3
Сюзанна сначала увидела тень на полу. Потом она подняла глаза.
Между двух шкафов появилось лицо и исчезло прежде чем она успела окликнуть его по имени.
Мими! Это была Мими!
Она подошла к шкафам. Никого. Может, она сходит с ума? Еще этот свист в голове...
Но если они не верят в чудеса и видения, тогда зачем они здесь? Сомнение внезапно переросло в надежду – вдруг мертвые могут, сломав печать своего безмолвного мира, явиться обратно, к живым?
Она тихо позвала свою бабушку. И та ответила – не словами, а запахом лаванды. Слева, у пирамиды чайных столиков взметнулась пыль, и она пошла туда, навстречу ветру и запаху, который становился все сильнее и сильнее.
4
– По-моему, это мое, – раздался голос за спиной. Кэл обернулся. Шэдвелл стоял в нескольких футах от него, и его пиджак был расстегнут.
– Отойди, Муни, и дай мне забрать мою собственность.
Кэл пожалел, что у него не хватило ума захватить с собой оружие. В этот момент он бы, не колеблясь, прострелил Шэдвеллу голову. Но он пришел с голыми руками.
Он шагнул к торговцу, и тот отошел в сторону. За ним кто-то стоял; без сомнения, одна из сестер или их ублюдки.
Кэл не стал ждать. Он выхватил стул, стоящий в основании пирамиды, и вся дюжина посыпалась вниз, отделяя его от врагов. Один из стульев он швырнул в туманную фигуру, стоящую рядом с Шэдвеллом, потом поднял второй, но его мишень уже скрылась в лабиринте мебели. То же сделал и торговец.
Кэл изо всех сил налег на рядом стоящий шкаф, и тот рухнул, разбрасывая куски дерева. Он был рад грохоту; это привлечет внимание Сюзанны. Его руки уже ухватились за ковер, но тут кто-то невидимый мягко дернул его с другой стороны, и Кэл упал, сжимая в пальцах оторвавшийся кусок ткани.
Он лежал среди обломков и осколков стекла, тяжело дыша, когда перед ним из темноты появился еще кто-то. Одно из отродий Мамаши.
– Вставай, – сказало оно.
Он не слышал, поглощенный созерцанием лица твари. На этот раз это был не потомок Элроя. Нет, это был его сын.
Ужас сковал его. Он сразу вспомнил страшную и позорную сцену на свалке. Так вот, значит, каковы ее последствия!
Его сына нельзя было назвать красавцем. Нагое безволосое тело было уродливо перекручено, как у всех его сородичей. Пальцы одной руки вдвое длиннее, чем нужно, на другой – бесформенные обрубки. Из плеч торчали подобия крыльев – быть может, пародия на существ из его снов.
Но лицом он больше походил на отца, чем другие твари, и Кэл никак не мог оторвать от него взгляд. Сын, воспользовавшись этим, в два скачка оказался рядом и схватил его за горло своими длинными холодными пальцами. Он явно замышлял отцеубийство. Кэл попытался вырваться, но ноги его были как ватные.
Как в тумане, он слышал издевательский смех Шэдвелла, потом перед ним снова предстало его собственное лицо, как в кривом зеркале. Его глаза, которые нравились ему за их прозрачную бледность; его губы, по его мнению, слишком нежные (из-за чего он долго вырабатывал суровое, мужское выражение лица), теперь искривленные в победной ухмылке. Уши, большие и пылающие, почти клоунские...
Может быть, все люди, умирая, думают о таких тривиальных вещах? Кэл этого не знал. Думая о своих ушах, он погрузился в забытье.

Х
Менструм
Сюзанна поняла, что это не ошибка, когда вышла в бывшее фойе кинотеатра. Там было темнее, чем в самом магазине, и она лишь смутно могла видеть свою бабушку, стоявшую возле кассы.
– Мими? – окликнула она в смятении.
– Это я, – и старуха протянула к ней руки.
Сюзанна насторожилась. Такие жесты никогда не были в обычае ее родственницы, и вряд ли ее привычки изменились после... после смерти.
– Вы не Мими.
– Я знаю, ты удивлена, – сказало привидение голосом легким, как перышко. – Но не бойся.
– Кто вы?
– Ты знаешь, кто я.
Не ожидая дальнейших объяснений, Сюзанна бросилась к выходу. От двери ее отделяло ярда три, но сейчас они казались милями. Едва она сделала шаг, как хаос в ее голове взорвался с новой силой.
Существо за ее спиной явно не собиралось выпускать ее отсюда, поэтому она остановилась и повернулась к нему.
Маска таяла и оплывала, сквозь облик Мими проступали другие черты, и Сюзанна была странно рада, увидев их, хотя и не чувствовала себя готовой к борьбе с этой женщиной Иммаколата.
– Моя сестра, – сказала она, и воздух вокруг заплясал откликаясь на ее слова, – моя сестра, Ведьма, отыграла свою роль. Она ведь не ошиблась? Ты – дитя Мими.
– Внучка.
– Дитя, — последовала категоричная реплика.
Сюзанна смотрела ей в лицо, завороженная бездонным горем, застывшим в ее чертах.
– Как смеешь ты жалеть меня? – воскликнула Колдунья, словно прочитав ее мысли, и тут что-то заклубилось в воздухе вокруг ее лица. Что-то яркое.
Сюзанна не успела разглядеть, что это; у нее хватило времени только уклониться от непонятного вещества. Стена за ней содрогнулась, будто от удара. К ней устремилась следующая вспышка света.
На этот раз она не испугалась. Потеряв грань между реальностью и воображением, она протянула руки к веществу, пытаясь поймать свет.
Ее ладони обожгло словно струёй ледяной воды. Струёй, в которой кишели бесчисленные рыбы, туда-сюда, быстрее и быстрее. Она сжала кулаки, чтобы схватить этих рыб, и потянула.
Это вызвало три следствия. Дико закричала Иммаколата. Звон в голове у Сюзанны неожиданно прекратился. И, наконец, все, что чувствовали ее руки – холод воды и кишение мелких существ в ней, – все это неожиданно оказалось внутри. Ее тело превратилось в поток, во что-то, состоящее скорее из мысли, чем из плоти, и невероятно древнее. Иммаколата словно разбудила в ней долго, всю жизнь дремавшие силы.
Никогда еще она не ощущала такой полноты бытия. В сравнении с ней все желания – счастья, удовольствий, власти – казались мелкими и ничего не значащими.
Она поглядела на Иммаколату и в своем новом состоянии увидела в ней не врага, а женщину, в которой бушует тот же поток, что и в ней. Да, испорченную и полную зла, но не чужую ей.
– Делаешь глупость, – сказала Иммаколата.
– Разве? – Сюзанна так не думала.
– Тебе было бы лучше, если бы тебя не нашли. Если бы ты никогда не попробовала менструма.
– Менструма?
– Теперь ты знаешь больше, чем тебе бы хотелось знать, и чувствуешь больше, чем хотелось бы чувствовать, – в голосе Иммаколаты, как ни трудно было в это поверить, появилась жалость. – И это никогда не кончится, поверь мне. Лучше, если бы ты жила и умерла Кукушонком.
– А как умерла Мими?
Ледяные глаза вспыхнули.
– Она знала, на что шла. В ней текла кровь Чародеев. Ты тоже из их породы, через эту старую дуру.
– Чародеи? — столько новых слов сразу. – Так это они живут в Фуге?
– Они уже мертвецы. Не советую искать у них ответов. Скоро они превратятся в пыль, как все в этом вонючем Королевстве.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104