— С отвращением черный плюнул вдруг в Дженкинса, и плевок, не долетев, приземлился в футе от черной туфли Дженкинса. Последний внимательно почему-то вгляделся в плевок.
— Вам придется попотеть, чтобы доказать, что ваш бизнес, как вы говорите, не пересекался с бизнесом Президента.
— Неужели нас ожидает суд? — насмешливо спросил Дункан. — Я был уверен, что дальше этого подземелья мы не проследуем.
— Как и всякого гражданина Соединенных Штатов, вас ожидает, всех без исключения, справедливый суд по форме, выработанной американским правосудием. У вас у каждого будет адвокат, и жюри присяжных заседателей, состоящее из американских граждан, решит вашу судьбу. Такова наша традиция.
— Ясно. — Дункан О'Руркэ устало улыбнулся. — Вы решили устроить назидательную трагикомедию для жителей Соединенных Штатов.
— Мы решили, что убийство Президента достаточно трагический и серьезный случай для того, чтобы вспомнить о наших традициях справедливости и права каждого гражданина на скорое и справедливое рассмотрение его дела. Судебные заседания будут транслироваться по телевидению.
— Уверен, что вы уже нашли и актеров на роли судей, адвокатов и заседателей. Думаю, вы нашли их еще до убийства Президента, ебаные политики!
Виктор сделал шаг по направлению к Дженкинсу, но один из «бульдогов» оттолкнул его.
— Вы, молодой грубиян, как я догадываюсь, — Виктор О'Руркэ. А кто вы, молодая леди? — Дженкинс приблизился к Синтии.
— Я тебе не леди, старый Дьявол. — Синтия готова была, судя по ее виду, вцепиться в Дженкинса или ударить его, поэтому «бульдоги» схватили ее за руки. — Мы не убивали твоего вонючего друга Бакли. Ты сам его убил! — крикнула Синтия.
Невозмутимый Дженкинс прошел к следующему в группе, к Кристофэру.
— Ну с тобой, отважный потомок воинов из Дагомеи или откуда там, из Конго, с тобой все ясно, вопросов к тебе нет…
— С тобой тоже все ясно, — ответил Кристофэр.
— Представьтесь, мистер? — Дженкинс остановился перед последним задержанным.
Гарри Джабс невозмутимо задрал к Дженкинсу лицо, поросшее сизой щетиной. Ответил:
— Ипполит Лукьянов, литератор. Категория «S. E.».
— Хм, — только и сказал Дженкинс и замолчал. — Вы выдаете себя за другого, маленький человек. Согласно досье мистера Лукьяноф, с которым я имел удовольствие ознакомиться, это человек шестидесяти пяти лет. Вам шестьдесят пять лет? Смею вас заверить, что много меньше. Вам от тридцати пяти до сорока. И если вам шестьдесят пять, то почему вы разгуливаете свободно с сизыми от щетины щеками по территории Америки. Закон 316, пункт «B», гласит… — Дженкинс замялся. Как будто бы стеснялся своего знаменитого закона. — К тому же, согласно видеодосье, господин Лукьяноф высокого роста, тогда как вы не дотягиваете до господина Лукьяноф добрую пару футов, уважаемый.
— Я Лукьянов, категория «S. E.», self-employed. Ваша система ошиблась. Таких случаев немало. Электронные сети всегда ошибаются. Их употребление спорно.
«Все мы влипли, и очень», — подумал с тревогой Тэйлор, предвидя, что за разъяснениями Дженкинс обратится к нему.
— Вы производили арест, лейтенант Тэйлор? — Дженкинс, судя по лицу, ни в чем еще лейтенанта не подозревал. Просто-напросто обратился к нему как к источнику информации.
— Йес, сэр! Задержанный Лукьянов был арестован позднее, как член банды О'Руркэ, точнее, его подозревают в принадлежности к банде. В соответствии со сведениями, полученными здесь, в Департменте.
Дженкинс задумчиво уставился на маленького арестованного.
— Предъявите мне вашу айдентити-кард, мистер!
— Была изъята второго июля гардиен-компьютером Центра здоровья.
— Причина изъятия?
— Закон 316, пункт «B», ваш закон, сэр.
— Где вы его арестовали, Тэйлор?
— При выходе из дома, где он был замечен нашими агентами последний раз. Точнее, в сотне ярдов от этого дома, на East Семьдесят четвертой улице.
— В досье действительно имеется видеоматериал о связях Ипполита Лукьянофф с бандой О'Руркэ… — начал Кэмпбэлл.
— Мы не банда, — вмешался Виктор. — Это вы — банда!
— Заткнись! — попросил лейтенант.
— Имеется видеоматериал о встречах этих людей, — Кэмпбэлл указал рукою на клан О'Руркэ, — с Лукьянофф, но человек не тот, вы взяли не того, Тэйлор, — закончил Кэмпбэлл.
— Я взял того, на кого меня навели компьютерные данные. Возможно, что он однофамилец? С видеодосье я не был ознакомлен.
На лице Дженкинса появилось выражение скуки.
— Вы, Кэмпбэлл, и вы, Тэйлор, разберитесь в происшедшем. Если арестован однофамилец, то арестуйте и того Лукьяноф, который нам нужен. Допросите всех О'Руркэ, одного за другим. Выясните, почему у этого малыша та же профессия и явно, вопреки здравому смыслу, преувеличен возраст. Если он лжет, выдавая себя за шестидесятипятилетнего, то есть записываясь в мертвецы добровольно, следовательно, он психически нездоров и ему место не у нас, но в домах для такого рода больных, и этим занимаемся не мы, а Департмент Здравоохранения. Если он лжет с преступной целью, следует его наказать согласно законам Соединенных Штатов.
Дженкинс повернулся, чтобы уйти. Вспомнил об арестованных.
— А вы обдумайте свое поведение. Рекомендую вам с самого начала чистосердечно признаться. Таким образом ваша участь будет менее трагической. Вы избежите… — Дженкинс замялся. — Ненужных вам и нам эксцессов.
И Дженкинс направился к выходу, сопровождаемый «бульдогами». Солдаты Тэйлора занялись арестованными. Развели их по камерам. Когда уходил Джабс, Тэйлор поймал на себе его испуганный взгляд. Тэйлор отвел глаза. Что он мог сказать маленькому человеку? Слушая рассуждения Кэмпбэлла, они вместе подымались по лестнице, Тэйлор думал, что первую стычку он не выиграл, но и не проиграл. И еще он чувствовал, что влез в механизмы своей судьбы необдуманно резво и глупо, и неприятные последствия этого только начались.
7 июля 2015 года
Дженкинс одиноко поглощал салат, принесенный ему из кантины, где кормились «бульдоги» и армейцы, и запивал салат минеральной водой. Настроение у него было задумчивое. Не бордель с арестованными был тому причиной. Он только что получил соболезнование от Президента Российского Союза Владимира Кузнецова, составленное в таком дружелюбном тоне, что подтекст его мог читаться только как однозначное поощрение и поддержка кандидатуры Дженкинса в Президенты. До истинных чувств большого розового человека, Владимира Джорджевича Кузнецова, Дженкинсу, собственно, не было дела, но агентура донесла, что такое же соболезнование по случаю трагической преждевременной смерти друга русского народа Президента Тома Бакли получил и Том Турнер. Получалось, русские играют на два стола, но на каком столе они ведут серьезную игру, а на каком блефуют, Дженкинс не знал, но хотел бы знать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65
— Вам придется попотеть, чтобы доказать, что ваш бизнес, как вы говорите, не пересекался с бизнесом Президента.
— Неужели нас ожидает суд? — насмешливо спросил Дункан. — Я был уверен, что дальше этого подземелья мы не проследуем.
— Как и всякого гражданина Соединенных Штатов, вас ожидает, всех без исключения, справедливый суд по форме, выработанной американским правосудием. У вас у каждого будет адвокат, и жюри присяжных заседателей, состоящее из американских граждан, решит вашу судьбу. Такова наша традиция.
— Ясно. — Дункан О'Руркэ устало улыбнулся. — Вы решили устроить назидательную трагикомедию для жителей Соединенных Штатов.
— Мы решили, что убийство Президента достаточно трагический и серьезный случай для того, чтобы вспомнить о наших традициях справедливости и права каждого гражданина на скорое и справедливое рассмотрение его дела. Судебные заседания будут транслироваться по телевидению.
— Уверен, что вы уже нашли и актеров на роли судей, адвокатов и заседателей. Думаю, вы нашли их еще до убийства Президента, ебаные политики!
Виктор сделал шаг по направлению к Дженкинсу, но один из «бульдогов» оттолкнул его.
— Вы, молодой грубиян, как я догадываюсь, — Виктор О'Руркэ. А кто вы, молодая леди? — Дженкинс приблизился к Синтии.
— Я тебе не леди, старый Дьявол. — Синтия готова была, судя по ее виду, вцепиться в Дженкинса или ударить его, поэтому «бульдоги» схватили ее за руки. — Мы не убивали твоего вонючего друга Бакли. Ты сам его убил! — крикнула Синтия.
Невозмутимый Дженкинс прошел к следующему в группе, к Кристофэру.
— Ну с тобой, отважный потомок воинов из Дагомеи или откуда там, из Конго, с тобой все ясно, вопросов к тебе нет…
— С тобой тоже все ясно, — ответил Кристофэр.
— Представьтесь, мистер? — Дженкинс остановился перед последним задержанным.
Гарри Джабс невозмутимо задрал к Дженкинсу лицо, поросшее сизой щетиной. Ответил:
— Ипполит Лукьянов, литератор. Категория «S. E.».
— Хм, — только и сказал Дженкинс и замолчал. — Вы выдаете себя за другого, маленький человек. Согласно досье мистера Лукьяноф, с которым я имел удовольствие ознакомиться, это человек шестидесяти пяти лет. Вам шестьдесят пять лет? Смею вас заверить, что много меньше. Вам от тридцати пяти до сорока. И если вам шестьдесят пять, то почему вы разгуливаете свободно с сизыми от щетины щеками по территории Америки. Закон 316, пункт «B», гласит… — Дженкинс замялся. Как будто бы стеснялся своего знаменитого закона. — К тому же, согласно видеодосье, господин Лукьяноф высокого роста, тогда как вы не дотягиваете до господина Лукьяноф добрую пару футов, уважаемый.
— Я Лукьянов, категория «S. E.», self-employed. Ваша система ошиблась. Таких случаев немало. Электронные сети всегда ошибаются. Их употребление спорно.
«Все мы влипли, и очень», — подумал с тревогой Тэйлор, предвидя, что за разъяснениями Дженкинс обратится к нему.
— Вы производили арест, лейтенант Тэйлор? — Дженкинс, судя по лицу, ни в чем еще лейтенанта не подозревал. Просто-напросто обратился к нему как к источнику информации.
— Йес, сэр! Задержанный Лукьянов был арестован позднее, как член банды О'Руркэ, точнее, его подозревают в принадлежности к банде. В соответствии со сведениями, полученными здесь, в Департменте.
Дженкинс задумчиво уставился на маленького арестованного.
— Предъявите мне вашу айдентити-кард, мистер!
— Была изъята второго июля гардиен-компьютером Центра здоровья.
— Причина изъятия?
— Закон 316, пункт «B», ваш закон, сэр.
— Где вы его арестовали, Тэйлор?
— При выходе из дома, где он был замечен нашими агентами последний раз. Точнее, в сотне ярдов от этого дома, на East Семьдесят четвертой улице.
— В досье действительно имеется видеоматериал о связях Ипполита Лукьянофф с бандой О'Руркэ… — начал Кэмпбэлл.
— Мы не банда, — вмешался Виктор. — Это вы — банда!
— Заткнись! — попросил лейтенант.
— Имеется видеоматериал о встречах этих людей, — Кэмпбэлл указал рукою на клан О'Руркэ, — с Лукьянофф, но человек не тот, вы взяли не того, Тэйлор, — закончил Кэмпбэлл.
— Я взял того, на кого меня навели компьютерные данные. Возможно, что он однофамилец? С видеодосье я не был ознакомлен.
На лице Дженкинса появилось выражение скуки.
— Вы, Кэмпбэлл, и вы, Тэйлор, разберитесь в происшедшем. Если арестован однофамилец, то арестуйте и того Лукьяноф, который нам нужен. Допросите всех О'Руркэ, одного за другим. Выясните, почему у этого малыша та же профессия и явно, вопреки здравому смыслу, преувеличен возраст. Если он лжет, выдавая себя за шестидесятипятилетнего, то есть записываясь в мертвецы добровольно, следовательно, он психически нездоров и ему место не у нас, но в домах для такого рода больных, и этим занимаемся не мы, а Департмент Здравоохранения. Если он лжет с преступной целью, следует его наказать согласно законам Соединенных Штатов.
Дженкинс повернулся, чтобы уйти. Вспомнил об арестованных.
— А вы обдумайте свое поведение. Рекомендую вам с самого начала чистосердечно признаться. Таким образом ваша участь будет менее трагической. Вы избежите… — Дженкинс замялся. — Ненужных вам и нам эксцессов.
И Дженкинс направился к выходу, сопровождаемый «бульдогами». Солдаты Тэйлора занялись арестованными. Развели их по камерам. Когда уходил Джабс, Тэйлор поймал на себе его испуганный взгляд. Тэйлор отвел глаза. Что он мог сказать маленькому человеку? Слушая рассуждения Кэмпбэлла, они вместе подымались по лестнице, Тэйлор думал, что первую стычку он не выиграл, но и не проиграл. И еще он чувствовал, что влез в механизмы своей судьбы необдуманно резво и глупо, и неприятные последствия этого только начались.
7 июля 2015 года
Дженкинс одиноко поглощал салат, принесенный ему из кантины, где кормились «бульдоги» и армейцы, и запивал салат минеральной водой. Настроение у него было задумчивое. Не бордель с арестованными был тому причиной. Он только что получил соболезнование от Президента Российского Союза Владимира Кузнецова, составленное в таком дружелюбном тоне, что подтекст его мог читаться только как однозначное поощрение и поддержка кандидатуры Дженкинса в Президенты. До истинных чувств большого розового человека, Владимира Джорджевича Кузнецова, Дженкинсу, собственно, не было дела, но агентура донесла, что такое же соболезнование по случаю трагической преждевременной смерти друга русского народа Президента Тома Бакли получил и Том Турнер. Получалось, русские играют на два стола, но на каком столе они ведут серьезную игру, а на каком блефуют, Дженкинс не знал, но хотел бы знать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65