Поэтому я подумал: может, я сам разберусь с Богиней, поскольку не хочу умереть во время следующей кампании? Очень сложно, черт побери, когда у Нее даже нет настоящего храма, куда я мог бы пойти.
Невин смотрел на него, словно был поставлен в тупик, раздражен и восхищен одновременно.
– Несомненно, Богиня это понимает, – сказал Невин. – В некотором роде Ей не требуется никакого храма, потому что вся ночь – это Ее дом, а тьма – это Ее алтарь.
– А вы случайно не были священником?
– Нет, но я прочитал множество книг о священных вещах.
– А мне случайно не следует что-то пожертвовать Ей? Кажется, боги любят это.
– Любят, – Невин с минуту размышлял с чрезвычайно серьезным видом. – Я дам тебе немного корня мандрагоры, потому что он напоминает человеческую фигуру и обладает двеомером. Ты должен отправиться к реке поздно ночью, бросить корень в реку, а затем помолиться Ей и попросить Ее, чтобы Она простила тебя и взяла его вместо тебя.
– Спасибо. Я вам очень благодарен. Я заплачу за этот корень.
– В этом нет необходимости, парень. Я не хочу, чтобы ты допустил ошибку и погиб, раз ты считаешь, что Богиня повернулась против тебя.
Рикин завернул ценный корень мандрагоры в кусок материи и спрятал его под рубашкой, а затем вернулся в казарму.
Он лежал на своей койке и думал, что скажет Богине, поскольку хотел все правильно сформулировать. Знание о том, что он тоже может поклоняться Ей, наполняло Рикина торжественностью и спокойствием. Тьма – это Ее алтарь.
Ему нравилось, как Невин это сформулировал.
Когда-нибудь, когда на Рикина нахлынет его вирд, он опустится в Ее руки и будет лежать, спокойный и опустошенный, отдыхать во тьме, и вся боль этой бесконечной войны останется позади.
– Дагвин! – позвала Гвенивер. – Где Рикин?
Дагвин быстро осмотрел конюшню.
– Да будь я проклят, если знаю, госпожа, – ответил он. – Он был тут минуту назад.
Гвенивер поспешила наружу, на яркий утренний солнечный свет, и обошла вокруг конюшен. Как она подозревала, он снова намеренно избегал ее. Это предположение подтвердилось, когда Гвенивер наконец нашла Рикина. Он удивленно взглянул на нее, после чего смотрел только в землю.
– Пошли прогуляемся, Рикко.
– Если так прикажет госпожа.
– Прекрати бегать от меня, как побитая собака! Послушай, я никогда на тебя не сердилась, но если я собиралась поставить Даннина на место, то я должна была действовать справедливо, не так ли?
Рикин поднял голову и улыбнулся. Это была короткая вспышка его обычного веселого настроения. Гвенивер любила смотреть на него, когда он так улыбался.
– Ты это сделала, – признал он. – Но я упрекал себя.
– Все забыто – в том, что касается меня.
Гвенивер с Рикином вместе прошли под навесами за конюшнями, где хранились припасы и стояли пустые телеги, пока не нашли тихое, солнечное место у стены дана. Там они устроились, прислонившись к сараю. Перед их глазами высилась гора темных камней, которая запирала их внутри и не пускала врагов извне.
– Знаешь ли, тебе следует найти себе девушку в дане, – сказала Гвенивер. – Мы будем жить здесь всю оставшуюся жизнь.
Рикин поморщился, словно она дала ему пощечину.
– Что не так? – спросила Гвенивер.
– Ничего.
– Чушь. Выкладывай.
Рикин вздохнул и потер затылок, словно это помогало ему думать.
– Ну, предположим я заведу девушку. А ты как к этому отнесешься? Я надеялся, что ты… а, черт побери!
– Ты надеялся, что я буду ей завидовать? Буду. Но это моя ноша, не твоя. Я выбрала Богиню.
Он улыбнулся, глядя в землю перед собой.
– Ты на самом деле будешь ей завидовать?
– Буду.
Он кивнул и уставился на булыжники, словно считал их.
– Я подумывал об этом, – признал он наконец. – Есть несколько девушек, которые мне нравятся, и одной из них сильно нравлюсь я. Только вчера она разговаривала со мной, и я знал, что легко могу уложить ее в постель. Если не буду возражать против того, чтобы делить ее с парой других парней, а это меня никогда раньше не волновало. Но внезапно мне стало плевать, заполучу ли я ее когда-нибудь. Поэтому я просто ушел. – Рикин молчал несколько минут. – Ничего хорошего ни с какой другой девушкой никогда не получится. Я слишком сильно люблю тебя. И люблю уже много лет.
– Ты просто до сих пор не нашел подходящую девушку.
– Не надо шутить надо мной, Гвен. Я не проживу долго. Ты намерена умереть, не так ли? Я вижу это в твоих глазах, когда бы мы ни ехали на бой. Я не собираюсь пережить тебя ни на минуту. Я молился твой Богине и обещал Ей это. – Наконец он посмотрел на нее. – Поэтому я подумал, что вполне могу дать ту же клятву, что и ты.
– Не надо! В этом нет необходимости, и если ты ее нарушишь…
– Ты не веришь, что я смогу это сделать, не так ли?
– Я не это имела в виду. Просто нет оснований для такой клятвы.
– Есть. Что дает мужчина любимой женщине? Дом, достаточно еды, время от времени – новое платье. А я никогда не смогу дать тебе ничего этого, поэтому дам то, что могу. – Он улыбнулся ей, солнечно, как всегда. – Пусть для тебя это и неважно, Гвен, но ты никогда не увидишь меня с другой женщиной: Ты никогда не услышишь ни о чем подобном.
Ей казалось, что неожиданно она обрела чистое серебро там, где прежде видела только закопченную медь.
– Рикко, я никогда не нарушу свою клятву. Ты это понимаешь?
– Если бы не понимал, стал бы я давать свою?
Когда Гвенивер схватила его за руку, то почувствовала, что вместо нее говорит Богиня.
– Но если бы я когда-либо нарушила ее, то это был бы ты, а не Даннин. Несмотря на его ранг, ты превосходишь его во всем.
Он заплакал.
– О, боги, – прошептал Рикин. – Я последую за тобой на смерть.
– Последуешь, если ты вообще за мной последуешь.
– В любом случае в конце концов Богиня получит нас всех. Почему, клянусь всеми кругами ада, я должен беспокоиться, когда это случится?
– Я люблю тебя, – сказала Гвенивер.
Он поймал ее руку, их пальцы переплелись.. Они долго сидели так, не разговаривая, затем Рикин тяжело вздохнул.
– Как жаль, что я не могу сберечь свое жалованье и купить тебе помолвочную брошь, – сказал он. – Просто подарок, чтобы это отметить.
– Я чувствую то же самое. Подожди, я знаю. Поклянись со мной клятвой крови, как они делали во Бремена Рассвета.
Рикин улыбнулся и кивнул. Гвенивер дала ему свой кинжал, и Рикин сделал небольшой разрез у нее на запястье, потом на своем собственном и приложил одну кровоточащую ранку к другой.
Когда Гвенивер смотрела ему в глаза, ей хотелось плакать, просто потому, что Рикин выглядел так торжественно, и потому, что это было свадьбой – никакая другая для нее невозможна.
Тонкая струйка крови побежала у нее по руке. Внезапно Гвенивер почувствовала Богиню, Ее холодное присутствие.
Она знала: Черная Госпожа довольна их любовью – чистой и крепкой, как еще один меч, возложенный на Ее алтарь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120
Невин смотрел на него, словно был поставлен в тупик, раздражен и восхищен одновременно.
– Несомненно, Богиня это понимает, – сказал Невин. – В некотором роде Ей не требуется никакого храма, потому что вся ночь – это Ее дом, а тьма – это Ее алтарь.
– А вы случайно не были священником?
– Нет, но я прочитал множество книг о священных вещах.
– А мне случайно не следует что-то пожертвовать Ей? Кажется, боги любят это.
– Любят, – Невин с минуту размышлял с чрезвычайно серьезным видом. – Я дам тебе немного корня мандрагоры, потому что он напоминает человеческую фигуру и обладает двеомером. Ты должен отправиться к реке поздно ночью, бросить корень в реку, а затем помолиться Ей и попросить Ее, чтобы Она простила тебя и взяла его вместо тебя.
– Спасибо. Я вам очень благодарен. Я заплачу за этот корень.
– В этом нет необходимости, парень. Я не хочу, чтобы ты допустил ошибку и погиб, раз ты считаешь, что Богиня повернулась против тебя.
Рикин завернул ценный корень мандрагоры в кусок материи и спрятал его под рубашкой, а затем вернулся в казарму.
Он лежал на своей койке и думал, что скажет Богине, поскольку хотел все правильно сформулировать. Знание о том, что он тоже может поклоняться Ей, наполняло Рикина торжественностью и спокойствием. Тьма – это Ее алтарь.
Ему нравилось, как Невин это сформулировал.
Когда-нибудь, когда на Рикина нахлынет его вирд, он опустится в Ее руки и будет лежать, спокойный и опустошенный, отдыхать во тьме, и вся боль этой бесконечной войны останется позади.
– Дагвин! – позвала Гвенивер. – Где Рикин?
Дагвин быстро осмотрел конюшню.
– Да будь я проклят, если знаю, госпожа, – ответил он. – Он был тут минуту назад.
Гвенивер поспешила наружу, на яркий утренний солнечный свет, и обошла вокруг конюшен. Как она подозревала, он снова намеренно избегал ее. Это предположение подтвердилось, когда Гвенивер наконец нашла Рикина. Он удивленно взглянул на нее, после чего смотрел только в землю.
– Пошли прогуляемся, Рикко.
– Если так прикажет госпожа.
– Прекрати бегать от меня, как побитая собака! Послушай, я никогда на тебя не сердилась, но если я собиралась поставить Даннина на место, то я должна была действовать справедливо, не так ли?
Рикин поднял голову и улыбнулся. Это была короткая вспышка его обычного веселого настроения. Гвенивер любила смотреть на него, когда он так улыбался.
– Ты это сделала, – признал он. – Но я упрекал себя.
– Все забыто – в том, что касается меня.
Гвенивер с Рикином вместе прошли под навесами за конюшнями, где хранились припасы и стояли пустые телеги, пока не нашли тихое, солнечное место у стены дана. Там они устроились, прислонившись к сараю. Перед их глазами высилась гора темных камней, которая запирала их внутри и не пускала врагов извне.
– Знаешь ли, тебе следует найти себе девушку в дане, – сказала Гвенивер. – Мы будем жить здесь всю оставшуюся жизнь.
Рикин поморщился, словно она дала ему пощечину.
– Что не так? – спросила Гвенивер.
– Ничего.
– Чушь. Выкладывай.
Рикин вздохнул и потер затылок, словно это помогало ему думать.
– Ну, предположим я заведу девушку. А ты как к этому отнесешься? Я надеялся, что ты… а, черт побери!
– Ты надеялся, что я буду ей завидовать? Буду. Но это моя ноша, не твоя. Я выбрала Богиню.
Он улыбнулся, глядя в землю перед собой.
– Ты на самом деле будешь ей завидовать?
– Буду.
Он кивнул и уставился на булыжники, словно считал их.
– Я подумывал об этом, – признал он наконец. – Есть несколько девушек, которые мне нравятся, и одной из них сильно нравлюсь я. Только вчера она разговаривала со мной, и я знал, что легко могу уложить ее в постель. Если не буду возражать против того, чтобы делить ее с парой других парней, а это меня никогда раньше не волновало. Но внезапно мне стало плевать, заполучу ли я ее когда-нибудь. Поэтому я просто ушел. – Рикин молчал несколько минут. – Ничего хорошего ни с какой другой девушкой никогда не получится. Я слишком сильно люблю тебя. И люблю уже много лет.
– Ты просто до сих пор не нашел подходящую девушку.
– Не надо шутить надо мной, Гвен. Я не проживу долго. Ты намерена умереть, не так ли? Я вижу это в твоих глазах, когда бы мы ни ехали на бой. Я не собираюсь пережить тебя ни на минуту. Я молился твой Богине и обещал Ей это. – Наконец он посмотрел на нее. – Поэтому я подумал, что вполне могу дать ту же клятву, что и ты.
– Не надо! В этом нет необходимости, и если ты ее нарушишь…
– Ты не веришь, что я смогу это сделать, не так ли?
– Я не это имела в виду. Просто нет оснований для такой клятвы.
– Есть. Что дает мужчина любимой женщине? Дом, достаточно еды, время от времени – новое платье. А я никогда не смогу дать тебе ничего этого, поэтому дам то, что могу. – Он улыбнулся ей, солнечно, как всегда. – Пусть для тебя это и неважно, Гвен, но ты никогда не увидишь меня с другой женщиной: Ты никогда не услышишь ни о чем подобном.
Ей казалось, что неожиданно она обрела чистое серебро там, где прежде видела только закопченную медь.
– Рикко, я никогда не нарушу свою клятву. Ты это понимаешь?
– Если бы не понимал, стал бы я давать свою?
Когда Гвенивер схватила его за руку, то почувствовала, что вместо нее говорит Богиня.
– Но если бы я когда-либо нарушила ее, то это был бы ты, а не Даннин. Несмотря на его ранг, ты превосходишь его во всем.
Он заплакал.
– О, боги, – прошептал Рикин. – Я последую за тобой на смерть.
– Последуешь, если ты вообще за мной последуешь.
– В любом случае в конце концов Богиня получит нас всех. Почему, клянусь всеми кругами ада, я должен беспокоиться, когда это случится?
– Я люблю тебя, – сказала Гвенивер.
Он поймал ее руку, их пальцы переплелись.. Они долго сидели так, не разговаривая, затем Рикин тяжело вздохнул.
– Как жаль, что я не могу сберечь свое жалованье и купить тебе помолвочную брошь, – сказал он. – Просто подарок, чтобы это отметить.
– Я чувствую то же самое. Подожди, я знаю. Поклянись со мной клятвой крови, как они делали во Бремена Рассвета.
Рикин улыбнулся и кивнул. Гвенивер дала ему свой кинжал, и Рикин сделал небольшой разрез у нее на запястье, потом на своем собственном и приложил одну кровоточащую ранку к другой.
Когда Гвенивер смотрела ему в глаза, ей хотелось плакать, просто потому, что Рикин выглядел так торжественно, и потому, что это было свадьбой – никакая другая для нее невозможна.
Тонкая струйка крови побежала у нее по руке. Внезапно Гвенивер почувствовала Богиню, Ее холодное присутствие.
Она знала: Черная Госпожа довольна их любовью – чистой и крепкой, как еще один меч, возложенный на Ее алтарь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120