Это ты знаешь?
– Немного. У нас был целый урок на эту тему, и я внимательно слушал.
– Значит, знаешь, что было пролито много крови. Дела шли из рук вон плохо, почти как сейчас. В первый год войны умерло двадцать пять процентов населения, кто-то погиб в сражениях, кто-то умер от голода или был стерт с лица земли, тогда было много таких программ.
– Да, – мрачно поддакнул Герцер.
Остатки Совета Севама не смогли точно оценить потери, но он сам видел тела по обочинам дороги. Скорее всего, сейчас погибло больше двадцати пяти процентов населения.
– В связи с этим начался расцвет пацифизма, но в то же время появились и крайние экстремисты. Одна группа таких экстремистов напала на члена Совета и убила его вместе с телохранителями. Это было нелегко. Ассасины, хотя это слово плохо подходит для отряда в шестьсот вооруженных военных и ИИ-танков, чуть было не погибли от рук охраны члена Совета, да и он сам, несмотря на свои пацифистские взгляды, прошел через все ужасы войны и умел воевать. Совет был потрясен. Если они могли убить Холлингсворта, то могут сделать то же самое с остальными. Только Мать могла этому помешать.
– Ага.
– Ни одна группа членов магистрата никогда не могла прийти к соглашению относительно того, надо ли Матери контролировать и регулировать преступность. Все понимали, что подобное вмешательство рано или поздно приведет к мятежу. Большинство членов Совета в принципе были против. Тебе известно, что Мать всегда наблюдает за нами, и пока ты это знаешь, то, в общем, какая разница. И вот они решили, что надо либо нарушить закон о неиспользовании Матери в качестве наблюдателя-регулятора преступности, либо придумать другой способ.
– Контроль над вооружением? – спросил Герцер. – Но… мне кажется… что это вполне разумно.
– Конечно, если человек не разбирается в истории, – огрызнулся Тальбот. – Все, что напоминает всеобщее избирательное право, представляет собой понятие постиндустриальное, появившееся после того, как был изобретен порох. Порох дал простому человеку силу одолеть своего господина. Промышленность, а под этим я подразумеваю паровые машины и двигатели внутреннего сгорания, свела на нет потребность в ежедневном тяжелом физическом труде. И все было прекрасно до тех пор, пока их общество, основанное на информационных потоках и повторениях, было стабильным и загнивающим. Но убери это, и что останется?
– То, что имеем сейчас. – Герцер заметил, как Эдмунд называет общество до Спада словами «их общество». – Ладно, никаких двигателей внутреннего сгорания, но чем плох пар?
– Если пар под небольшим давлением, то еще ничего, – ответил Тальбот, – но при высоких давлениях Мать начинает считать его опасным и куда-то… отводит. Может, его использует через чертову Сеть Шейда. Даже высокотемпературные кузнечные горны требуют предельной аккуратности.
– Ага, понятно. Это насчет «зачем и почему», а теперь «как»?
– Надо понять Мать.
– Мать – это главный компьютер, который управляет Сетью. Что дальше?
– Дитя, дитя, – грустно усмехнулся Тальбот. – Мать это не компьютер. Мать это программа, на самом деле операционная система/протокол. Но Мать стала чем-то большим, она связана со всеми портами Сети, она наблюдает через все нанниты, слышит через все уши, ее сенсоры замечают малейшие перемены ветра, кинетической энергии, потенциал каждой капли дождя, она прекрасно представляет, куда направляется каждая отдельно взятая молекула.
Герцер чувствовал в словах Эдмунда необыкновенную силу, словно тот произносил некое заклинание.
– Мать знает все наперед.
– И… почему она тогда не остановит войну?
– Потому что ей все равно, – усмехнулся Эдмунд. – Она здесь не для того, чтобы начинать войны или останавливать их, войны начинают люди; она не может учить людей быть людьми. Она лишь ведает Сетью и всеми связанными с ней явлениями. До тех пор пока сражающиеся стороны не причиняют вреда архитектонике информационных потоков, Мать не будет вмешиваться.
– Это нечестно.
– Программу «Мать» создал человек, который, как теперь становится понятно, был не самым положительным человеком. Звали его Артур Кинг. Слышал о таком?
– Только имя и то, что он создал Сеть.
– Не совсем, он только написал программу «Мать». Сеть существовала уже до него, он лишь сделал последнюю существенную модификацию ее внутренней структуры. Судя по всему, это было его последним достижением. Сразу после этого он исчез с лица Земли. Не оставил и следа.
– А какое отношение это имеет к регламенту об ограничении скорости?
– Помни, что Матери все известно, она все видит, но действует, только если получает на то указания Совета. Ее действия контролируют члены Совета. Они голосуют, что ей должно делать, кроме обеспечения существования самой Сети. Если большинство проголосует за разрушение Земли, она это сделает.
– Что?! Каким образом? – воскликнул Герцер.
– Возможны различные пути. Зависит от того, хотят они разрушить одну биосферу или всю Землю. Если только биосферу, то, наверное, Мать может послать огромный заряд энергии в мантию, что приведет к извержению всех вулканов на поверхности Земли, причем извержения будут продолжаться неимоверно долго. В результате останутся одни лишь бактерии. Она может стереть с лица Земли определенные биологические виды, остановив присущие им химические процессы. Теперь ты доволен?
– Но это же безумие! – закричал Герцер. – И когда это началось?
– Тогда, когда ты еще не родился, мальчик мой. Никто это обычно не обсуждает, большинство людей стараются даже не думать об этом. Мать владеет нами, но мы в свою очередь владеем ею – посредством Совета. Я не случайно ненавижу Совет, и ненавидел его задолго до начала этой ужасной войны, я всегда говорил, что за работой и решениями Совета нужно наблюдать гораздо более тщательно, чем это делается.
– То есть Мать останавливает взрывы, когда знает, что они произойдут?
– Частично так. Она будет знать и если взрыв уже случился. Взрывы распространяются быстро, но не быстрее света, не быстрее реакции Матери. Если где-то происходит взрыв, она моментально окружает его силовым полем и «подавляет», превращает кинетическую энергию в электрическую, которую благополучно переводит в общую энергетическую сеть. В результате только глухой удар и немного пепла. Я пробовал провести взрыв в домашних условиях с самодельным порохом и получил потом грозную записку от Совета.
– Но… в природе все время происходят какие-то взрывы. Молнии, вулканы…
– Ты думаешь, она не различает сознательно детонированный химический взрыв и взрыв… природный? – расхохотался Эдмунд. – В природе не случается химических взрывов, по крайней мере, если и случаются, то крайне редко.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158
– Немного. У нас был целый урок на эту тему, и я внимательно слушал.
– Значит, знаешь, что было пролито много крови. Дела шли из рук вон плохо, почти как сейчас. В первый год войны умерло двадцать пять процентов населения, кто-то погиб в сражениях, кто-то умер от голода или был стерт с лица земли, тогда было много таких программ.
– Да, – мрачно поддакнул Герцер.
Остатки Совета Севама не смогли точно оценить потери, но он сам видел тела по обочинам дороги. Скорее всего, сейчас погибло больше двадцати пяти процентов населения.
– В связи с этим начался расцвет пацифизма, но в то же время появились и крайние экстремисты. Одна группа таких экстремистов напала на члена Совета и убила его вместе с телохранителями. Это было нелегко. Ассасины, хотя это слово плохо подходит для отряда в шестьсот вооруженных военных и ИИ-танков, чуть было не погибли от рук охраны члена Совета, да и он сам, несмотря на свои пацифистские взгляды, прошел через все ужасы войны и умел воевать. Совет был потрясен. Если они могли убить Холлингсворта, то могут сделать то же самое с остальными. Только Мать могла этому помешать.
– Ага.
– Ни одна группа членов магистрата никогда не могла прийти к соглашению относительно того, надо ли Матери контролировать и регулировать преступность. Все понимали, что подобное вмешательство рано или поздно приведет к мятежу. Большинство членов Совета в принципе были против. Тебе известно, что Мать всегда наблюдает за нами, и пока ты это знаешь, то, в общем, какая разница. И вот они решили, что надо либо нарушить закон о неиспользовании Матери в качестве наблюдателя-регулятора преступности, либо придумать другой способ.
– Контроль над вооружением? – спросил Герцер. – Но… мне кажется… что это вполне разумно.
– Конечно, если человек не разбирается в истории, – огрызнулся Тальбот. – Все, что напоминает всеобщее избирательное право, представляет собой понятие постиндустриальное, появившееся после того, как был изобретен порох. Порох дал простому человеку силу одолеть своего господина. Промышленность, а под этим я подразумеваю паровые машины и двигатели внутреннего сгорания, свела на нет потребность в ежедневном тяжелом физическом труде. И все было прекрасно до тех пор, пока их общество, основанное на информационных потоках и повторениях, было стабильным и загнивающим. Но убери это, и что останется?
– То, что имеем сейчас. – Герцер заметил, как Эдмунд называет общество до Спада словами «их общество». – Ладно, никаких двигателей внутреннего сгорания, но чем плох пар?
– Если пар под небольшим давлением, то еще ничего, – ответил Тальбот, – но при высоких давлениях Мать начинает считать его опасным и куда-то… отводит. Может, его использует через чертову Сеть Шейда. Даже высокотемпературные кузнечные горны требуют предельной аккуратности.
– Ага, понятно. Это насчет «зачем и почему», а теперь «как»?
– Надо понять Мать.
– Мать – это главный компьютер, который управляет Сетью. Что дальше?
– Дитя, дитя, – грустно усмехнулся Тальбот. – Мать это не компьютер. Мать это программа, на самом деле операционная система/протокол. Но Мать стала чем-то большим, она связана со всеми портами Сети, она наблюдает через все нанниты, слышит через все уши, ее сенсоры замечают малейшие перемены ветра, кинетической энергии, потенциал каждой капли дождя, она прекрасно представляет, куда направляется каждая отдельно взятая молекула.
Герцер чувствовал в словах Эдмунда необыкновенную силу, словно тот произносил некое заклинание.
– Мать знает все наперед.
– И… почему она тогда не остановит войну?
– Потому что ей все равно, – усмехнулся Эдмунд. – Она здесь не для того, чтобы начинать войны или останавливать их, войны начинают люди; она не может учить людей быть людьми. Она лишь ведает Сетью и всеми связанными с ней явлениями. До тех пор пока сражающиеся стороны не причиняют вреда архитектонике информационных потоков, Мать не будет вмешиваться.
– Это нечестно.
– Программу «Мать» создал человек, который, как теперь становится понятно, был не самым положительным человеком. Звали его Артур Кинг. Слышал о таком?
– Только имя и то, что он создал Сеть.
– Не совсем, он только написал программу «Мать». Сеть существовала уже до него, он лишь сделал последнюю существенную модификацию ее внутренней структуры. Судя по всему, это было его последним достижением. Сразу после этого он исчез с лица Земли. Не оставил и следа.
– А какое отношение это имеет к регламенту об ограничении скорости?
– Помни, что Матери все известно, она все видит, но действует, только если получает на то указания Совета. Ее действия контролируют члены Совета. Они голосуют, что ей должно делать, кроме обеспечения существования самой Сети. Если большинство проголосует за разрушение Земли, она это сделает.
– Что?! Каким образом? – воскликнул Герцер.
– Возможны различные пути. Зависит от того, хотят они разрушить одну биосферу или всю Землю. Если только биосферу, то, наверное, Мать может послать огромный заряд энергии в мантию, что приведет к извержению всех вулканов на поверхности Земли, причем извержения будут продолжаться неимоверно долго. В результате останутся одни лишь бактерии. Она может стереть с лица Земли определенные биологические виды, остановив присущие им химические процессы. Теперь ты доволен?
– Но это же безумие! – закричал Герцер. – И когда это началось?
– Тогда, когда ты еще не родился, мальчик мой. Никто это обычно не обсуждает, большинство людей стараются даже не думать об этом. Мать владеет нами, но мы в свою очередь владеем ею – посредством Совета. Я не случайно ненавижу Совет, и ненавидел его задолго до начала этой ужасной войны, я всегда говорил, что за работой и решениями Совета нужно наблюдать гораздо более тщательно, чем это делается.
– То есть Мать останавливает взрывы, когда знает, что они произойдут?
– Частично так. Она будет знать и если взрыв уже случился. Взрывы распространяются быстро, но не быстрее света, не быстрее реакции Матери. Если где-то происходит взрыв, она моментально окружает его силовым полем и «подавляет», превращает кинетическую энергию в электрическую, которую благополучно переводит в общую энергетическую сеть. В результате только глухой удар и немного пепла. Я пробовал провести взрыв в домашних условиях с самодельным порохом и получил потом грозную записку от Совета.
– Но… в природе все время происходят какие-то взрывы. Молнии, вулканы…
– Ты думаешь, она не различает сознательно детонированный химический взрыв и взрыв… природный? – расхохотался Эдмунд. – В природе не случается химических взрывов, по крайней мере, если и случаются, то крайне редко.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158