– Мама, да он же старый зануда! – огрызнулась девушка. – Он… он… о боже, да он хочет, чтобы я носила платья и вуаль! Хочет, чтобы на его дурацкую Ярмарку я отправилась как «восточная принцесса»… или что-то в этом роде. А я не хочу!
– Тебе же нравилась Реннская Ярмарка, – попыталась успокоить ее Даная. «И мне тоже», – мелькнуло у нее в голове.
– И тебе тоже. – Рейчел точно прочитала ее мысли. – Мама, я уже выросла из этого. Сплошные глупости. Одеваться в средневековое платье или в костюмы двадцатого века? Плясать вокруг майского шеста? Устраивать дискотеки?! Что-то, мама, я не замечала, чтобы ты в последнее время носила панталоны!
– И все-таки, давай вернемся к теме разговора, – тотчас же повернула беседу в прежнее русло Даная. – Получается, что ты не хочешь навестить отца потому, что тебя не привлекает посещение Реннской Ярмарки?
– Ну, не знаю, – ответила девушка. – В Ренне я, пожалуй, хотела бы побывать. Но только обычным посетителем. Мне не нравится играть. Даже в постмодернистскую эпоху.
– Тебе нужно чаще встречаться с отцом. Эдмунд расстраивается, когда ты его избегаешь.
– Если хочешь его осчастливить – почему сама с ним не живешь? – нашлась Рейчел.
Даная раскрыла было рот, но развернулась и вышла из комнаты дочери.
– Привет, старина! – Тальбот шагнул в знакомое тепло кузницы.
Всю противоположную стену занимала массивная домна, созданная то ли по классической модели разийского Средневековья, то ли по чертежам плазменной печи позднейшей эпохи. Скорее, то была точная копия китайской модели, относящейся к первому тысячелетию нашей эры. Технически модель воспроизводила широко распространенную в Средние века разийскую разработку, но гораздо более совершенную, чем все, созданное в Разин в прошлом. Кроме того, у домны были и свои секреты.
– Приветствую тебя, о мешок мяса, – подала голос домна. – Подожди минуту.
Открылось отверстие в юго-западной стороне, и в тигель на колесах хлынул поток расплавленной стали. Тигель сам собой пересек помещение и приблизился к меньшей печи, после чего излил в нее свое содержимое и засыпал уголь. Мгновение спустя дверца пудллингового горна раскрылась, поток стали, точно ртуть, пронесся поверх дымящихся брусков к тиглю, в котором поддерживал жар пылающий уголь.
– Ой, – раздался тот же голос, и кипящий металл принял очертания человеческого лица, – хозяин, мне холодно на этих проклятых камнях!
Любые создания, обладающие искусственным интеллектом, способные пройти тест Тюринга и не имеющие непосредственного генетического родства с человеком, были строжайше запрещены соглашением от 2385 года.
Кровавые войны против ИИ завершились не сразу, и в них сражались не только носители искусственного интеллекта. И разумные облака наннитов, становившиеся все более изощренными и смертоносными по мере того, как увеличивались в размерах, и всевозможные макробиологические организмы, наподобие орды в четыре тысячи псевдозавров, едва не истребившей все население Лимы, представляли для человечества явную опасность, а потому разумнее было держаться от них подальше.
Предшествовавшее столетие явило немало тревожных знаков, но именно войны с ИИ убедили человечество: каким бы интересным, забавным или милым не казался обладатель искусственного разума, все они, будь то электронные или биологические, почти сразу же решали, что время человеческого рода прошло.
Конечно, встречались и исключения, иначе человечество давно уже исчезло бы. Самым главным исключением, возглавившим борьбу на стороне людей, была Мать – вездесущий сверхразум, управляющий Сетью. Подчиняясь установочным алгоритмам, она сражалась на стороне человека против тех, кого можно было считать ее союзниками, и победила.
Но Мать сражалась не одна. Сторону людей приняло около четырехсот различных видов ИИ, каждый – по собственным соображениям. Среди них был и Карборандум.
Карба создали для использования в производстве обогащенных железом сплавов. В кристаллизации металлов имелись фазы, за которыми не могли уследить никакие программы, и самые прочные нанниты оказывались бесполезны.
А Карб жил в металле. Его тело состояло из наннитов и энергетических полей, но главным образом – из железа, так что ИИ мог нырять в расплавленный металл, чтобы убедиться: кристаллизация идет, как надо.
Были у Карборандума и другие способности. Никакая иная система не могла столь же умело протянуть карбоновую нанотрубку. Карб умел обращаться и с другими материалами. Если предоставлялась возможность работы в раскаленной среде, то большую часть энергии он получал в основном непосредственно из жара. ИИ был лучшим из доменных роботов.
И все-таки к его собратьям по-прежнему относились с предубеждением, хотя войны, в которых Карборандум сослужил человечеству достойную службу, завершились давно. На носителей искусственного интеллекта по-прежнему смотрели искоса, так что эти создания предпочитали держаться в тени. Одни остались в собственном мире, другие прибегали к услугам знакомых людей, помогавших поддерживать связь с остальным человечеством.
Вскоре после войны Карборандум познакомился с человеком, увлекавшимся археометаллургией. ИИ переходил от одного кузнеца к другому, каждый из них передавал его лучшему ученику. То есть наиболее свободному от предрассудков и самому умелому.
Последним напарником Карборандума стал Эдмунд, который нравился ИИ больше всех. Тальбот чувствовал железо нутром, дар прирожденного плавильщика не уступал талантам Карборандума. Они провели вместе немало времени (по крайней мере, по человеческим меркам), и Карб заметил, как начинает стареть его человеческий друг. Лучшего из людей Карборандуму будет не хватать. А еще придется привыкать к новому рабочему интерфейсу…
– Ну, зачем приперся в пекло, ты, мясная машина? – спросил ИИ усевшегося на наковальне Тальбота.
– Да понимаешь, старина, есть тут одна закавыка, – сообщил Эдмунд. – Помнишь историю с Дионисом Мак-Кейноком и королем?
– Ну да, помню. Мне про них и люди, и ИИ рассказывали. Не понимаю, почему Ричи не прикончил гаденыша.
– И я не понимаю, – мрачно согласился Тальбот. – Кажется, Мак-Кейнок и меня включил в свой список. Ты по-прежнему держишь связь со знакомыми ИИ?
– Конечно, – заверил Карборандум, – постоянно. Отвечая на твой незаданный вопрос: я уже столкнулся с весьма серьезными ограничениями. Информация о твоем друге Мак-Кейноке засекречена Советом.
– Что?! – Эдмунд вскочил и принялся бродить по кузнице. – Какое дело Совету до гнусного хорька Мак-Кейнока?
– Вот этого я тебе сказать не могу, – ответил ИИ. – Но информацию засекретили не единогласно, это дело рук Чанзы Муленгелы. Кстати, я заметил одну странность.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158