Рхиоу посмотрела на скелет и насмешливо улыбнулась.
– Да, – сказала она, – не очень похоже на тех, с кем мы сражались вчера. Этот гораздо больше. Здесь располагается часть экспонатов музея естественной истории… эххифы ужасно носятся с ними – думают, будто теперь благодаря этим моделям знают, как выглядели и как двигались ящеры.
Арху сделал несколько шагов в сторону самого большого из скелетов, склонил голову к плечу и прислушался. Через несколько секунд он спросил:
– И это настоящие кости?
– Люди выкапывают их из земли, а потом проволокой соединяют вместе, – ответила Рхиоу. – Мне такое всегда казалось извращением. Впрочем, у них же нет способа воочию увидеть то, что мы видели вчера.
Кошки двинулись дальше.
– Раньше это место выглядело совсем по-другому, – сказал Арху.
– Если тебе от этого будет легче, имей в виду: для меня оно каждый раз выглядит по другому. Стены и крыша, конечно, всегда те же самые… ну, не совсем, учитывая ремонт и постоянно меняющиеся выставки, – но дни и ночи сменяют друг друга, меняется освещение, и люди, которые здесь, в каждый момент разные. Правда, на самом деле город не так велик, как можно подумать: иногда в толпе замечаешь знакомое лицо.
– Я не о том говорил, – с озадаченным выражением на мордочке сказал Арху. – Оно было больше. Я слышал эхо.
– Ночью всегда звуки отдаются более гулко, – ответила Рхиоу. – Зал бывает более пустым.
– Нет, – возразил Арху, – народу было полно – я сам видел. Точнее, я так теперь думаю. – Он остановился и стал смотреть в главный зал: час обеда прошел, толпа пассажиров начала немного редеть. – Я что-то услышал… громкий шум. Я вошел, чтобы узнать, в чем дело. Потом… – Арху затряс головой, словно у него болели уши. – Я не хочу об этом думать, – | закончил он.
– Рано или поздно все равно придется, – сказала Рхиоу. – А сейчас идем. Сначала раздобудем буженины.
Рхиоу сделалась видимой и повторила свой трюк с поваром итальянского ресторанчика. На этот раз он дал ей не только буженины, но и кусок сыра. Кошки разделили между собой буженину, но попробовать сыр Рхиоу не пришлось: как только он его учуял, Арху немедленно вцепился в кусок и, давясь, проглотил целиком. Рхиоу нашла, что наблюдать за этим интересно с точки зрения стереометрии: как если бы акула проглотила матрас.
– Ух ты, вот это вещь, – пробормотал Арху с полным ртом. – Что это такое?
– Затвердевшее молоко – сыр, – сказала Рхиоу, с легким сожалением следя за исчезновением последних крошек. – У людей масса сортов сыра. Этот называется моццарелла.
– Потрясающее изобретение!
– Значит, ты признаешь, что в конце концов и эххифы на что-то годятся?
Арху искоса взглянул на Рхиоу, оживление покинуло его.
– Не на многое, за исключением этого.
Рхиоу молчала, пока Арху не кончил есть, потом сказала:
– Пора идти, делай «шаг вбок». На обратном пути мы еще зайдем сюда: этот повар добросердечный человек.
Они вошли в главный зал и сели у восточной стены, сбоку от билетных автоматов. Арху задрал голову и в ярком полуденном свете принялся рассматривать потолок.
– Он и в самом деле виден наоборот.
– Да, и ты это уже видел. Умение видеть становится для тебя проблемой… и даром.
– Если это дар, то они могут забрать его обратно, – с горечью сказал Арху. – Я теперь не могу перестать видеть разные вещи. А вот насчет жевания ты была права.
– Что ты видишь?
– По большей части я и сам не знаю, – ответил Арху. – Похоже на то, как Шепчущая… Когда она что-то говорит, это всегда оказывается больше, чем просто ее слова. Я вижу картины… всякие вещи позади вещей, а позади них еще вещи… и все это меняется. Я уже не знаю, куда поставить лапу.
– Образы вариантов будущего, – сказала Рхиоу, подумав, что теперь она, пожалуй, начинает понимать причину неуклюжести Арху. Котенок бросил на нее странный взгляд. – Что угодно может изменить будущее. Скажешь что-то, сделаешь – и будущее пойдет по одному пути. Сделаешь что-то другое – пойдет по-другому. Что было бы, если бы Шепчущая предложила тебе дать клятву, а ты отказался? Что было бы, если бы ты вчера сорвался с крыши? Что произошло бы, если бы в ресторане полицейские поймали тебя при попытке украсть кусок буженины и отправили тебя в приемник для животных? В каждом случае твое будущее отличалось бы от остальных. И таких вариантов тысячи.
– Но какое из них реальное? – прошептал Арху.
Рхиоу медленно вильнула хвостом из стороны в сторону.
– Все реальные – до тех пор, пока ты не сделаешь выбор, не совершишь действие. Ты видишь только возможности.
– Но я вижу не только картины позади картин. Есть и другие образы, те, которые не меняются.
– Это прошлое, – тихо сказала Рхиоу. – Оно по крайней мере не меняется… в некотором смысле. Видишь ли ты свои прошлые жизни?
– Нет, – ответил Арху, потом с большим удивлением добавил: – Я думаю, эта моя жизнь – первая.
– Все мы где-то должны начать.
– Сколько у тебя уже было жизней?
Рхиоу выразительно взглянула на него.
– Такие вопросы обычно не задают. Если твой собеседник сам скажет тебе об этом…
Арху сморщился и отвернулся.
– Так мне и Сааш сказала, когда я спросил ее, в чем заключалось ее испытание.
– И была совершенно права. Это очень личное дело, такое же личное для мага, как вопрос о прошлых жизнях для любого представителя Народа. Станешь спрашивать о таком всех подряд – не удивляйся, если тебе надерут уши.
Арху презрительно фыркнул.
– До чего же вы все чувствительны! О том нельзя говорить, этого нельзя делать… Как бы не задеть чьи-то чувства! Как вам вообще удается делать хоть что-то?
– Если бы в мире было больше кошек, озабоченных чужой чувствительностью, – коротко ответила Рхиоу, – у нас было бы меньше работы. Понимаешь, Арху, тебе пока приходится несладко, но мы для того и учим тебя правилам, чтобы потом стало легче. Я могу только предупредить тебя, как другие отнесутся к некоторым твоим словам. Если ты все же будешь их произносить… – Она выразительно дернула хвостом.
Некоторое время они молчали. Потом Рхиоу заговорила снова:
– Что касается прошлых жизней, я не так уж много о них думаю. Как мне кажется, так поступает и весь Народ – после одного-двух перерождений, когда новизна повыветрится. По-настоящему важные воспоминания – о грубых ошибках, о великих радостях и печалях – иногда всплывают сами собой, я их не откапываю. То, что приходит на память, обычно по какой-нибудь причине бывает нужно в данный момент. Однако для Народа копить воспоминания – такое же нездоровое занятие, как копить еду. Лучше жить настоящим днем и пользоваться воспоминаниями, когда они приходят сами, чтобы не дать совершить те же ошибки снова. Прошлое должно указывать путь, а не отгораживать от текущей жизни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122