобы едва теплящийся разум учился постепенно действовать заодно с телом. Через несколько месяцев я мог бы осторожно, по одному, пробуждать воспоминания и делать все необходимое, помогая преодолеть сложности воссоединения. Кейрон согласился, хотя, полагаю, перспектива лишиться памяти пугала его больше всего. Из-за вас, я думаю. Всем своим существом он хотел унести воспоминание о вас за Черту, и если бы у меня не получилось, он остался бы ни с чем. Я обещал, что, если у нас все выйдет как надо, первое воспоминание, которое я верну, будет о вас.
Дассин понизил голос, и мне пришлось наклониться ближе, чтобы расслышать его за ревом пламени.
– События произошедшие шесть недель назад застали нас врасплох. Авонар стоял на краю гибели. Д'Натель впадал в ярость, вынужденный все время проводить у меня в доме. Было понятно: если он получит свободу, то тут же окажется в гуще битвы. И я отпустил мальчишку на войну. Я был рядом, наблюдал, убеждаясь, что был прав. Он стоял, высокий, прекрасный и бездушный, он не задумываясь убил пятьдесят зидов, бессмысленно рискуя жизнью. Он изменил исход ночного сражения, но столкнулся с могучим зидом, у которого был нож с разрушающим разум ядом. Д'Натель оказался среди павших. Я знал этот яд… как и зида, который его использовал.
– Вы его убили!
Дассин не стал отрекаться.
– Кто-то может сказать и так. Но я поступил бы так же еще раз. Кейрон больше не мог отказываться. Знал ли он, что я сделал… я ему не сказал. В тот миг, когда Д'Натель вдохнул последний раз, я заменил его Кейроном, одновременно лишив памяти обоих. И тут же получил воздаяние за свой грех. На заре новой надежды дульсе по имени Бендал пришел ко мне, рассказав о предательском соглашении с лордами – продать, отдать Наследника Д'Арната в обмен на пропавшее оружие. Они решили, что ваш мир не заслуживает спасения, а наш сможет существовать и без Моста, если у нас окажется королевский талисман для защиты Авонара. Дураки, предатели.
– И вы отправили его на Мост раньше, чем он был готов, раньше, чем он узнал, кто он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137