«Вот бы где жить» и произнес эту фразу вслух. Приятель Майкл Осман, так же, как и Дженкинс записавшийся в Law school Нью-Йоркского университета, прокомментировал:
— Да, аппетит у тебя, Сол, неплохой! — круглолицый Осман зевнул.
— А что, Майкл, человек сильной воли может добиться всего в этом мире, в том числе и сделать Метрополитен-музеум своим домом, — сказал Сол, раздраженный неверием ленивого Майкла.
— Я хочу посмотреть… — Майкл зевнул опять.
Майкл погиб вместе с большей частью населения столицы Вашингтон 21 ноября 2007 года. Майклу не пришлось увидеть своего приятеля Сола Дженкинса, переселившимся в желанное здание. «Судьба удаляет свидетелей», — вздохнул Дженкинс. Безымянные миллионы, видящие строгого Секретаря Департмента Демографии на фотографиях в газетах и по TV, не знали его студентом-юристом Дженкинсом, таким же, как и еще, может быть, десятки тысяч молодых людей, обратившихся к перспективной профессии. Студентом в вельветовых брюках и полосатой спортивной рубашке миллионы его не знали. Они не могут сравнить мизерное начало Дженкинса и его сегодняшнее могущество. Майкл мог увидеть расстояние от пункта «A» до Метрополитен-музеум и открыть рот. Но Майкла нет… Постепенно все, кто мог открыть рот, умерли. Давно ушли в мир иной родители Дженкинса, соученики по колледжу. Кое-кто из них, несомненно, отправился на тот свет благодаря проведенному Дженкинсом через сенат закону 316, пункт «B». Увы, старение — процесс неизбежный и позорный для человеческого существа. До гипертрофированного развития медицины, какового развития Дженкинс не одобрял, человеческие существа не доживали до преклонного возраста. Медицина же нарушила нормальный процесс… и вот человек…
Дженкинс потерял нить мысли. Под вертолетом внизу был сине-стального цвета океан, они перелетали в штат Нью-Джерси. «Скоро и я должен буду уйти, — сказал себе Дженкинс. — Я износился. Семьдесят три года — это много. Даже для мужчины из клана Дженкинсов. Но перед тем как уйти, я хочу убедиться, что эта страна и после моей смерти будет управляема твердыми руками и ясной головой». Том Бакли Джуниор не обладает ни тем, ни другим. И все же, по всей вероятности, он опять станет Президентом Соединенных Штатов. Две трети дряхлой Республиканской партии уже поддержали его, и, вне всякого сомнения, республиканская конвенция в августе назовет его своим кандидатом. Последнее, чего желал бы Дженкинс Соединенным Штатам, — это второго президентства Тома Бакли. Бакли должен уйти. И Дженкинс поможет ему в этом.
В ресторане «Здоровье» на 29й улице, между Бродвеем и Пятой авеню, сидя напротив неопрятного толстяка с красным хмурым лицом, Лукьянов с жадностью поглотил десятиунцевый стейк и салат. Только вылизав содержимое пластиковой салатной чашки кусками хлеба, Лукьянов поднял голову от стола и позволил себе посмотреть вокруг. Вокруг всеми возможными цветами резал лукьяновские глаза пластиковый рай. Сеть ресторанов «Здоровье» опутала Америку в последние десяток лет. Заключив выгодные контракты с главным работодателем страны — Государством, рестораны кормили каждый день все четыре смены «youth workers», санитарных помощников и великое множество другой организованной рабочей силы. Посетители платили «Здоровью» специальными зелеными карточками «Food stamps», которыми их работодатель — Государство выплачивало «youth workers» ежемесячную заработную плату. «Здоровье» обходилось «youth workers» недорого, качество пищи было вполне сносное, и потому зеленые фасады ресторанов «Здоровье» встречались теперь в Нью-Йорке через каждые сто метров.
В десять утра 4 июля не многие пластиковые стулья «Здоровья» были заняты. На дальней стене горела гигантская TV-консоль — показывали парад в честь Дня независимости.
— Идешь на парад? — глухо спросил толстяк Лукьянова и кивнул в сторону TV-стены. Толстяк многозначительно уставился на Лукьянова. — Завидую вам, «S. E.». Всегда свободны. — Лукьянов постарался дружелюбно улыбнуться толстяку, но счел за лучшее не ответить. — По голове-то кто тебе дал? Хорошо приложились… — забормотал толстяк, и Лукьянов понял, что это только прелюдия.
— Оставь меня в покое, толстый человек, если не хочешь иметь больших неудобств. — Лукьянов отвернул с груди черный пиджак и обнажил приколотый к рубашке красный значок. На красном фоне золотыми буквами значилось: «Департмент Демографии. Агент». Круглый значок дал ему Тэйлор.
— Это не big deal, старый Лук, — сказал лейтенант, найдя наконец значок в ящике «лендровера», — но лучше, чем ничего. Старайся особенно не выставлять его и никогда не показывай самим дэмам, но на городских жандармов и мелкие полиции «Агент Департмента Демографии» действует безотказно. Я иногда даю такие значки своим девочкам…»
— Извини, я принял тебя за одного из недобитых… Извини… Извини… — Толстый встал и, подхватив свой чек, быстро ушел к кассе, колыхая необъятным задом в просторных несвежих джинсах.
Лукьянов даже не очень обрадовался тому, что значок сработал. Он хотел спать. Спать было негде. TV вдруг заскрежетал, и звук заполнил ресторан. «Идут наши самоотверженные «youth workers» 18й Трудовой Бригады, — объявил диктор, и трубы и литавры заколотили по барабанным перепонкам Лукьянова. — Вся Парк-авеню залита синим — синие джинсы, синие рубашки — в цвет неба нашей Великой Америки одета сегодня ее трудовая молодежь… Впереди с отточенным долгими тренировками искусством, манипулируя батонами, также в синих юбках и блузках, гарцуют юные мажоретки. Красивая и здоровая Юность Америки гордо шагает сейчас по Парк-авеню». Бравурный марш «youth workers» — случайно Лукьянову пришлось познакомиться с его автором Джефри Ноландом — ударил по забинтованной голове Лукьянова, и в голове что-то запульсировало. Лукьянов встал, сгреб со стола свой чек и поплелся к кассе. Вынул из бумажника доллары, молодая некрасивая кассирша неодобрительно взяла деньги:
— Food-stamps значительно удобнее, мистер. Рекомендую вам пользоваться food-stamps. — И без выдоха продолжила: — Вы также можете покупать у нас «Брекфаст-Сереалс». Три тысячи сто двадцать пять купонов, вырезанных из коробок «Альфа битс Брекфаст-Сереалс», дадут вам право бесплатно получить по почте Avatar 900xL компьютер.
Сверхпроизводство компьютеров создало идиотскую ситуацию, при которой их некуда было девать. Компании выдумывали хитрые трюки.
— Спасибо, в следующий раз, — проскрипел Лукьянов и, осторожно коснувшись руками головы, вышел на улицу.
Поставив одну ногу на тротуар, враждебный толстяк сидел на удивительно хрупком в сравнении с его телом голубом мопеде и, дергая педаль другой ногой, пытался завести мопед. Набитый плодами «Здоровья» живот толстяка дергался при каждой попытке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65
— Да, аппетит у тебя, Сол, неплохой! — круглолицый Осман зевнул.
— А что, Майкл, человек сильной воли может добиться всего в этом мире, в том числе и сделать Метрополитен-музеум своим домом, — сказал Сол, раздраженный неверием ленивого Майкла.
— Я хочу посмотреть… — Майкл зевнул опять.
Майкл погиб вместе с большей частью населения столицы Вашингтон 21 ноября 2007 года. Майклу не пришлось увидеть своего приятеля Сола Дженкинса, переселившимся в желанное здание. «Судьба удаляет свидетелей», — вздохнул Дженкинс. Безымянные миллионы, видящие строгого Секретаря Департмента Демографии на фотографиях в газетах и по TV, не знали его студентом-юристом Дженкинсом, таким же, как и еще, может быть, десятки тысяч молодых людей, обратившихся к перспективной профессии. Студентом в вельветовых брюках и полосатой спортивной рубашке миллионы его не знали. Они не могут сравнить мизерное начало Дженкинса и его сегодняшнее могущество. Майкл мог увидеть расстояние от пункта «A» до Метрополитен-музеум и открыть рот. Но Майкла нет… Постепенно все, кто мог открыть рот, умерли. Давно ушли в мир иной родители Дженкинса, соученики по колледжу. Кое-кто из них, несомненно, отправился на тот свет благодаря проведенному Дженкинсом через сенат закону 316, пункт «B». Увы, старение — процесс неизбежный и позорный для человеческого существа. До гипертрофированного развития медицины, какового развития Дженкинс не одобрял, человеческие существа не доживали до преклонного возраста. Медицина же нарушила нормальный процесс… и вот человек…
Дженкинс потерял нить мысли. Под вертолетом внизу был сине-стального цвета океан, они перелетали в штат Нью-Джерси. «Скоро и я должен буду уйти, — сказал себе Дженкинс. — Я износился. Семьдесят три года — это много. Даже для мужчины из клана Дженкинсов. Но перед тем как уйти, я хочу убедиться, что эта страна и после моей смерти будет управляема твердыми руками и ясной головой». Том Бакли Джуниор не обладает ни тем, ни другим. И все же, по всей вероятности, он опять станет Президентом Соединенных Штатов. Две трети дряхлой Республиканской партии уже поддержали его, и, вне всякого сомнения, республиканская конвенция в августе назовет его своим кандидатом. Последнее, чего желал бы Дженкинс Соединенным Штатам, — это второго президентства Тома Бакли. Бакли должен уйти. И Дженкинс поможет ему в этом.
В ресторане «Здоровье» на 29й улице, между Бродвеем и Пятой авеню, сидя напротив неопрятного толстяка с красным хмурым лицом, Лукьянов с жадностью поглотил десятиунцевый стейк и салат. Только вылизав содержимое пластиковой салатной чашки кусками хлеба, Лукьянов поднял голову от стола и позволил себе посмотреть вокруг. Вокруг всеми возможными цветами резал лукьяновские глаза пластиковый рай. Сеть ресторанов «Здоровье» опутала Америку в последние десяток лет. Заключив выгодные контракты с главным работодателем страны — Государством, рестораны кормили каждый день все четыре смены «youth workers», санитарных помощников и великое множество другой организованной рабочей силы. Посетители платили «Здоровью» специальными зелеными карточками «Food stamps», которыми их работодатель — Государство выплачивало «youth workers» ежемесячную заработную плату. «Здоровье» обходилось «youth workers» недорого, качество пищи было вполне сносное, и потому зеленые фасады ресторанов «Здоровье» встречались теперь в Нью-Йорке через каждые сто метров.
В десять утра 4 июля не многие пластиковые стулья «Здоровья» были заняты. На дальней стене горела гигантская TV-консоль — показывали парад в честь Дня независимости.
— Идешь на парад? — глухо спросил толстяк Лукьянова и кивнул в сторону TV-стены. Толстяк многозначительно уставился на Лукьянова. — Завидую вам, «S. E.». Всегда свободны. — Лукьянов постарался дружелюбно улыбнуться толстяку, но счел за лучшее не ответить. — По голове-то кто тебе дал? Хорошо приложились… — забормотал толстяк, и Лукьянов понял, что это только прелюдия.
— Оставь меня в покое, толстый человек, если не хочешь иметь больших неудобств. — Лукьянов отвернул с груди черный пиджак и обнажил приколотый к рубашке красный значок. На красном фоне золотыми буквами значилось: «Департмент Демографии. Агент». Круглый значок дал ему Тэйлор.
— Это не big deal, старый Лук, — сказал лейтенант, найдя наконец значок в ящике «лендровера», — но лучше, чем ничего. Старайся особенно не выставлять его и никогда не показывай самим дэмам, но на городских жандармов и мелкие полиции «Агент Департмента Демографии» действует безотказно. Я иногда даю такие значки своим девочкам…»
— Извини, я принял тебя за одного из недобитых… Извини… Извини… — Толстый встал и, подхватив свой чек, быстро ушел к кассе, колыхая необъятным задом в просторных несвежих джинсах.
Лукьянов даже не очень обрадовался тому, что значок сработал. Он хотел спать. Спать было негде. TV вдруг заскрежетал, и звук заполнил ресторан. «Идут наши самоотверженные «youth workers» 18й Трудовой Бригады, — объявил диктор, и трубы и литавры заколотили по барабанным перепонкам Лукьянова. — Вся Парк-авеню залита синим — синие джинсы, синие рубашки — в цвет неба нашей Великой Америки одета сегодня ее трудовая молодежь… Впереди с отточенным долгими тренировками искусством, манипулируя батонами, также в синих юбках и блузках, гарцуют юные мажоретки. Красивая и здоровая Юность Америки гордо шагает сейчас по Парк-авеню». Бравурный марш «youth workers» — случайно Лукьянову пришлось познакомиться с его автором Джефри Ноландом — ударил по забинтованной голове Лукьянова, и в голове что-то запульсировало. Лукьянов встал, сгреб со стола свой чек и поплелся к кассе. Вынул из бумажника доллары, молодая некрасивая кассирша неодобрительно взяла деньги:
— Food-stamps значительно удобнее, мистер. Рекомендую вам пользоваться food-stamps. — И без выдоха продолжила: — Вы также можете покупать у нас «Брекфаст-Сереалс». Три тысячи сто двадцать пять купонов, вырезанных из коробок «Альфа битс Брекфаст-Сереалс», дадут вам право бесплатно получить по почте Avatar 900xL компьютер.
Сверхпроизводство компьютеров создало идиотскую ситуацию, при которой их некуда было девать. Компании выдумывали хитрые трюки.
— Спасибо, в следующий раз, — проскрипел Лукьянов и, осторожно коснувшись руками головы, вышел на улицу.
Поставив одну ногу на тротуар, враждебный толстяк сидел на удивительно хрупком в сравнении с его телом голубом мопеде и, дергая педаль другой ногой, пытался завести мопед. Набитый плодами «Здоровья» живот толстяка дергался при каждой попытке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65