Я могу сообщить, где на Лорелею сбросили автоматическую станцию, на которой я получил свои документы, но это все, чем я располагаю.
— Тем хуже для вас, — сказал Форсайт. — Как правило, за шпионаж дают пожизненное заключение. Но сейчас мы находимся в состоянии войны, и я полагаю, что суд потребует высшей меры наказания. — Он повернулся и зашагал к двери.
Как это странно — услышать о том, что тебя казнят, подумал Коста. Странно потому, что в этот момент собственная жизнь не имела для него ни малейшего значения. Перед мысленным взором Косты появилась пылающая Ангелмасса, совершавшая невероятные скачки по орбите, угрожая кораблям-охотникам и «Центральной».
Может быть, даже самому Серафу.
Разумна ли она? Данные Краюрова со всей очевидностью свидетельствовали об этом. Является ли она средоточием зла? Это подтверждали только паническая реакция Роньона и яростные нападения на корабли-охотники. Но если ангелы несли добро, хотя и несовершенное, то кем еще могло оказаться скопление антиантелов?
У Косты не было ответов. Он не сомневался лишь в одном: времени оставалось в обрез. Во-первых, от Ангелмассы до «Центральной» было всего четверо суток пути. Во-вторых, бюрократические препоны неизбежно оттянут принятие любых решений, даже если существование антиангелов будет доказано.
В-третьих, военная машина Пакса уже начала перемалывать систему Лорелей.
Никому в Институте не под силу разработать экспериментальную процедуру в столь сжатые сроки. Эту задачу должен был решить Коста — с помощью собранного им оборудования и корабля Девисов. Но из тюрьмы он не сможет руководить экспериментом.
Форсайт уже взялся за ручку двери.
— Вы не носите своего ангела, Верховный Сенатор, — сказал Коста.
Форсайт повернулся и вопросительно посмотрел на него.
— О чем вы? — спросил он, прикасаясь к золотой цепочке и подвеске. — Что же в таком случае висит у меня на шее?
— Подделка, — ответил Коста, внимательно вглядываясь в его лицо. Чуть раньше Форсайт назвал его хорошим актером, но и сам он владел этим искусством в совершенстве. — Настоящий находится у Роньона.
Несколько долгих мгновений на лице Форсайта сохранялось озадаченное выражение. Коста, не дрогнув, выдержал его взгляд, дожидаясь, пока он примет решение.
— Что за чепуха, — сказал Форсайт наконец. — Вы хватаетесь за соломинку.
— Я не хочу выдавать вас, Сенатор, — негромко произнес Коста. — Подозреваю, за такой проступок вас подвергнут импичменту либо иной процедуре, принятой на Эмпирее для выборных должностных лиц. Но я добиваюсь не этого. Все, что мне нужно, — это возможность отправиться к Ангелмассе и выяснить, что с ней произошло. Отпустите меня, и я дам слово явиться с повинной по возвращении.
— Не сомневаюсь в этом, — отозвался Форсайт, кривя губы.
— Но это правда, — настаивал Коста. Он с удивлением понял, что говорит вполне искренне. — Мы должны выяснить, что делает Ангелмасса…
— Вы хотите одного — получить свободу, чтобы погубить меня, — резким тоном перебил Форсайт. — Я последний, кто еще способен активно действовать, кого еще не затянула трясина благодушия, распространяемая ангелами. Если вы уничтожите меня, противостоять Паксу будет некому.
— Верховный Сенатор…
— Даже не мечтайте. У вас ничего не выйдет. Я не допущу этого.
Дверь распахнулась, и в кабинет вошел Пирбазари. За его спиной виднелись два охранника.
— Эвакуация «Центральной» начата, сэр, — доложил он. — Мы готовы забрать господина Джереко.
— Я передумал, — ответил Форсайт; в его голосе не слышалось и следа ненависти и гнева, звучавших лишь секунды назад. — Мы запрем его здесь на ночь.
Пирбазари моргнул.
— Прошу прощения?..
— Я дам ему время подумать о сотрудничестве с нами, — сказал Форсайт. — Если он откажется, мы передадим его СОЭ завтра утром. Вряд ли эта отсрочка будет иметь какое-либо значение.
Пирбазари коротко взглянул на Косту и вновь повернулся к Форсайту.
— Так точно, сэр, — проговорил он, явно сбитый с толку. — Э-э-э… вы хотите, чтобы он остался прикованным к креслу?
Форсайт посмотрел на часы; Коста машинально последовал его примеру. Было около десяти вечера.
— Распорядись принести сюда койку, — сказал Форсайт. — Потом отключите или заблокируйте все компьютеры и коммуникационные системы, а все, что лежит на столе, уберите в сейф. Попроси кого-нибудь настроить дверной замок так, чтобы кабинет открывался только снаружи, и поставь в приемной двух охранников. — Он оглянулся на Косту. — И только потом снимите с него наручники. Он уже не сможет что-либо здесь повредить.
Коста осторожно втянул в себя воздух:
— Верховный Сенатор…
— У вас есть время до утра, — негромко произнес Форсайт. — Советую вам выспаться.
Глава 39
Коммодор шагал к подъемной платформе, расположенной у дальней стены мостика; сейчас здесь царило всеобщее ликование. Ллеши кивком отвечал на приветствия офицеров, порой чуть улыбался. Он понимал, что людям необходимы положительные эмоции, но сознавал также, что до завершения войны еще далеко. Подобно всем мятежным колониям, долгие годы отвергавшим власть Пакса, Эмпирея будет сражаться до конца.
Долг коммодора состоял в том, чтобы приблизить этот исход.
Как он и думал, Телтхорст ждал его на галерее у выхода из лифта.
— Операция прошла в полном соответствии с вашим замыслом, — сказал он, едва разомкнулась клетка платформы. Ллеши отметил, что выражение его лица и голос совершенно безучастны. — Мои поздравления.
— Спасибо, — ответил Ллеши, сделав вид, будто принимает его слова за чистую монету. — Кэмпбелл?
— Эмпиреанские суда рассеяны, сэр, — кратко доложил Кэмпбелл. — Большинство отступили к Серафу. Несколько судов повреждены и следуют к небольшой солнечной обсерватории, путь к которой короче на несколько часов.
— Что с «Гармоникой»?
— Стартовала к Серафу, как только с ее борта был снят наш десант, — ответил Кэмпбелл.
— Полагаю, мы сможем вновь захватить лайнер, если это потребуется, — пробурчал Телтхорст.
— Разумеется, — сказал Ллеши, протискиваясь мимо него к тактическому дисплею и демонстративно поворачиваясь к Адъютору спиной. Телтхорст решительно возражал против тактики Троянского коня, предложенной коммодором, но, когда план удался, столь же упрямо требовал задержать лайнер и его пассажиров в качестве заложников. Ему всегда что-нибудь не нравилось. — Сераф пытался сопротивляться?
— Пока нет, — ответил Кэмпбелл. — В пространстве вокруг планеты идет интенсивный радиообмен, но приказов об изменении курса кораблей не поступало.
— Вы забыли об одном из них, — вмешался Телтхорст.
— О каком именно? — спросил Ллеши. Кэмпбелл бросил на Адъютора короткий взгляд.
— Главный ускоритель системы находится по ту сторону Серафа, — заговорил он, нажимая клавишу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139
— Тем хуже для вас, — сказал Форсайт. — Как правило, за шпионаж дают пожизненное заключение. Но сейчас мы находимся в состоянии войны, и я полагаю, что суд потребует высшей меры наказания. — Он повернулся и зашагал к двери.
Как это странно — услышать о том, что тебя казнят, подумал Коста. Странно потому, что в этот момент собственная жизнь не имела для него ни малейшего значения. Перед мысленным взором Косты появилась пылающая Ангелмасса, совершавшая невероятные скачки по орбите, угрожая кораблям-охотникам и «Центральной».
Может быть, даже самому Серафу.
Разумна ли она? Данные Краюрова со всей очевидностью свидетельствовали об этом. Является ли она средоточием зла? Это подтверждали только паническая реакция Роньона и яростные нападения на корабли-охотники. Но если ангелы несли добро, хотя и несовершенное, то кем еще могло оказаться скопление антиантелов?
У Косты не было ответов. Он не сомневался лишь в одном: времени оставалось в обрез. Во-первых, от Ангелмассы до «Центральной» было всего четверо суток пути. Во-вторых, бюрократические препоны неизбежно оттянут принятие любых решений, даже если существование антиангелов будет доказано.
В-третьих, военная машина Пакса уже начала перемалывать систему Лорелей.
Никому в Институте не под силу разработать экспериментальную процедуру в столь сжатые сроки. Эту задачу должен был решить Коста — с помощью собранного им оборудования и корабля Девисов. Но из тюрьмы он не сможет руководить экспериментом.
Форсайт уже взялся за ручку двери.
— Вы не носите своего ангела, Верховный Сенатор, — сказал Коста.
Форсайт повернулся и вопросительно посмотрел на него.
— О чем вы? — спросил он, прикасаясь к золотой цепочке и подвеске. — Что же в таком случае висит у меня на шее?
— Подделка, — ответил Коста, внимательно вглядываясь в его лицо. Чуть раньше Форсайт назвал его хорошим актером, но и сам он владел этим искусством в совершенстве. — Настоящий находится у Роньона.
Несколько долгих мгновений на лице Форсайта сохранялось озадаченное выражение. Коста, не дрогнув, выдержал его взгляд, дожидаясь, пока он примет решение.
— Что за чепуха, — сказал Форсайт наконец. — Вы хватаетесь за соломинку.
— Я не хочу выдавать вас, Сенатор, — негромко произнес Коста. — Подозреваю, за такой проступок вас подвергнут импичменту либо иной процедуре, принятой на Эмпирее для выборных должностных лиц. Но я добиваюсь не этого. Все, что мне нужно, — это возможность отправиться к Ангелмассе и выяснить, что с ней произошло. Отпустите меня, и я дам слово явиться с повинной по возвращении.
— Не сомневаюсь в этом, — отозвался Форсайт, кривя губы.
— Но это правда, — настаивал Коста. Он с удивлением понял, что говорит вполне искренне. — Мы должны выяснить, что делает Ангелмасса…
— Вы хотите одного — получить свободу, чтобы погубить меня, — резким тоном перебил Форсайт. — Я последний, кто еще способен активно действовать, кого еще не затянула трясина благодушия, распространяемая ангелами. Если вы уничтожите меня, противостоять Паксу будет некому.
— Верховный Сенатор…
— Даже не мечтайте. У вас ничего не выйдет. Я не допущу этого.
Дверь распахнулась, и в кабинет вошел Пирбазари. За его спиной виднелись два охранника.
— Эвакуация «Центральной» начата, сэр, — доложил он. — Мы готовы забрать господина Джереко.
— Я передумал, — ответил Форсайт; в его голосе не слышалось и следа ненависти и гнева, звучавших лишь секунды назад. — Мы запрем его здесь на ночь.
Пирбазари моргнул.
— Прошу прощения?..
— Я дам ему время подумать о сотрудничестве с нами, — сказал Форсайт. — Если он откажется, мы передадим его СОЭ завтра утром. Вряд ли эта отсрочка будет иметь какое-либо значение.
Пирбазари коротко взглянул на Косту и вновь повернулся к Форсайту.
— Так точно, сэр, — проговорил он, явно сбитый с толку. — Э-э-э… вы хотите, чтобы он остался прикованным к креслу?
Форсайт посмотрел на часы; Коста машинально последовал его примеру. Было около десяти вечера.
— Распорядись принести сюда койку, — сказал Форсайт. — Потом отключите или заблокируйте все компьютеры и коммуникационные системы, а все, что лежит на столе, уберите в сейф. Попроси кого-нибудь настроить дверной замок так, чтобы кабинет открывался только снаружи, и поставь в приемной двух охранников. — Он оглянулся на Косту. — И только потом снимите с него наручники. Он уже не сможет что-либо здесь повредить.
Коста осторожно втянул в себя воздух:
— Верховный Сенатор…
— У вас есть время до утра, — негромко произнес Форсайт. — Советую вам выспаться.
Глава 39
Коммодор шагал к подъемной платформе, расположенной у дальней стены мостика; сейчас здесь царило всеобщее ликование. Ллеши кивком отвечал на приветствия офицеров, порой чуть улыбался. Он понимал, что людям необходимы положительные эмоции, но сознавал также, что до завершения войны еще далеко. Подобно всем мятежным колониям, долгие годы отвергавшим власть Пакса, Эмпирея будет сражаться до конца.
Долг коммодора состоял в том, чтобы приблизить этот исход.
Как он и думал, Телтхорст ждал его на галерее у выхода из лифта.
— Операция прошла в полном соответствии с вашим замыслом, — сказал он, едва разомкнулась клетка платформы. Ллеши отметил, что выражение его лица и голос совершенно безучастны. — Мои поздравления.
— Спасибо, — ответил Ллеши, сделав вид, будто принимает его слова за чистую монету. — Кэмпбелл?
— Эмпиреанские суда рассеяны, сэр, — кратко доложил Кэмпбелл. — Большинство отступили к Серафу. Несколько судов повреждены и следуют к небольшой солнечной обсерватории, путь к которой короче на несколько часов.
— Что с «Гармоникой»?
— Стартовала к Серафу, как только с ее борта был снят наш десант, — ответил Кэмпбелл.
— Полагаю, мы сможем вновь захватить лайнер, если это потребуется, — пробурчал Телтхорст.
— Разумеется, — сказал Ллеши, протискиваясь мимо него к тактическому дисплею и демонстративно поворачиваясь к Адъютору спиной. Телтхорст решительно возражал против тактики Троянского коня, предложенной коммодором, но, когда план удался, столь же упрямо требовал задержать лайнер и его пассажиров в качестве заложников. Ему всегда что-нибудь не нравилось. — Сераф пытался сопротивляться?
— Пока нет, — ответил Кэмпбелл. — В пространстве вокруг планеты идет интенсивный радиообмен, но приказов об изменении курса кораблей не поступало.
— Вы забыли об одном из них, — вмешался Телтхорст.
— О каком именно? — спросил Ллеши. Кэмпбелл бросил на Адъютора короткий взгляд.
— Главный ускоритель системы находится по ту сторону Серафа, — заговорил он, нажимая клавишу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139