Мы поедем в Йеннету. Если Д'Натель захочет и сможет, он будет ждать нас там.
Как только утренняя мгла окончательно рассеялась, мы подъехали к развалинам умирающей деревушки, к кучам каменных обломков, которые когда-то были аккуратно сложенными стенками или невысокими домиками, способными защитить от ледяного зимнего ветра, дующего со Стены Дориана. Дорога превратилась в вязкое болото, из которого в самых неожиданных местах выглядывали обломки скалы, мы спешились и повели коней в поводу, боясь покалечить их. Немногие уцелевшие деревенские постройки были потрескавшимися, крошащимися и заросшими сорняками. Свинья жадно рылась в грязи. Гибнущее поселение чудовищно контрастировало с горным массивом, лежащим у него за спиной, словно доказывая, что творения рук человека – всего лишь жалкая пародия на творения природы.
Человек с впалыми щеками высунулся из двери обшарпанного дома. Я поприветствовала его, но он прикрикнул на собаку, жмущуюся к его ногам, и захлопнул дверь. Чуть дальше по дороге, в обнесенном камнями огородике стояла женщина. Она наблюдала за нашим приближением, трое оборванных детей цеплялись за ее юбки. Ее огород, хоть и не роскошный, был более ухоженным, чем что-либо вокруг. Повинуясь ее жесту, детишки убежали.
Я заговорила с ней с почтительного расстояния.
– Здоровья и процветания тебе, добрая женщина, да будет зажиточным твой дом.
– Да будет гладким ваш путь, – ответила женщина. В ее жиденьких косах блестела седина, лицо морщинистое, хотя она значительно моложе меня. В обнаженных жилистых руках она держала заржавевшую мотыгу.
– Мы едем из Монтевиаля, – продолжала я.
– В Йеннету редко заезжают чужаки. Для чего вы приехали сюда?
Воздух был свеж и сладостен, высокие белоснежные пики поднимались на фоне сияющего голубого неба.
– Насладиться красотами природы, – ответила я, не в силах придумать более удачный ответ.
К моему удивлению, она понимающе кивнула.
– Это весомая причина. Стена того стоит.
– А ты не видела сегодня других незнакомцев? Один наш товарищ отбился от нас во время грозы. Молодой человек… на вид лет тридцати. Высокий. Чисто выбрит. Синие глаза, светлые волосы. Крепко сложен, верхом на гнедом горячем коне.
– Такого я не видела. Может, он поехал по дороге в Ванесту или сбился с направления и теперь уже на полпути обратно в Монтевиаль. Вам лучше отправиться за ним. – Ее пальцы поглаживали мотыгу.
– Наверное.
Других обитателей деревни не было видно. Только один человек, стройный юноша, сидел на стене дальше по дороге. Ходили слухи, что не обложенное налогом зерно часто уходило в Валлеор по предгорьям Стены Дориана. Ясно, что контрабандисты избегают общества.
– В вашей деревне есть кто-нибудь, у кого мы могли бы переночевать? Мы надеемся, наш друг приедет сюда.
Женщина бросила быстрый взгляд на свой дом.
– Не знаю. Здесь живут бедные пастухи. Почти все ушли с овцами в горы.
Краем глаза я заметила в темном дверном проеме какое-то движение. И осталась на месте. Нет смысла бежать. А если хвататься за нож под юбкой, можно навлечь на себя серьезные неприятности.
– Еда у нас своя. Нам нужны только крыша и сухой пол. Клянусь, нам не нужно ничего, кроме нашего Друга.
– Но…
Человек вышел из тени дверного проема.
– Марика всего лишь хочет сказать, что у нее уже есть постоялец, спасшийся от бури. И он просил ее соблюдать осторожность.
– Шериф!
Грэми Роуэн внимательно огляделся по сторонам, прежде чем приблизиться ко мне. Его левый висок был сильно ободран. В центре лба темнело земляное пятно. Из-за меня бог отправил шерифа в очередное путешествие.
Ну как извиняться перед человеком, которого презираешь? Честь требовала, но все во мне противилось. Разве не довольно того, что мы его не убили?
– Шериф, я…
– Сударыня, я был бы признателен, если бы мы оставили все разговоры о моей должности. Клянусь жизнью, я здесь не как представитель закона. Может быть, моя клятва успокоит твои страхи.
Мои щеки пылали, как кузнечный горн.
– Я рада, что все обошлось.
Настал его черед удивляться.
– Как ты нашел нас здесь? – продолжала я.
– Я думал, это вы меня нашли, но чтобы избежать очередных препирательств, снова объясняю тебе: у меня есть новый друг, который очень хорошо ходит по следу.
– Но это же не отец Жиано?
Роуэн разразился смехом, вызывающим такое же недоумение, как и его поведение.
– Так вот что ты придумала! Чтобы я?.. Святой Аннадис, ты думала, человек, которого ты десять лет презираешь за добросовестное служение гнусному закону, который с радостью убил бы ребенка, чтобы доказать свою лояльность, стал бы водить дружбу с негодяями, магами… кто там они еще? Как такое могло прийти тебе в голову?
Я не разделяла его веселости.
– Может быть, мы присядем и обсудим это сами и не будем отрывать добрую женщину от работы?
Паоло, криво улыбаясь, бочком подошел к шерифу.
– Я покажу этому юному вероотступнику, куда поставить ваших коней, – сказал Роуэн, взъерошив пареньку волосы. – А потом поговорим.
Марика, довольная, что все разрешилось так мирно, пригласила нас в дом. Большой вычищенный очаг, дымоход которого закоптился за бесчисленные годы топки еловыми лапами и терновыми ветками, занимал главенствующее положение в единственной комнате. В центре стояли тяжелый стол и шесть стульев. Стопка овечьих шкур в углу служила хозяевам постелью, а два ларя для зерна в другом углу – буфетом. Из корзины торчали веретено и моток коричневой шерсти. На нескольких крюках и деревянной полке помещалась вся утварь: пять кружек, которые Марика поставила на стол, щербатая бутылка с узким горлышком, кажется с маслом, деревянные миски и несколько жестянок, в одной из которых оказались высушенные травы. Марика, прежде чем налить кипятка из закопченного ведра, подвешенного над углями, бросила их в кружки. На стене у очага висели топор, свернутая кольцом веревка, рыбацкая сеть и две пары снегоступов. Мой домик по сравнению с этим казался дворцом.
– Мы благодарны тебе за приглашение, Марика.
– Приятно видеть новые лица, услышать, что творится в мире.
Краснощекий мальчик поставил на стол глиняный кувшин и снова убежал на улицу. Марика плеснула в тяжелые кружки молока.
– Боюсь, не происходит ничего, о чем следовало бы знать. Война и ее последствия.
– Судя по тем рассказам, которые мы слышали, наша жизнь еще не так плоха, как у некоторых, – заметила Марика, передавая кружки Баглосу и мне; взяв третью кружку, она замешкалась, глядя на дверь. Ее сын стоял рядом с остальными детьми, окружившими Паоло, они обращались к нему с почтением, как к отважному путешественнику, а вовсе не ослу, не тупоголовому калеке.
– Должно быть, жизнь в таком месте нелегка.
– В Йеннете живет вот уже пятое поколение нашей семьи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137
Как только утренняя мгла окончательно рассеялась, мы подъехали к развалинам умирающей деревушки, к кучам каменных обломков, которые когда-то были аккуратно сложенными стенками или невысокими домиками, способными защитить от ледяного зимнего ветра, дующего со Стены Дориана. Дорога превратилась в вязкое болото, из которого в самых неожиданных местах выглядывали обломки скалы, мы спешились и повели коней в поводу, боясь покалечить их. Немногие уцелевшие деревенские постройки были потрескавшимися, крошащимися и заросшими сорняками. Свинья жадно рылась в грязи. Гибнущее поселение чудовищно контрастировало с горным массивом, лежащим у него за спиной, словно доказывая, что творения рук человека – всего лишь жалкая пародия на творения природы.
Человек с впалыми щеками высунулся из двери обшарпанного дома. Я поприветствовала его, но он прикрикнул на собаку, жмущуюся к его ногам, и захлопнул дверь. Чуть дальше по дороге, в обнесенном камнями огородике стояла женщина. Она наблюдала за нашим приближением, трое оборванных детей цеплялись за ее юбки. Ее огород, хоть и не роскошный, был более ухоженным, чем что-либо вокруг. Повинуясь ее жесту, детишки убежали.
Я заговорила с ней с почтительного расстояния.
– Здоровья и процветания тебе, добрая женщина, да будет зажиточным твой дом.
– Да будет гладким ваш путь, – ответила женщина. В ее жиденьких косах блестела седина, лицо морщинистое, хотя она значительно моложе меня. В обнаженных жилистых руках она держала заржавевшую мотыгу.
– Мы едем из Монтевиаля, – продолжала я.
– В Йеннету редко заезжают чужаки. Для чего вы приехали сюда?
Воздух был свеж и сладостен, высокие белоснежные пики поднимались на фоне сияющего голубого неба.
– Насладиться красотами природы, – ответила я, не в силах придумать более удачный ответ.
К моему удивлению, она понимающе кивнула.
– Это весомая причина. Стена того стоит.
– А ты не видела сегодня других незнакомцев? Один наш товарищ отбился от нас во время грозы. Молодой человек… на вид лет тридцати. Высокий. Чисто выбрит. Синие глаза, светлые волосы. Крепко сложен, верхом на гнедом горячем коне.
– Такого я не видела. Может, он поехал по дороге в Ванесту или сбился с направления и теперь уже на полпути обратно в Монтевиаль. Вам лучше отправиться за ним. – Ее пальцы поглаживали мотыгу.
– Наверное.
Других обитателей деревни не было видно. Только один человек, стройный юноша, сидел на стене дальше по дороге. Ходили слухи, что не обложенное налогом зерно часто уходило в Валлеор по предгорьям Стены Дориана. Ясно, что контрабандисты избегают общества.
– В вашей деревне есть кто-нибудь, у кого мы могли бы переночевать? Мы надеемся, наш друг приедет сюда.
Женщина бросила быстрый взгляд на свой дом.
– Не знаю. Здесь живут бедные пастухи. Почти все ушли с овцами в горы.
Краем глаза я заметила в темном дверном проеме какое-то движение. И осталась на месте. Нет смысла бежать. А если хвататься за нож под юбкой, можно навлечь на себя серьезные неприятности.
– Еда у нас своя. Нам нужны только крыша и сухой пол. Клянусь, нам не нужно ничего, кроме нашего Друга.
– Но…
Человек вышел из тени дверного проема.
– Марика всего лишь хочет сказать, что у нее уже есть постоялец, спасшийся от бури. И он просил ее соблюдать осторожность.
– Шериф!
Грэми Роуэн внимательно огляделся по сторонам, прежде чем приблизиться ко мне. Его левый висок был сильно ободран. В центре лба темнело земляное пятно. Из-за меня бог отправил шерифа в очередное путешествие.
Ну как извиняться перед человеком, которого презираешь? Честь требовала, но все во мне противилось. Разве не довольно того, что мы его не убили?
– Шериф, я…
– Сударыня, я был бы признателен, если бы мы оставили все разговоры о моей должности. Клянусь жизнью, я здесь не как представитель закона. Может быть, моя клятва успокоит твои страхи.
Мои щеки пылали, как кузнечный горн.
– Я рада, что все обошлось.
Настал его черед удивляться.
– Как ты нашел нас здесь? – продолжала я.
– Я думал, это вы меня нашли, но чтобы избежать очередных препирательств, снова объясняю тебе: у меня есть новый друг, который очень хорошо ходит по следу.
– Но это же не отец Жиано?
Роуэн разразился смехом, вызывающим такое же недоумение, как и его поведение.
– Так вот что ты придумала! Чтобы я?.. Святой Аннадис, ты думала, человек, которого ты десять лет презираешь за добросовестное служение гнусному закону, который с радостью убил бы ребенка, чтобы доказать свою лояльность, стал бы водить дружбу с негодяями, магами… кто там они еще? Как такое могло прийти тебе в голову?
Я не разделяла его веселости.
– Может быть, мы присядем и обсудим это сами и не будем отрывать добрую женщину от работы?
Паоло, криво улыбаясь, бочком подошел к шерифу.
– Я покажу этому юному вероотступнику, куда поставить ваших коней, – сказал Роуэн, взъерошив пареньку волосы. – А потом поговорим.
Марика, довольная, что все разрешилось так мирно, пригласила нас в дом. Большой вычищенный очаг, дымоход которого закоптился за бесчисленные годы топки еловыми лапами и терновыми ветками, занимал главенствующее положение в единственной комнате. В центре стояли тяжелый стол и шесть стульев. Стопка овечьих шкур в углу служила хозяевам постелью, а два ларя для зерна в другом углу – буфетом. Из корзины торчали веретено и моток коричневой шерсти. На нескольких крюках и деревянной полке помещалась вся утварь: пять кружек, которые Марика поставила на стол, щербатая бутылка с узким горлышком, кажется с маслом, деревянные миски и несколько жестянок, в одной из которых оказались высушенные травы. Марика, прежде чем налить кипятка из закопченного ведра, подвешенного над углями, бросила их в кружки. На стене у очага висели топор, свернутая кольцом веревка, рыбацкая сеть и две пары снегоступов. Мой домик по сравнению с этим казался дворцом.
– Мы благодарны тебе за приглашение, Марика.
– Приятно видеть новые лица, услышать, что творится в мире.
Краснощекий мальчик поставил на стол глиняный кувшин и снова убежал на улицу. Марика плеснула в тяжелые кружки молока.
– Боюсь, не происходит ничего, о чем следовало бы знать. Война и ее последствия.
– Судя по тем рассказам, которые мы слышали, наша жизнь еще не так плоха, как у некоторых, – заметила Марика, передавая кружки Баглосу и мне; взяв третью кружку, она замешкалась, глядя на дверь. Ее сын стоял рядом с остальными детьми, окружившими Паоло, они обращались к нему с почтением, как к отважному путешественнику, а вовсе не ослу, не тупоголовому калеке.
– Должно быть, жизнь в таком месте нелегка.
– В Йеннете живет вот уже пятое поколение нашей семьи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137