– Но зашитый кусок ненадежен, он может протекать. А для тебя мне нужно подыскать кролика.
– Скорее всего, они промазывали этот конец воском, – задумался Эдмунд, не обращая внимания на подкол жены. – Надо проверять водой.
– Не могу поверить своим ушам, – произнесла Рейчел. – Неужели вы серьезно обсуждаете подобные вещи?
– Рейчел, ты давно хотела, чтобы к тебе относились как ко взрослой, – не поворачиваясь, ответил Эдмунд. – Так что же тебе не нравится? Мы можем снова начать относиться к тебе как к ребенку и просто выпроводить тебя из комнаты.
Рейчел открыла было рот, чтобы ответить, но передумала.
– Ладно, но позвольте напомнить вам, что вы мои мать и отец. Возможно, мне еще рано слушать кое-какие разговоры, в том числе и обсуждение размеров полового члена моего отца. Договорились?
– Договорились, – рассмеялся Эдмунд. – Извини.
– А что такое пижма? – спросила Даная.
– Растение, – ответил Эдмунд. – Больше ничего не знаю. Вроде бы сильное абортивное средство.
– Я так многого не знаю, – покачала головой Даная. – Эдмунд, пожалуйста, когда будешь в следующий раз разговаривать с Шейдой, передай ей, что если она не обеспечит мне доступ к медицинским трактатам, то заслужит проклятие сестры.
– Передам, – пообещал Эдмунд.
– Мне это просто необходимо.
– Передам, – повторил он.
– И еще. Люди работают на износ.
– Некоторые работают на износ, – поправил ее Эдмунд. – Что ты предлагаешь?
– Надо проводить инструктаж по технике безопасности. У нас есть люди, которые никогда в жизни не держали в руках топор, а теперь они валят лес, другие, которые никогда раньше не имели дела с машинами, работают со сложными механизмами. Мне пришлось сегодня ампутировать ногу человеку, который, работая на мельнице, даже не подумал, что для того, чтобы поднять тяжеленную балку, нужно воспользоваться каким-нибудь рычагом. В результате он так размозжил ступню, что о восстановлении не могло быть и речи. Я понимаю, что раньше мало кто заботился о безопасности, но разве мы обязаны оставаться на этом уровне?
– Я подумаю. – Эдмунд достал бумагу и карандаш и поднял руку вверх, словно пытаясь остановить Данаю. – Я подумаю. Ты права, раньше никто этим не забивал себе голову, потому что всем было наплевать, кроме тех, кому доставалось. Но почему бы нам не сделать все лучше? Правда, гарантировать ничего не могу. Лесоповал вообще опасная работа. Несчастные случаи неизбежны. В сельском хозяйстве тоже, в истории случалось разное. Так что я пока не могу точно сказать, что именно мы будем делать, но попробовать – попробуем. Договорились?
– Хорошо, – ответила Даная. – И еще один момент. Надо выделить день для отдыха.
– Даная…
– Во все периоды истории во всех обществах существовали дни отдыха, – продолжала она, не обращая на него внимания. – В основном это были религиозные праздники, но ведь можно обойтись и без этого. Когда люди так тяжело работают, им просто необходимо отдыхать. Предлагаю один день в неделю – так уж исторически сложилось и, кажется, работало неплохо.
– Может, воскресенье? – спросил Тальбот.
– Мне все равно, выбирай сам.
– Хорошо, я посмотрю, какой удобнее. Среди нас есть несколько евреев и, кажется, один мусульманин. По-моему, у них принято отдыхать по пятницам.
– По субботам, – поправила его Рейчел. – По крайней мере, у евреев. С вечера пятницы до вечера субботы, кажется, так.
– Значит, суббота, – пожал плечами Эдмунд. – Надо подумать тогда и об отпусках. Не очень длинных, но ты права, люди должны и отдыхать тоже.
– Кейн привел свой табун. Завтра возьми лошадь либо у него, либо у Тома Рейберна, – сказала дочери Даная. – Захватишь сумку с бинтами и объедешь лагеря. Расскажешь женщинам о происходящем, а заодно осмотришь больных. Здесь, в городке, много людей с небольшими травмами. Думаю, в лагерях их не меньше.
– Хорошо, мама, – устало ответила Рейчел, подняла глаза и покраснела. – Извини. Ты права, и это большая ответственность. Спасибо.
– У тебя все получится, – сказала Даная. – Если найдешь кого-то с серьезными травмами, отправляй ко мне.
– Хорошо.
– Вот и все, – закончила Даная.
– Тогда идите отдыхать, – вмешался Эдмунд. – Отправляйтесь в дом. Я не хочу, чтобы вы бродили тут ночью. Если только возникнет крайняя необходимость.
– Я останусь здесь, – запротестовала Рейчел. – С простыми случаями я справиться смогу.
– Ладно, – согласился Тальбот. – Миледи?
– Иду, – откликнулась Даная. – Спокойной ночи, Рейчел.
– Спокойной ночи, мама, папа.
Она подождала, пока родители ушли, убралась в лазарете и огляделась. Прилечь можно было только на деревянном хирургическом столе, но это ее вполне устраивало. Она расстелила на столе несколько одеял и улеглась на бок. Сначала ей казалось, что она никогда не уснет, но вскоре провалилась в сон.
Утром Герцер чувствовал себя совершенно разбитым.
Он проснулся оттого, что кто-то тряс его за плечо, и сразу застонал. Он спал, свернувшись калачиком, все мышцы тела были напряжены и болели.
– Вставай, – будил его Джоди. – Завтрак готов, на еду дается полчаса, так что лучше поторопиться.
Герцеру совсем не хотелось есть, зато он хорошо помнил, как накануне умирал от голода, поэтому с трудом поднялся и прошел к очереди.
На завтрак снова была кукурузная каша с каким-то травяным чаем. Многие почти не ели. Одни брали лишь полмиски, другие, взяв целую, как Кортни, не доедали до конца. В большом котле осталось много каши; Герцер, Майк и кое-кто еще спокойно могли брать добавку. После первой миски Герцер почувствовал такой прилив голода, что не только съел вторую, но еще и доел за теми, кто не съел свои порции целиком. Никто не возражал, кроме Нергуй. Как только девушка заметила интерес Герцера к еде, она тут же выбросила почти полную миску каши на землю. На нее тут же накинулся Дорсетт.
– Нельзя выкидывать еду! – зарычал он. – У нас и так ее мало. Еще раз так сделаешь, больше не получишь!
Герцер к этому времени чувствовал себя, словно напившийся кровью клещ. Положив пустую миску в ведро, юноша нехотя направился к топору.
Он с сомнением осмотрел руки. Содранные места частично затянулись новой нежной кожей, но большей частью нет, кровь и грязь смешались с желтоватой жидкостью, выступившей на поверхности ссадин. Вид был жуткий, в животе после плотной еды все перевернулось. Не так-то просто будет ему сегодня орудовать топором, ведь даже ложку с миской было больно держать в руках. Но выбора нет. Он представил, какой тяжелый день его ждет, и тут услышал стук конских копыт.
– Привет, Герцер, – поздоровалась с ним Рейчел. Она спрыгнула на землю и привязала лошадь к ветви дерева, сняла седельные сумки и помахала рукой Дорсетту.
– Джоди, я приехала узнать, не нужна ли вам медицинская помощь, а еще мне нужно поговорить со всеми женщинами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158
– Скорее всего, они промазывали этот конец воском, – задумался Эдмунд, не обращая внимания на подкол жены. – Надо проверять водой.
– Не могу поверить своим ушам, – произнесла Рейчел. – Неужели вы серьезно обсуждаете подобные вещи?
– Рейчел, ты давно хотела, чтобы к тебе относились как ко взрослой, – не поворачиваясь, ответил Эдмунд. – Так что же тебе не нравится? Мы можем снова начать относиться к тебе как к ребенку и просто выпроводить тебя из комнаты.
Рейчел открыла было рот, чтобы ответить, но передумала.
– Ладно, но позвольте напомнить вам, что вы мои мать и отец. Возможно, мне еще рано слушать кое-какие разговоры, в том числе и обсуждение размеров полового члена моего отца. Договорились?
– Договорились, – рассмеялся Эдмунд. – Извини.
– А что такое пижма? – спросила Даная.
– Растение, – ответил Эдмунд. – Больше ничего не знаю. Вроде бы сильное абортивное средство.
– Я так многого не знаю, – покачала головой Даная. – Эдмунд, пожалуйста, когда будешь в следующий раз разговаривать с Шейдой, передай ей, что если она не обеспечит мне доступ к медицинским трактатам, то заслужит проклятие сестры.
– Передам, – пообещал Эдмунд.
– Мне это просто необходимо.
– Передам, – повторил он.
– И еще. Люди работают на износ.
– Некоторые работают на износ, – поправил ее Эдмунд. – Что ты предлагаешь?
– Надо проводить инструктаж по технике безопасности. У нас есть люди, которые никогда в жизни не держали в руках топор, а теперь они валят лес, другие, которые никогда раньше не имели дела с машинами, работают со сложными механизмами. Мне пришлось сегодня ампутировать ногу человеку, который, работая на мельнице, даже не подумал, что для того, чтобы поднять тяжеленную балку, нужно воспользоваться каким-нибудь рычагом. В результате он так размозжил ступню, что о восстановлении не могло быть и речи. Я понимаю, что раньше мало кто заботился о безопасности, но разве мы обязаны оставаться на этом уровне?
– Я подумаю. – Эдмунд достал бумагу и карандаш и поднял руку вверх, словно пытаясь остановить Данаю. – Я подумаю. Ты права, раньше никто этим не забивал себе голову, потому что всем было наплевать, кроме тех, кому доставалось. Но почему бы нам не сделать все лучше? Правда, гарантировать ничего не могу. Лесоповал вообще опасная работа. Несчастные случаи неизбежны. В сельском хозяйстве тоже, в истории случалось разное. Так что я пока не могу точно сказать, что именно мы будем делать, но попробовать – попробуем. Договорились?
– Хорошо, – ответила Даная. – И еще один момент. Надо выделить день для отдыха.
– Даная…
– Во все периоды истории во всех обществах существовали дни отдыха, – продолжала она, не обращая на него внимания. – В основном это были религиозные праздники, но ведь можно обойтись и без этого. Когда люди так тяжело работают, им просто необходимо отдыхать. Предлагаю один день в неделю – так уж исторически сложилось и, кажется, работало неплохо.
– Может, воскресенье? – спросил Тальбот.
– Мне все равно, выбирай сам.
– Хорошо, я посмотрю, какой удобнее. Среди нас есть несколько евреев и, кажется, один мусульманин. По-моему, у них принято отдыхать по пятницам.
– По субботам, – поправила его Рейчел. – По крайней мере, у евреев. С вечера пятницы до вечера субботы, кажется, так.
– Значит, суббота, – пожал плечами Эдмунд. – Надо подумать тогда и об отпусках. Не очень длинных, но ты права, люди должны и отдыхать тоже.
– Кейн привел свой табун. Завтра возьми лошадь либо у него, либо у Тома Рейберна, – сказала дочери Даная. – Захватишь сумку с бинтами и объедешь лагеря. Расскажешь женщинам о происходящем, а заодно осмотришь больных. Здесь, в городке, много людей с небольшими травмами. Думаю, в лагерях их не меньше.
– Хорошо, мама, – устало ответила Рейчел, подняла глаза и покраснела. – Извини. Ты права, и это большая ответственность. Спасибо.
– У тебя все получится, – сказала Даная. – Если найдешь кого-то с серьезными травмами, отправляй ко мне.
– Хорошо.
– Вот и все, – закончила Даная.
– Тогда идите отдыхать, – вмешался Эдмунд. – Отправляйтесь в дом. Я не хочу, чтобы вы бродили тут ночью. Если только возникнет крайняя необходимость.
– Я останусь здесь, – запротестовала Рейчел. – С простыми случаями я справиться смогу.
– Ладно, – согласился Тальбот. – Миледи?
– Иду, – откликнулась Даная. – Спокойной ночи, Рейчел.
– Спокойной ночи, мама, папа.
Она подождала, пока родители ушли, убралась в лазарете и огляделась. Прилечь можно было только на деревянном хирургическом столе, но это ее вполне устраивало. Она расстелила на столе несколько одеял и улеглась на бок. Сначала ей казалось, что она никогда не уснет, но вскоре провалилась в сон.
Утром Герцер чувствовал себя совершенно разбитым.
Он проснулся оттого, что кто-то тряс его за плечо, и сразу застонал. Он спал, свернувшись калачиком, все мышцы тела были напряжены и болели.
– Вставай, – будил его Джоди. – Завтрак готов, на еду дается полчаса, так что лучше поторопиться.
Герцеру совсем не хотелось есть, зато он хорошо помнил, как накануне умирал от голода, поэтому с трудом поднялся и прошел к очереди.
На завтрак снова была кукурузная каша с каким-то травяным чаем. Многие почти не ели. Одни брали лишь полмиски, другие, взяв целую, как Кортни, не доедали до конца. В большом котле осталось много каши; Герцер, Майк и кое-кто еще спокойно могли брать добавку. После первой миски Герцер почувствовал такой прилив голода, что не только съел вторую, но еще и доел за теми, кто не съел свои порции целиком. Никто не возражал, кроме Нергуй. Как только девушка заметила интерес Герцера к еде, она тут же выбросила почти полную миску каши на землю. На нее тут же накинулся Дорсетт.
– Нельзя выкидывать еду! – зарычал он. – У нас и так ее мало. Еще раз так сделаешь, больше не получишь!
Герцер к этому времени чувствовал себя, словно напившийся кровью клещ. Положив пустую миску в ведро, юноша нехотя направился к топору.
Он с сомнением осмотрел руки. Содранные места частично затянулись новой нежной кожей, но большей частью нет, кровь и грязь смешались с желтоватой жидкостью, выступившей на поверхности ссадин. Вид был жуткий, в животе после плотной еды все перевернулось. Не так-то просто будет ему сегодня орудовать топором, ведь даже ложку с миской было больно держать в руках. Но выбора нет. Он представил, какой тяжелый день его ждет, и тут услышал стук конских копыт.
– Привет, Герцер, – поздоровалась с ним Рейчел. Она спрыгнула на землю и привязала лошадь к ветви дерева, сняла седельные сумки и помахала рукой Дорсетту.
– Джоди, я приехала узнать, не нужна ли вам медицинская помощь, а еще мне нужно поговорить со всеми женщинами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158