– Сударь, если вы не шутите, то...
– То?
– Его миропомазанное величество государь...
– Его величество будет извещен о вашем ремесле безотлагательно, едва только изволит проснуться. Потому, – жестко продолжал Иевлев, – потому почитаю за самое для вас наилучшее более никогда не промышлять ремеслом, за которое дорого платят, но которое может стоить вам головы. Мерзости и прелестные поступки вашего испанского боцмана, коего предложили вы в шхиперы его величеству, мне доподлинно известны. Здесь, среди нас, находится князь-кесарь Ромодановский. Слышали ли вы о нем?
Уркварт опять обтерся фуляром, на сером его лице крупными каплями проступил пот.
– Кто не слышал о сем достославном вельможе!
– Князь-кесарь, – продолжал Иевлев так жестко, что не оставалось сомнения в правдивости его слов, – князь-кесарь шутить не любит, ведомо ли то вам? И коли вы не оставите на будущие времена игру, которую затеяли, – князь-кесарь сам займется вашей особой и сделает сие весьма искусно...
Шхипер попытался величаво улыбнуться, но вместо улыбки лицо его жалко искривилось.
– Вот и все, что имею я вам сказать, – молвил Иевлев. – Теперь отправляйтесь на свой корабль и там подумайте на досуге, следует ли вам в дальнейшем ошибаться не серебряным серебром, привозя его в бочках сюда...
Тут шхиперу удалось перебить стольника. Топнув ногой в туфле с бантом, он закричал, что его величество вчерашнего дня сами изволили наказать виновного в истории с серебром и что он, Уркварт, никому не позволит порочить царский приказ.
– Я вас порочу! – не повышая голоса, попрежнему с гневной силой и злобой произнес Иевлев. – Вас, сударь, подсыла, фальшивого монетчика, наговорщика и скупщика рабов. И вам я говорю: отправляйтесь сию же минуту на свое «Золотое облако» и сидите там тихо, покуда тут не решится, как с вами быть: выгнать вас туда, откуда пришли, али отдать князю Федору Юрьевичу под его руку, в Приказ, где заплечных дел мастера истинную правду от вас спознают...
Шхипер испугался. И, как нарочно, в это самое время на крыльцо царского дома вышел князь-кесарь, пальцами закладывая волосы за уши, обсасывая мокрый ус, поглядывая на утреннюю Двину, на лодьи и карбасы, стоящие у пристани, на солдат, что варили кашицу на берегу.
Медлить не следовало. И шхипер, отдав кумплимент перьями шляпы почти по песку, шаркнув, притопнул, отбив еще каблуком перед бешеным офицером, попятился к своей лодке, пихнул дремавшего Цаплю, оттолкнулся багром и только тогда, на воле, отдышался. Добродушное лицо его переменилось, толстые губы он подобрал, глаза теперь смотрели не растерянно и испуганно, а с сухой насмешливой злобой.
Поднявшись на борт «Золотого облака», Уркварт скорым шагом дошел до своей каюты, велел заварить себе кофею покрепче и позвать боцмана немедленно.
– Коли еще раз замыслите вы нечто подобное тому, что замыслили с Большим Иваном, – дребезжащим от бешенства голосом молвил шхипер, – то живым вашего собеседника отпускать от себя не смейте, ибо оба мы с вами нынче на волоске висим, понимаете ли? На эдаком волоске от смерти в застенке. Понимаете ли?
Дель Роблес молчал, с издевкой поглядывая на струсившего шхипера.
– Вон! – крикнул Уркварт.
Испанец вышел.
Уркварт достал из резного шкафчика флакон с успокоительным левантийским бальзамом, накапал в чашку, выпил и, позабыв про кофе, поехал с Цаплей на городской берег, где у стены Гостиного двора прогуливался широкоплечий человек в черной одежде лекаря – Дес-Фонтейнес, как звали его архангельские иноземцы.
– Гере шхипер чем-то расстроен? – насмешливо спросил лекарь.
– Я прошу вас именем бога: нигде и никогда не называйте меня гере! – взмолился Уркварт. – Моя жизнь в опасности...
– Я скорблю вместе с вами, если это так, как вы говорите! – усмехнулся лекарь. – Что же случилось?
Шхипер рассказал. Дес-Фонтейнес пожал плечами.
– Ваш боцман хотел выслужиться перед шаутбенахтом помимо меня, – сказал он спокойно, – и попался. Не знаю, зачем понадобилось ярлу Юленшерне проверять те сведения, которые он получает от меня. Вы имели честь беседовать с ярлом в Стокгольме?
– Я был ему представлен! – ответил Уркварт.
– Для чего?
– Ярл Юленшерна сомневается в том, что московиты строят флот. Они строят кар-ба-сы, – так изволил выразиться ярл шаутбенахт...
Дес-Фонтейнес молчал. Молча он распахнул перед шхипером калитку своего двора. Два черных пса датской породы оскалились на Уркварта, Дес-Фонтейнес ласково им посвистал.
В доме лекаря было чисто, пахло бальзамами и лекарственными травами, на столе стоял вываренный череп, возле него две витые свечи. Уркварт полистал книгу в переплете из телячьей кожи, сочувственно спросил:
– Вам приходится изучать медицину, гере премьер-лейтенант?
Дес-Фонтейнес улыбнулся одними губами.
– Звание лекаря дает мне возможность бывать везде, где я хочу, – ответил он. – Нынче я пользую братьев Бажениных, когда они хворают, и часто посещаю новую верфь на Вавчуге. Садитесь, гере шхипер...
Уркварт сел в удобное кресло. Певчие птицы весело перекликались в своих клетках, солнечные блики переливались в изразцах.
– Вы славно живете! – сказал шхипер.
– В моем доме ничего не должно напоминать мне Московию и московитов. Ничего и никогда. Я постарался так убрать свое жилище, чтобы хоть стены и обстановка здесь напоминали мне нашу добрую Швецию...
Он вдруг спросил:
– Как здоровье его королевского величества?
– Его королевское величество, гере, да продлит господь его дни, не слишком хорошо себя чувствует. Он очень болен, и только провидению известно, увижу ли я его по возвращении...
– Вот как?
– Да, вот так...
– А что слышно о наследнике?
Уркварт налил себе светлого пива, сладко вздохнул:
– О-о, гере, наш будущий король наполняет глубокой радостью сердца своих подданных. Умные люди толкуют, что даже теперь видно, как наш Карл Двенадцатый прославит свое отечество...
– Из чего же это видно?
– Это видно прежде всего из характера его королевского высочества. Это, гере лейтенант, видно из той беспримерной смелости, с которою он так недавно промчался на диком олене по улицам нашей славной столицы. Кстати, насчет этого оленя: они побились об заклад – принц Фридрих Гольштейн-Готторпский и наш славный Карл. Шутка ли проскакать на диком олене по улицам Стокгольма, да еще мальчику...
– Да, это не шутка! – серьезно сказал Дес-Фонтейнес.
– Он очень, очень храбр, наш будущий король! – воскликнул шхипер. – Рассказывают, что, напоив рейнским вином допьяна дикого медведя, он вступает с ним в единоборство. Особое внимание его высочества направлено на то, чтобы закалить себя. Для этого он студеными зимними ночами спит на сене в конюшне своего дворца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178